На диком пляже. Из цикла рассказов про Ваську

               

     Июнь в том году был нестерпимо жарким. Васька и Вовка ожидали начала смены в пионерском лагере, которая начиналась с двадцать третьего июня. А сейчас шла первая неделя этого самого счастливого месяца. А как же! Школа закончилась неделю назад, впереди было целых три месяца счастливого активного безделья. Ну, почти три месяца,  ведь июнь уже начался.
     В Павлодаре, как успел заметить Васька за те несколько лет, когда уже хотелось наблюдать погоду и делать какие-то фенологические  выводы, июнь всегда был очень жарким и безоблачным. Первые летние грозы начинались где-то ближе к началу июля и продолжались с похолоданием дней десять. А сейчас была жара. Вчера Васька с Вовкой тоже были на Иртыше, но не успели как следует понырять и поплавать, как небо на юге и западе потемнело. Мальчишки подумали, что идёт гроза, но не тут то было. Полнеба стремительно темнело и через несколько минут стало реально чёрным. Стало темно. Дети стремительно покидали свой дикий, называвшийся Лермонтовским, пляж, и спешили домой, но до дому никто добежать не успел - всех накрыла песчаная буря. Песок летел стремительно и обдирал кожу как наждачная бумага, голым спинам было больно. А спины были голыми, потому что мальчишки обернули рубашками головы, спасая глаза, уши и дыхание от плотного колючего песка. Песок летел плотнее, чем сильный ливень и наметал у препятствий - домов и заборов целые барханы. Пацаны спрятались за стену дома и там пережидали этот песчаный ураган. Как ни прятали ребята головы и лица, песок был везде -  хрустел на зубах, запорошил глаза, был в ушах. А волосы были перемешаны с песком до полного окаменения или, вернее, стали как ежовая игольчатая спина. Через час буря кончилась. Небо очистилось и стало ещё голубее, чем прежде.
    -Ну, что, Вов, Пошли назад, хорошо, что недалеко ушли, вон Иртыш рядом, только спуститься с яра. -Предложил Васька.
    -А может, домой. Что-то купаться расхотелось.
    -А чего идти все в песке. Давай хоть отмоемся.
    -Пошли.
     Ребята вернулись на берег реки. Пляж, ранее покрытый ровным толстым слоем крупного жёлто-коричневого песка у берега и большими его кучами ближе к обрыву яра, теперь превратился в маленькую Сахару с волнистыми барханами и впадинами между ними.  Песок был намыт земснарядом с речного дна. Земснаряд, состоящий из  самой драги и нескольких секций понтонов, образующих на воде широкий полукруг, и поддерживающих  трубу пескопровода до берега,  выполнял сразу две полезных функции - углублял судоходный фарватер и добывал качественный и чистый песок для изготовления бетона и других стройматериалов. Братья искупались, вытряхнули песок из одежды и отправились домой.
     Мать встретила детей ворчанием.
    -Шляетесь неизвестно где в такую бурю. Таким песком может замести и не вылезешь, задохнёшся.
    -Да мы, мам, на Иртыше были. - Объяснил Вовка.
    -И всю бурю там пробыли?
    -Когда буря началась, мы побежали домой, но песок нас догнал и мы спрятались за домом. - рассказал Вовка. - А когда буря кончилась, вернулись на реку и искупалисЬ чтобы смыть песок.
    -Ну ладно, хоть чистые пришли.
     К вечеру жара не спадала, а слишком медленно заходящее солнце било прямой наводкой прямо в окана квартир, и от его яркого и жаркого света было просто некуда деться. Вовка, Васька, а за ними и младший Антошка, вышли на улицу. Играть ни во что не хотелось, из-за жары одежда, пропитанная потом, прилипала к телу и сковывала движения. Ребята спустились в подвал дома, где находились кладовки жильцов, закрытые решетчатыми дверями с замками. В середине подвала имелось большое помещение с тяжёлой стальной дверью, с колёсами запирания замков, ведущей ниже - в бомбоубежище. В комнате перед бомбоубежищем был установлен теннисный стол, а по бокам стояли скамейки. В подвале было значительно прохладней. Сейчас в теннис рубились два мальчишки одного с Васькой возраста - Женька Зыкин и Лёнька Белоконь. На скамейке сидел одноклассник Васьки Вовка Аушарипов, ожидавший своей очереди. Партия закончилась, Женька Зыкин выбыл из игры и уселся на скамейку.
    -Мы в бурю были на Иртыше.- Сообщил Васька. - Вот это была буря! У меня и у Вовки вся спина красная, как будто тыщу уколов поставили. Это всё песком посекло. А темно стало, как ночью!
