Барков Гришка долго не шёл в колхоз. Сырцева Митрия твёрдым планом обложили, Алексея Пенькова, Ноздрина, Баркова - четвёртого. Он уж хорошо было жил: бричка - в кредит взял, двухпластку - сразу два пласта пахать - и такие сабаны были, и на четверых соломотряс они взяли - в кредит - молотить. А потом всё оно у Баркова осталось. У тех и дома отобрали - твёрдопланщики. Чё было - тоже - гол как сокол - хотя
не сослали. А Баркова на рогоже возили - комсомольцы - или кожу какую большую. Тут - на груди - доска, как бодливой корове на рога: берегитесь , мол, бодается! "Кричи, - говорят, - Я - злостный неплательщик!"- заставляют. Он и орёт: "Я - злостный неплательщик! Я - злостный неплательщик!"
Комсомолец один на брюхе вёз кулака и хотел санками кулака о столбик ударить. А кулак увидел, что он его хочет ударить, да не доезжая, соскочил. Тот - пустые санки - дёрнулся шибко, да в столбик боднул и сам убился. После этого не стали их на себе катать, захомутают, да верёвки к хомуту привяжут.
Хотя это уже не кулаков возили, а твёрдопланщиков. Кулаков-то всех сослали, а шпана тут остались - комсомольцы- дурачки - Ваня Брежнев. Работать не хотели, выберут время, да изгаляются.
У Баркова потом уж нет ничего, да у меня один Рыжка остался - "Вступай в колхоз!"