Зимние радости.
Посредине села – два замёрзших пруда. Между ними – церковь. Излюбленное место катания с гор – плотина чистого пруда, занесённая высокими снегами, пересечённая накатанными съездами. Из проруби берут питьевую воду, пусть и с жуками, но никто животом не болеет. Чистый пруд близко от нашего дома, но на другом порядке. Нужно наискосок перейти улицу.
В дальнем пруде-поганце летом стирают и полощут бельё, поят и купают лошадей. Зимой из него возят воду на ферму скоту.
С плотины чистого пруда мы съезжаем на лёд так лихо, что санки почти достигают противоположного берега, выходящего на Пригородное хозяйство. Можно скатываться и в другую сторону, на сельскую улицу. Мы часто падаем с санок в снег, образуя кучу-малу. Парим и барахтаемся в чистом голубом снегу, как птицы в небе, как рыбы в воде. Проваливаемся по шейку, вылезаем, снова утопаем. Алеют щёки, свободой, весельем, счастьем светятся глаза.
Но вот на улице появляется водовозка. Лошадь – в густом инее. Бочка обледенела, обросла сосульками. Из её горловины, расположенной наверху, посредине, выплёскивается вода и на глазах превращается в лёд. Водовоз – в овчинном тулупе, подол которого оторочен сосульками. У него большие рукавицы и огромные валенки. Овчинная шапка-ушанка, усы и брови – в инее. Он похож на Деда-Мороза. Я передаю свои санки Але Власовой и бегу за водовозкой:
- Дядя Федя, прокати!-
Он останавливает лошадь и помогает мне забраться на передок саней. Дядя Федя – наш сосед, сын тётки Татьяны Лариной.
- Ну что, Редька, ещё не замёрзла?-
- Нет, мне жарко.
Мы едем вдоль села и сворачиваем направо, в «Шаронов» прогон. За избами, слева, - небольшая берёзовая рощица, а дальше – деревня Канабьево. Вокруг – белые заснеженные поля с чёрными штрихами чернобыльника и полыни. Пахнет снегом, лошадиной мочой, влажной овчиной. По дороге над навозными лошадиными кучками колготятся галки и вороны. На горизонте, подковой, - лес.
Мы приезжаем на скотный двор. Там тепло. Под ногами пружинит мякина. В хлевах мычат коровы. Я разглядываю их морды: рыжие, коричневые, чёрно-белые. Мне нравятся их умные, добрые, волоокие глаза. Я глажу телят, овец, обнимаю их мягкие шеи. Они лижут мне руки шершавыми языками.
Дядя Федя сливает воду из бочки, продолбив сверху лёд. Мы едем обратно. Он – к поганцу, я – на горы чистого пруда.
Снова катаюсь. Постепенно пальтишко и шаровары обрастают, как панцирем, льдом. Начинают греметь. Пора домой.
Вешаю пальто на крючок. Вскоре под ним образуется лужица. Шаровары засовываю в печурку. Залезаю на печку. Тёплое блаженство охватывает меня. Отполированные за десятилетия кирпичи приобрели плавную ложбинку – углубление. Под головой вместо подушки – голенище валенка. Рядом, мурлыча, пристраивается Барсик. Я обнимаю его, тёплого, мягкого. В густой шубе быстро согреваются руки. Под его песню засыпаю.
Иногда во время уличных гуляний мы забегаем в магазин. Сельчане с ударением на среднем слоге называют его «магАзин». На верхних полках там красуются куклы в костюмах народов СССР. Больше всех мне нравится кукла - мордовка. На шее у неё – монисты, мелкие монетки в несколько рядов. Яркий головной убор тоже с монетками. Я разглядываю кукол, но не мечтаю и не прошу, чтобы мне их купили. Денег не всегда хватает на хлеб... К тому же, вокруг так много интересного, живого.
Как-то зимой отелилась наша корова. На пол кухни постелили солому. Принесли телёнка. Он такой хорошенький, милый, с чёрными носиком и глазками, с маленькими ушками и хвостиком. Не умеет ещё стоять на ножках. Копытца разъезжаются. Я его глажу, обнимаю, пою молочком из бутылочки с соской. Потом телёнок подрос. Его перевели в ясли, к маме - корове. Часто хожу в хлев, навещаю телёнка. Он встречает меня, тыкаясь мордочкой в руки.
К зимним радостям относятся и наши, ребятни, коллективные походы в кино, в сельский клуб, что стоит на берегу того же чистого пруда. фильмы "Свинарка и пастух", "Весёлые ребята", "Свадьба с приданым" и другие крутит киномеханик. Иногда на самом интересном месте рвётся плёнка. Затаённость напряжённой тишины прерывается криками, свистом, топаньем ног, угрозами: "Механика - на мыло"!!!
Кинофильму предшествовали журналы с военной хроникой. Помню, как демонстрировали кадр с бегущим бойцом-красноармейцем. Бросив гранату под вражеский танк, он бежал в сторону своих позиций. Позади рвались осколки, свистели пули. Зал замирал, а потом все вскакивали и кричали: "Добеги"!!! "Добеги,сыночек, добеги!!! "Добеги, Алёша, добеги"!!!
Продолжение следует.