    -Я дома был. У нас тоже ночь наступила, даже свет в комнатах повключали. - Ответил Женька. - И на подоконниках песка было много  - через щели в рамах нанесло.
     Партия Аушарипова закончилась всухую, играл он плохо. Вовка предложил играть Ваське, а сам с Антошкой затеял какую-то словесную игру. Васька взял ракетку «китайским пером» и игра понеслась. Васька играл хорошо, да плюс его необычный хват ракетки сбивал с толку соперника - было непонятно, какой последует удар - простой отбой, отбой с кручением шарика или быстрый кистевой резаный удар. Лёнька вылетел, не доведя счёта до десяти. За время игры в подвал пришли ещё двое пацанов. Один из них, Толя Вешняков, небольшой шкет, на год младше Васьки, играл очень хорошо. Когда подошла его очередь, он мигом высадил Ваську. Против него играть было невозможно: его резаные удары не брались - шарик отскакивал куда попало, только не туда, куда надо. А брал Толя любые удары. Он отходил на пару шагов от стола и принимал любые резкие удары. Порой шарик, казалось, сейчас коснётся пола, но Толя, присев или нагнувшись, подхватывал ракеткой шарик и из зоны, невидимой из-за стола противником, посылал на стол кручёный удар. А если не видеть, как соперник закрутил мяч, то и взять его почти невозможно - не ясно, в каую сторону он крутится и как его раскрутить. Короче говоря, этому низкорослому и маловозрастному пацану проигрывали все, даже взрослые ребята. В дальнейшем Васька старался почаще играть с Толяном и понемногу перенимал его манеру игры - отходил подальше от стола, принимая шары, которые раньше считал неберущимися, научился делать кручёные и потайные подачи. Но это всё потом. А сейчас три брата пошли домой ужинать и заниматься домашними делами, хотя все эти дела были чтением книг, которых в детской комнате был целый книжный шкаф, набитый подписными книгами серии  «Библиотека приключений». Отец как профессинальный журналист имел первоочередное право подписки на дефицитные книги и этим правом пользовался.
     На следующий день жара повторилась. Вовка и Васька стали отпрашиваться у мамы на реку. Мама сначала не хотела пускать  - эти купания без присмотра взрослых заставляли тревожиться материнское сердце. Но и держать ребят дома в такую жару было невозможно. Тем более, если их не отпустить, то они потихоньку сами уйдут. Наконец мама нашла компромисс.
    -Ладно, идите, но только с Антошкой. - Разрешила мама, зная, что присутствие младшего брата заставит ребят постоянно следить за любимым младшеньким, а, следовательно, меньше быть в воде и заниматься рискованными трюками. - И имейте в виду, на обед я сделаю голубцы.
     Это сообщение имело немалое значение: обжористый Васька ни за что не проигнорирует такое любимое им блюдо и явится домой не к вечеру, а к обеду. Все трое отправились на Иртыш. До него было полчаса спокойного ходу. По улице Лермонтова подошли к берегу.  По названию улицы, в него упирающейся, и пляж все называли Лермонтовским. Да это и не был пляж. Просто весенние ручьи, собиравшиеся у берега в бурные мутные потоки, пробили в высоком правом берегу Иртыша широкий овраг. По этому оврагу стали спускаться сначала пешеходы, а потом и конные повозки, грузили на баржу, причаливающую прямо к берегу, соль, добытую в Коряковке и Таволжане, и отправляли её вниз по течению в Омск. Потом соль стали отправлять иными дорогами, сухопутными, но овраг расширили, уплотнили песчаный низ оврага колёсами автомашин, а примитивный причал стали использовать для отсыпки намытого со дна фарватера песка. В дальнейшем кучи песка грузили экскаватором в автомашины и отправляли на строительные нужды города. Грузили песок и на баржи, отправляя его по реке. Гордская молодёжь и дети облюбовали это место для купания. До городского пляжа было идти километра на три подальше и там была спасательная станция, речная милиция, не рарешалось заплывать за буйки и так далее. А здесь не было никого из надзирающих инстанций, берег был из чистого крупного песка, почти сразу уходил в глубину, русло делало луку, поворачивая  на запад, из-за чего судоходный фарватер подходил близко к берегу. А это давало для ребят неоспоримые плюсы - пароходы, теплоходы и прочие «Ракеты» проплывали близко к берегу, создавая своими корпусами крутые высокие волны. Ребята в готовности ожидали прохода очередного плавсредства, чтобы кинуться в эти волны и, перевернушись на спины, качаться на воде в полном восторге. И выбравшись на берег замёрзшими, с посиневшими губами, ребята падали на песчаные кучи, разогретые солнцем до нестерпимой температуры и быстро согревались. Можно было вскарабкаться наискосок по яру и прыгать с этой семиметровой кручи в горячий мягкий песок. Можно было играть в футбол и волейбол, утопая по щиколотку в песке. Развлечений было много, а ограничений ноль. Ребята постарше плавали на середину реки, где была отмель. Некоторые переплывали тысячеметровую реку и выходили на левый берег Иртыша. Но в таких переплывах был один существенный минус. Пересекать реку приходилось минут за двацать, а то и за полчаса. За это время течение сносило пловца километра на три вниз, к самому железнодорожному мосту. Чтобы вернутся к своей одежде приходилось идти диким берегом по илистой пойменной почве, порой по высокой и густой траве или продираться через дебри густого ивняка, спускающегося прямо в воду. И так километров пять-шесть до переправы, где большие моторные баркасы перевозили купальщиков с одного берега на другой. Эта переправа соединяла официальные пляжи, а с официального до Лермонтовского было ещё три километра. Поэтому, когда отважный пловец возвращался к своему началу заплыва, проходило часа четыре, не меньше. Зрители, видевшие старт смельчака, уже поуходили домой, и восхищаться героическим поступком было некому, раве что самые близкие друзья дожидались отважного пловца, сторожа его одёжку. Васька таких заплывов ещё не совершал, но мечтал в будущем, может в следующем году этот подвиг повторить.
