Мои женщины. Февраль 1964. Моя февральская фея.
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
Иллюстрация: Февраль 1964 года. Нэнси Джо Хупер, американская модель журнала «Плейбой», «девушка февраля 1964 года», урождённая Нэнси Энн Харрисон 17 июля 1943 года в Спартанбурге, Южная Каролина, США. Когда её фотографировал автор центральной фотографии журнала, Помпео Посар, он попросил её принять более сексуальную позу, но Нэнси ему чистосердечно ответила: «Я ничего не знаю о сексе!». Нэнси Энн Харрисон (Нэнси Джо Хупер) до появления в журнале «Playboy» была «мисс Южная Каролина» и занимала первые и вторые места на конкурсах красоты в регионе «Старого Юга» (США). Рост Нэнси Джо Хупер в 1964 году - 5 футов 6 дюймов (1,68 м), вес - 105 фунтов (48 кг), окружность бюста - 36 дюймов, талии - 21 дюйм, бёдер - 36 дюймов. (1 дюйм – 2,54 см). (Все данные из Википедии).
В начале февраля 1964 года я только мельком увидел в нашей Суворовской средней школе №1 какую-то молодую учительницу, которая пришла к нам на открытый урок по математике. Я мгновенно влюбился в неё, да так, что целых две недели она являлась мне в моих снах в разных позах и образах, но неизменно обнажённой.
Конечно, я не видел эту молодую улыбчивую и красивую женщину обнажённой. Я видел её одетой в простой шерстяной красный костюм и белую блузку с бантом на груди, с юбкой чуть ниже колена и в туфельках алого цвета на высоком каблуке, но мне она являлась только обнажённой. Причём каждый раз всё обнажённее и обнажённее…
Эта молодая женщина с пышной взбитой причёской, красивыми умными глазами и прелестной приманчивой улыбкой, которая не сказала нам в классе ни единого слова, но оставила после себя общее немое восхищение и тонкий запах чудесных духов, оказала на всех ребят и девчонок 4-го «А» класса какое-то магическое волшебное воздействие. После неё все наши учителя и учительницы в школе померкли, стали какими-то скучными, старыми, страшными, блёклыми, некрасивыми…
С первого мгновения, как только эта молодая красивая женщина вошла вместе с Серафимой Ивановной Яковлевой в наш класс, я понял, что это моя Фея красоты и страсти. Ребята и девчонки воззрились на неё с изумлением, первым ошеломлением и впечатлением, но я-то знал, кто перед нами и внутренне был готов к встрече с моей Феей красоты и страсти. Это была она, и у меня не было в этом никаких сомнений!
Я давно ожидал и жаждал этой встречи, этого события, этого приключения, но я никак не ожидал, что тут же, мгновенно, одномоментно, вдруг влюблюсь в неё. Я мгновенно забыл о существовании Вали Антиповой, её подружек и других девчонок в классе. Я забыл о существовании всех и любых женщин в школе, в городе, в округе и во всей стране. Я видел, ощущал спиной и затылком (женщина села за парту позади меня) её присутствие и это ощущение завладело мной полностью, исключив все остальные ощущения…
Шёл урок математики. Серафима Ивановна мучительно что-то бубнила у классной доски, кого-то спрашивала о чём-то, что-то диктовала, читала, рассказывала, а мы все, вольно или невольно, всё время ерзали на своих местах и оборачивались к этой красивой молодой улыбчивой женщине в красном костюме, чтобы украдкой раз за разом взглянуть на неё, полюбоваться ею. Не оборачивался только я, потому что она сидела позади меня в непосредственной близости и я её «видел» и ощущал всем своим телом, всем своим существом…
Тот трепет, восторг и волнение, которые меня охватили, мне жутко не понравился, потому что я чувствовал своё бессилие и безволие перед этой женщиной, пахнущей умопомрачительно приятно и притягательно. Я не мог совладать с собой и только судорожно вдыхал и вдыхал её запах, который струился рядом со мной и постепенно обволакивал меня нежнейшими прикосновениями и объятиями. Я даже чувствовал, как она меня обнимает за шею, касается моего пылающего лица, щекочет мне ноздри и проникает в меня через нос, в котором не осталось ничего от моего хронического тонзиллита.
