Воспоминания Бочкарёвой (Полушкиной) Анастасии Фёдоровны
Мама, Клавдия Архиповна, родилась в 1908 году, хотя писала всегда, что в 1910, зачем, я не знаю. Девичья фамилия её – Аманадчикова. Дед Архип Савельевич, бабушка Наталья. У мамы две сестры – Полина и Елена. Полушкин Фёдор Мартьянович, папа мой, родился в 1910 году. Кладовщиком работал, ещё его низовиком называли – к армии готовил ребят, военную подготовку вёл. Его в первые дни войны забрали сразу, всего одно письмо мама успела получить. Через три месяца похоронку получила. Я только помню, как она плакала ночами, прямо дёргалась вся. Я с ней спала, под мышками у неё, потому и запомнилось. А всего детей было шестеро, девочка Катя умерла ещё в тридцатых годах, а мальчик Вовочка уже в войну помер. Она уйдёт на работу, а нас с Павликом оставит за Вовочкой следить. Мне три года, Павлику второй пошёл, сам едва ходит, какие из нас сиделки? Она придёт, мальчик орёт, мухами всё залеплено. Она ещё нас ругала.
Маму забрали в поле, варить механизаторам обеды. Тогда не было лапши, вермишели, вот она и раскатывала по12 сочней (один сочень – круг сантиметров 80-90 в диаметре, тонко раскатанного теста), а сочни резали на лапшу и варили похлёбку. Тесто надо заранее поставить, вот и уходила она с коров до коров, как тогда говорили.
Дедушка Мартьян приехал в Гребени из Гирьяла, вслед за твоим дедом Тимофеем. Ближе к городу хотели или по другим каким причинам, я не знаю, но говорят, будто дед твой от раскулачивания спасался, хотя сроду наёмных рабочих не держал. У дедушки два сына были - Андрей, да Фёдор, дочка Евдокия. Оба сына погибли на войне.
К бабушке твоей, Фросе, мы часто бегали, мама посылала, то огород ей прополем, то полы помоем. Она нас подкармливала стряпнёй своей. В войну много детей умирало от горлового кровоизлияния: собирали весной колоски проросшие, ели, голодно же было, а там, в колосках – яд.
Помню, как с войны дядя Яша Климонтов пришёл. Я обняла его коленки и ревела на все Гребени рёвом. Знала, тогда уже понимала, что папа не придёт. Никогда не придёт.
Ой, Ваня, с войны по-разному приходили. Кто с рюкзаком одним, как твои отец с матерью, а кому и подводы выделяли, на станции Сакмарской встречали, столько барахла привозили!
Огороды-кормилицы наши были в войну и после неё. Землю давали только колхозникам. Пропадали на них всю весну и лето. Копали, в Гребенях говорят «взрывали», пололи, поливали. Огород в деревне ещё и лицо хозяйки, у нас всегда всё прополото, чистенько, ухожено было.
Школу закончила нашу, Гребенскую. Директором был Ничитайло Иван Иванович, он командиром был в войну. Математику преподавал, а Антонина Георгиевна, его жена, литературу и русский язык. Жили они сначала в школе, а потом в доме слева от вас, там молельный дом раньше был. Учительницей начальных классов была Пастухова Мария Петровна, она и вас учила, только замуж вышла и стало Гардабурой.
Отца твоего и других в 47-ом судили в клубе, на террасе, в этом доме Оля твоя жили потом. Показательный был суд. Джуламанова отдельно привезли, башка разбита, бинтами перевязанная. Сколько его не пытали, он не сознался. Все стены в доме и сарае у них штырями протыкали, а зерна не нашли. Вот и привезли его как свидетеля. Батька твой гонял Айтматовича в 53-ем году, когда вернулся: они его не сдали, а он обещал им, что семьям помогать будет, но не помогал. В Сакмарск уводили рощей, семеро человек было арестантов, и охрана на лошадях, две телеги было, но шли пешком.