     А сейчас три брата пришли на пляж и сбросив штаны и рубашки, побежали в воду. Присутствие шестилетнего Антошки сильно сковывало мобильность старших братьев. Мать правильно рассчиатала алгоритм купания при наличии младшего брата. Но Вовка и Васька договорились пасти Антошку по очереди и проблема была почти решена. Но не совсем. У берега стояла большая плоскодонная баржа, наполовину уже загруженная песком. Сейчас почему-то не работал ни земснаряд на воде, ни экскаватор на берегу. Следовательно, можно было совершить другой геройский поступок- нырнуть под нос баржи и проплыв всю длину баржи, а это метров двадцать, не меньше, под водой, вынырнуть за её кормой. На этот номер решались далеко не все ребята. Бытовало мнение, что может не выдержать дыхание, захлебнёшься и потонешь. Перед баржей тоже никто не купался, считалось, что течение может затянуть пловца под дно баржи. Но Васька и Вовка такие рискованные трюки проделывали и не раз. Ныряли они хорошо. Этот номер вызывал чувство опасности и счастье преодоления собственного страха. Васька всегда нырял с открытыми глазами и плыл неторопливым брассом, как тогда говорили  - по лягушачьи. Так экономнее расходовался воздух в лёгких. Вода была зеленоватая и  немного мутная от взвеси песка в ней. Ближе ко дну частенько мелькали рыбы среднего размера. По полосатым спинкам можно было распознать окуней, а по красным плавникам -  чебаков. Песчаное дно было в мелких барханчиках, напоминавших рябь воды на поверхности. Рыбы при приближении пловца стремительно разлетались в стороны. Над головой медленно проходило чёрно-зелёное дно баржи, всё в водорослях и ещё какой-то слизи. Ближе к корме пловца захватывал страх, потому что кислород в лёгких уже кончался, инстинкт требовал сделать вдох, в голове нарастал шум, сердце гулко стучало. Но уже рядом была светлая вода, днище заканчивалось, ещё чуть-чуть и Васька выныривал, вдыхал полной грудью чистый живительный воздух и, обессиленный, делал несколько махов руками, пока ноги не касались твёрдого дна. И наступала радость от сделанного подводного заплыва. И сейчас бы братья это сделали, потому что на пляже было немало знакомых и незнакомых девчонок. Хотелось погеройствовать. Но наличие маленького соглядатая и ябеды Антошки исключало совершение подвига. Иначе дома после сообщения  Антошки об этом героизме можно было нарваться на основательную трёпку, даже на ремень отца. Самое большее, что можно было делать при младшем брате, это нырять с кормы баржи. Причём делать это нужно было с борта кормы, находящегося дальше от берега, там было глубоко. Под боком баржи, находящимся у берега, было мелко. Речная посудина была наполовину загруженной, осевшей, и палуба её находилась на высоте полутора метров от воды. Невысоко и не опасно.
     Пока один нырял, другой опекал Антошку, который по-настоящему плавать ещё не умел, но мог барахтаться несколько секунд на одном дыхании, колотя по воде руками и ногами. Потом все втроём лежали на груде горячего песка. Солнце стояло почти в зените. Один парень в часах сказал, что уже половина третьего. Да и по возникшему желанию подкрепиться было понятно, что время обеда уже наступило.
    -А мама уже голубцы сделала, - С лёгкой мечтательностью в голосе сказал Васька. - Люблю я голубцы. Самое вкусное из еды - это голубцы и пельмени. Нет, голубцы даже лучше. Они с капустой, а не с тестом.