Я замечал внимательные, любопытные или отрешённые взгляды ребят и девчонок, которые оборачивались, якобы ко мне, а сами смотрели мимо меня на эту женщину. Эти взгляды я воспринимал как посягательства на моё, на мою женщину, на мою Фею красоты и страсти, на моё право вдыхать её запах и чувствовать её всем трепетом моего возбуждённого организма. Мне казалось, что ребята видят моё состояние и догадываются обо всём, что со мной происходит.
Через несколько минут урока математики ребята и девчонки, уже не сдерживаясь и не стесняясь, круто оборачивались и разглядывали нашу красивую гостью. Серафима Ивановна и эта женщина поняли, что урок идёт не так, как надо, но «Серафима» ничего не могла поделать, потому что растерялась, как всегда. Она беспомощно оглядела класс и остановила взгляд на мне.
Только сейчас я понял, что Серафима Ивановна задала какой-то вопрос по теме урока, но никто ей не ответил. Во рту у меня мгновенно стало сухо, но я, не владея собой, как-то сам по себе, отдельно от разума и ума, встал за партой и попросил учителя повторить вопрос. Зачем я это сказал? До сих пор не знаю…
Серафима Ивановна Яковлева повторила свой вопрос и я, опять бессознательно, «на автомате», не понимая, что и как я говорю, вдруг «отчеканил» ей правильный ответ на её вопрос и без разрешения гордо и уверенно сел на своё место за партой. Эта моя выходка произвела взрывной эффект…
Позади себя я ощутил беспокойство и разочарование этой заманчиво красивой женщины-гостьи. Чуть ранее я ощущал её томно- медленно- грациозной, расслабленно- утончённой, источающей вокруг себя привлекательность и общее внимание. Теперь же позади меня было некоторое ошеломлённое разочарование, сердитое и даже агрессивное ёрзание на месте, не волнующее, а волнительное дыхание и даже запах этой женщины в красном изменился, в него добавились нотки раздражения. Я с удовлетворённым пониманием уловил коварную изменчивость моей Феи красоты и страсти…
Теперь позади меня сидела не красивая молодая женщина, а не менее прекрасная, холодная и высокомерная Акюдаг из фильма «Королевство кривых зеркал». Странно и удивительно, но я, ощущая эту внезапную перемену в настроении и поведении этой женщины-гостьи, не прекращал её ощущать и относиться к ней, как к моей Фее красоты и страсти. Это для всех остальных ребят и девчонок в нашем классе она была притягательной красавицей, а для меня она была той феей, капризный и своенравный характер которой, я уже познал в своей жизни. Она была моей феей, и я влиял на её поведение…
Мой внезапный ответ и выступление с места оказали пробуждающее впечатление на ребят. Они очнулись от наваждения, со злостью и разочарованием посмотрели на меня, потом все дружно отвернулись, и Серафима Ивановна Яковлева вновь овладела вниманием класса. Теперь она уверенно, но спокойно, задавала вопросы, вызывала учеников к доске, диктовала примеры и выборочно просила сообщить учеников результаты вычислений. Ребята поняли, что идёт контрольный урок не для нас, а для учительницы и нашего классного руководителя и старались отвечать полно, доходчиво и правильно, как учили.
Урок завершился полным успехом нашей «Серафимы» и точно в срок. За секунду до звонка на перемену она окончила диктовать задание на дом и поблагодарила всех за проведённый урок. Серафима Ивановна никогда не забывала поблагодарить учеников за проведённый урок.
Пока мы шумели и вскакивали с места, красивая и пахучая Фея красоты и страсти, не удостоив никого из нас своим вниманием, вышла вместе с «Серафимой» из класса и больше мы её никогда не видели. После неё ещё долго девчонки обсуждали её внешность, наряд, поведение, а ребята многозначительно прищёлкивали языками, когда вспоминали её и говорили всякие пошлости про эту «цырлу». Так они назвали мою Фею красоты и страсти, поэтому я не участвовал в этих мальчишеских разговорах.
