Много-много оттенков серого с гуталинной фабрики «Ваксолют»
Если кто-нибудь тебя обидел, обидел незаслуженно, а лучше чтоб заслуженно, то всё, что бы ты потом ни делал вблизи или поодаль него, при условии, разумеется, что обидчик наблюдает или вынужден наблюдать эти твои проявления непосредственно или с помощью средств коммуникации: социальных сетей, книг тебя как автора (твоих книг), выражений лица (твоего или даже лица, ассоциированного с твоим), плясок, характера стрижки, покроя пиджака и даже мелодии «Сурок» г-на Бетховена, если ты её исполняешь в том случае, если умеешь, или слушаешь, если не умеешь или не хочешь исполнять, - всё, всё вышеперечисленное и многое другое обидчик воспринимает как упрёк ему, как каверзу, направленную против него; все твои высказывания, все твои жесты и тому подобное и неподобное, включая даже с виду невинное: «Маша, налей воды!» (если ты как-то связан – в реальности или в воображении обидчика – с Машей), – всё это, повторю, обидчик («твой обидчик», как он иногда внутри себя говорит тебе) интерпретирует в качестве Текста, в который вмонтирована твоя обида и его обидодаяние; вернее, влюблённость твоей обиды в его обидодар.
Так, например, если бы Чехов обидел Шекспира, то последний с точки зрения Чехова до конца дней своих писал бы тексты исключительно об этом прекраснейшем из инцидентов; и чем невинней, чем отдалённей от первоисточника (обиды, нанесённой обидчиком) казался бы непосвящённому каждый следующий текст обиженного и, выразимся яснее, благословленного чеховской обидой Шекспира, – тем более На Самом Деле были бы тексты сии пронизаны тем, на что мы столь полно указали выше.
Сколь многие обидчики нуждаются в ответной влюблённости обиженного и описанным выше образом непременно получают её до скончания своих земных дней!
И ведь и на х… не пошлёшь: не поможет, только любви больше будет!