    -А мамин торт? «Наполеон»? - Возразил Вовка. - Он что, хуже голубцов?
    -Я тоже больше торт люблю. И конфеты «Мишка косолапый». - Вмешался Антошка. - Жалко, мама торт редко делает. Только на новый год и на день рождения. А голубцы я не люблю, они не сладкие.
    -Хорошо, - сказал Васька, - мы сейчас пойдём кушать голубцы, а ты оставайся здесь, торта всё равно не будет.
    -Нет... Я с вами.- Протянул Антошка, - мама мне даст конфеты.
    -Ещё разок искупнёмся и домой. - Предложил Вовка. - Накупаемся сейчас до посинения и пойдём домой. Нам идти будет нежарко. Пока согреемся, будем уже дома.
     Идея была неплохая. Но так не получилось. Вдруг  старшие дети гурьбой бросились к корме баржи и стали что-то искать в воде. Наконец, они вытащили на руках чьё-то тело. Это оказался Игорь Линьков, учившийся с Васькой в параллельном классе. Его нёс на руках шестнадцатилетний парень Славка Стадник. Голова Игоря безвольно свисала, повёрнутая сильно набок. Видевшие пацаны рассказали, что Игорь нырял с баржи с ближнего к берегу борта, сделал неполное сальто и головой вошёл в воду на мелкоте. Видимо, ударился головой о дно и сломал шею. Мальчик был без сознания. Славка Стадник понёс его на высокий берег, крикнув кому-то из своих парней, чтобы тот бежал в столовую, находившуюся сразу на высоком берегу и звонил в скорую. Подъём по оврагу был крутой. На полдороге пострадавшего мальчика взял на руки другой парень и донёс его до самой столовой.
     Вовка, Васька и Антошка, похватав свою одежонку, побежали на кручу вслед за несколькими ребятами -друзьями Игоря.. Возле столовой мальчика положили в тени здания на расстеленное кем-то полотенце. Скорая приехала быстро. Врач расспросил Славку о происшествии, потом Игорька переложили на носилки и поместили в салон белого длинного ЗИМа, с красными крестами на боках и на капоте, и скорая умчалась, тревожно ревя клаксоном. Братья,  и другие парни побрели домой. Настроение сильно ухудшилось, даже аппетит пропал. По дороге стали обсуждать это несчастье с Игорем, посетовали, что он прыгнул на мелководье. Постепенно разгвор перешёл на вчерашнюю песчанную бурю. Знающие пацаны, давно живущие в Павлодаре, сказали, что буря поднялась из-за того, что в городе Надежде рванули атомную бомбу. На самом деле Надеждой называлась пристань, а город назывался Курчатов и являлся Семипалатинским атомным полигоном. Пацаны сказали, что года  два назад и раньше от тамошних взрывов в Палодаре вылетали окна вместе с рамами. По прямой от места взрыва до Павлодара было около ста пятидесяти километров. За этими разговорами настроение ребят несколько улучшилось и аппетит снова вернулся.
     Дома витал вкусный аромат только что приготовленных голубцов. Все бросились на кухню и принялись уплетать хорошо приготовленный мясной фарш, обёрнутый бело-зелёными капустными листьями. Привередливый Антошка от голубцов не отказался и навернул крупный ароматный голубец величиной с его ладонь с большим удовольствием. Вовка съел два голубца, а Васька - целых три. Он бы, отдохнув, съел и четвёртый, но мама сказала:
    -Всё, хватит. Оставь отцу, он сейчас придёт.
     Действительно, через пять минут пришёл отец. Пообедав, отец вспомнил вчерашнюю песчаную бурю и сказал:
    -Целину распахали. Раньше земля удерживалась растущей на ней травой. А теперь при сильных ветрах распаханная земля, а почва здесь лёгкая, песчаная, поднимается ветром и летит на сотни километров. Называется эрозия почвы.
    -Па, а пацаны говорят, что в Надежде рванули атомную бомбу, поэтому от взрывной волны и буря началась. - Сообщил отцу Васька.
    -Да, это правда. - Согласился отец, один из самых осведомлённых людей города, потому что был руководителем областного радиокомитета. - Взрывная волна подняла песок, потому что земля вся распахана. Иначе бы столько пыли не было.
     На следующий день братья узнали от других ребят, что Игорь сломал шейные позвонки и, скорей всего, останется на всю жизнь инвалидом. Так и получилось. Но мальчишки-одноклассники друга не забыли и многие годы чуть ли не каждый день приходили его проведать. Когда его ровесники ушли в армию, Игорь умер. Демобилизовавшись, несколько ребят часто посещали его могилу, а, выпивая, поднимали тост в память Игоря. Видно, хорошим он был пацаном.