- Эта цырла, - говорили некоторые ребята в нашем классе, - как я её только увидал, так сразу же во мне всё поднялось вверх, как будто я стою на кончиках пальцев.
- А у меня аж дух захватило, - признался другой пацан. – Вдохнул, а выдохнуть не могу…
- Да, клёвая цырла! – подхватил новое прозвище сногсшибательных красавиц третий. – Красивая женщина. Не чета нашим…
- Кто такая? Кто знает? Ты, Суворов, не знаешь, откуда такая к нам явилась?
- Не знаю, - отвечал я, радуясь тому, что кто-то ко мне обратился за моим мнением. – Надо у Антиповой спросить. Она к начальству ближе.
Ребята обратились к Вале Антиповой, но и та не знала, откуда к нам явилась эта красавица в красном шерстяном костюме и алых туфельках на высоком каблуке. Не удалось нам узнать об этой красавице и позже, когда мы решились обратиться к нашему классному руководителю Серафиме Ивановне Яковлевой. «Серафима» только сказала, что это была «внезапная учительская проверка урока математики» и мы «с успехом преодолели это приключение». При этом она благодарно взглянула прямо мне в глаза, отчего я смутился…
А смутился я оттого, что уже во сне не раз встречал эту красивую женщину в обнажённом виде, со всеми соответствующими последствиями этих видений… Я влюбился в неё, и эта влюблённость настолько завладела мной, что я ощущал себя «стоящим на цырлах» перед ней, то есть со всем рабским подчинением ей, желанием служить и даже прислуживать ей, быть рядом с ней, чтобы ощущать её и запах её тела, её волос, её духов, видеть выражение её глаз и видеть её всю, такой, какая она есть – голой…
Мне было очень стыдно перед «Серафимой», перед Валей Антиповой, но она нисколечко не обращала на меня внимание и не пахла так, как пахла моя Фея красоты и страсти, сидевшая на уроке математики за моей спиной и «сверлившая» меня в спину всем своим существованием. Я был влюблён и упивался этой своей влюблённостью…
- Платонической влюблённостью! – уточнил мой друг дед «Календарь» из деревни Дальнее Русаново.
- Ничего себе, платонической! – воскликнула радостно моя Фея красоты и страсти. – Посмотрел бы ты, как Саша «фонтанирует»!
- Это не считается! – запальчиво возразил дед «Календарь» своей заклятой подруге. – Это почти как понарошку.
- Нет, не понарошку, - сказала печально фея, - а на самом деле, только пока бесполезно.
- Всему своё время, - ответил ей мудро дед «Календарь». – Сашино время ещё придёт, а пока пусть тренируется…
«Услышав» такие слова моих внутренних друзей в своём полусонном воображении, я «с лёгким сердцем» отдался моей влюблённости, моему настроению, моему ночному вожделению и моему избытку чувств, которое бурно выплёскивалось «мужским соком». Я уже был готов к таким выплескам, ждал их, хотел и торопил их извержение. И сны мои становились всё смелее и смелее…
В первый раз моя Фея красоты и страсти после памятного урока математики явилась скромно, но эффектно и очень открыто. Она возникла в темноте как из тумана, потихоньку и почти в полный рост. Её тёмные волосы сливались с вечерним сумраком, струившимся из-за вечерних штор на окне моей спальни-кабинета. Из этого сумрака я сначала увидел резкие контуры маминого цветка, стоящего на подоконнике и проглядывающегося через края шторы, а затем рядом с веточками этого цветка, который вдруг превратился в настоящее пальмовое деревце, я увидел контуры тела моей Феи красоты и страсти.