В 1954-ом году поступила в Оренбургское железнодорожное медицинское училище. Закончила его в 57-ом. Я хорошо училась в школе и в училище. Ниночка, сирота из Саракташского детдома, подкармливала меня на свои талоны. Сиротам выделяли талоны на продукты питания, а я же не круглая сирота. По распределению уехали вместе с Ниночкой в Кустанайскую область, на станцию Кушмурун Карагандинской железной дороги. Работали в роддоме. Я после отработки вернулась домой, а Ниночка там осталась, замуж вышла. Вот чай мы пьём сейчас с её конфетками, она мне на Новый год всегда подарки присылает. Приезжала в гости года два назад.
В Гребенях медпункт был. Да какой там ФАП, ОДНА Я НА ВСЕХ. На лошадях в Сакмарскую больницу возили больных. Когда тяжёлые случаи были, останавливали поезда, любые – и товарные, и пассажирские, разрешали тогда, скорой помощи не было. У дяди Миши Белова заболела дочка, Нюра. Температура сорок градусов, а антибиотиков тогда не было. Я ему говорю: «Не достанешь антибиотиков, помрёт Нюра». Он в Оренбург ездил, в Дом Советов, привёз пенициллин. Я через каждые три часа ходила к ним, спасли Нюрочку. Сколько лет прошло, а встретились как-то в Сакмарске, она обняла меня и давай реветь.
А с Сашей у нас школьная любовь, первая. Глаза большущие, красивый, чёрненький, а я, как сейчас помню, подумала: «Дети красивые будут». А родители его против свадьбы были – невеста из бедной семьи. А он меня любил! Так, Саша? Иль не любил?
Воспоминания Бочкарёва Александра Васильевича
Отец мой, Бочкарёв Василий Васильевич, родился в 1916 году, в селе Майорка в казачьей семье. Про дедушку Василия не знаю ничего. В Гребени отца направили секретарём сельского Совета. Тут он и встретил свою будущую жену, Екатерину Владимировну Горюнову, 1915 года рождения. В 1934 году отец работал комбайнером в колхозе.
У дедушки, Горюнова Владимира Павловича, от первого брака две дочери, Наталья и Татьяна. От второго брака три дочери, Прасковья, Мария и Екатерина. Замуж все вышли в Гребенях. Дедушка Володя служил в Польше, в Варшаве Оренбургский казачий полк стоял, он имел чин старшего урядника. Его отец, мой прадед Павел участвовал в Турецкой войне.
Помню поездку с дедом Володей на мельницу. В районе Майорска, тогда так называли, турбаза где сейчас, Бруновская водяная мельница была. Прудик небольшой, колесо крутится, а внутри жернова каменные. Да у нас и было-то мешка два-три всего зерна, это 45-ый год.
Учения военные помню, танки шли в сторону Сакмарска. Папа вернулся с войны в июне 1945 года. Вещмешок помню, да портсигар дорогой и красивый, из которого он доставал папиросы.
После войны папа работал кочегаром в управлении железной дороги. Потом камень добывал на горе Верблюжьей, а затем работал на известковом заводе. Завод напрямую Москве подчинялся, финансирование оттуда шло. Сначала немцы пленные, а потом и японцы там в войну и после войны работали.
На месте молельного дома устроили клуб, а дедушку Михаила Киршенина выселили. Ему некуда идти. Он на Красной горке выкопал землянку, колодец, да так и жили они там. Жена Александра (Алекса все звали), дочь и сын. Сын на финской войне погиб, они деньги за него получали. А до Киршенина старообрядчество сохранял в деревне Белов Маркел. Его репрессировали, говорят – расстреляли. А после Киршенина Веру нашу сохраняла Мельникова Наталья. Отчества многих не знаю.
Я семилетку окончил в Гребенях, а три года учился в Сакмарской средней школе, жил на квартире. Хотел в ЧВАУ (Чкаловское военное авиционное училище) поступить, но не прошёл по здоровью. В 1957 году ушёл в армию. Служил на Дальнем востоке, в школе авиационных механиков. Один год служил в городе Бутурлиновка Воронежской области. Вернулся домой, работал на машзаводе, ракеты собирал. Нашими ракетами Пауэрса сбили над Свердловском. Поступил в медицинский институт, ушёл – не моё. Работал на мельзаводе №2.
С Наей учились вместе, встречались до армии, школьная любовь. Первая и одна на всю жизнь.