Фея стояла рядом с деревцем-пальмой с крупными ажурными листьями и на ней, кроме маленьких узких чёрных трусиков-бикини, ничего не было. Она стояла, слегка и кокетливо изогнувшись в талии, тесно сомкнув свои бёдра, втянув в себя свой плоский животик с красивой ямочкой пупка, и согнутыми в локтях руками прикрывала свои груди. Левой ладонью она накрыла свою правую грудь, а правой рукой, согнутой в локте и поднесённой к лицу, прикрыла себя ещё глуше. При этом её левая грудь была свободна и выглядывала над локтем левой руки. Я вдруг отчётливо увидел большой тёмный круг-ореол вокруг острой вершинки соска её левой грудки.
Фея красоты и страсти смотрела на меня из сумрака приветливо, доброжелательно, ласково, открыто и улыбалась так, как она улыбалась, появившись в нашем классе на уроке математики. Она улыбалась иронично, с интересом, с ожиданием и с немым вопросом, мол, «ну как ты тут?».
Её волосы были взбиты в большую объёмную причёску и двумя волнами-крылами охватывали её лицо. Её густые и гибкие брови были вздёрнуты вопросительно вверх, а ясные красивые и внимательные глаза также вопросительно смотрели на меня.
Я с огромным волнением и трепетным возбуждением смотрел на неё и всё же успел ясно и чётко увидеть и осознать, что у моей Феи красоты и страсти очень тонкая и гибкая талия, плоский живот и крутые бёдра. Они резко в темноте сумрака выделялись, изгибались и гибко продолжались боковыми линиями стройных бёдер. У моей Феи красоты и страсти была отличная, замечательная, красивая и стройная фигура. Она была красавица!
Я выплеснулся «мужским соком» даже не почувствовав никакого жгуче радостного удовольствия и это меня несколько огорчило. Я не сдержался, потому что всё произошло неожиданно, внезапно, естественно и я ничего не мог с собой поделать. Разочарование, которое во мне возникло, отразилось на выражении лица моей Феи красоты и страсти: она продолжала улыбаться, но теперь она пальчиком прикоснулась к своей щеке, оставив на ней ямочку и взгляд её стал чуточку рассеянным.
Моя Фея красоты и страсти понимающе улыбнулась ещё раз на мой «ответ» на её появление и растаяла в моём сне. Вместо неё пришло успокоение и тихий, ласковый, безмятежный сон с продолжающимся изливанием моего умиротворённого «сашка-дружка», который сделал своё дело, но только для себя самого. «Эгоист!» - подумал я о своём «сашке-дружке», но он не обращал на меня никакого внимания.
Через несколько дней, в ответ на мои мольбы, ко мне опять явилась моя «учительница-гостья», моя Фея красоты и страсти, от которой я теперь ждал, жаждал, хотел и возжелал чего-то более существенного, чем в первый раз, потому что я теперь хотел не только её видеть, но и … обладать ею. Я ещё не совсем понимал, что такое «обладать», но уже хотел ощущать её присутствие, её запах, хотел видеть её облик и её поведение, как в кино, и она вознаградила меня за мои моления…
В этот раз она опять явилась мне в полный рост, но теперь не в вечернем позднем сумраке, а ранним солнечным утром, в сиянии дневного света и бликов от стен и мебели.
Моя Фея красоты и страсти привиделась мне, стоящей у моего письменного стола в моей спальне-кабинете. У меня в комнате было тесно, потому что она была маленькая и в ней помещался только небольшой шкаф-шифоньер с зеркальной большой дверцей и узкой второй дверцей, за которой были фанерные полки с моими вещами и вещами моего старшего брата Юры. За большой зеркальной дверцей нашего шкафа были куртки, рубашки, пальто, брюки и всякие другие носильные вещи из одежды. Внизу на дне шкафа и в нижнем выдвижном ящике были коробки с обувью и всякая всячина.
Наш шкаф-шифоньер стоял вдоль задней стенки комнаты, напротив входа, но в моём видении он стоял позади моей Феи красоты и страсти, и она отражалась спиной в зеркале шифоньера. В зеркале было чему отражаться, потому что моя Фея красоты и страсти стояла, опершись руками на крышку моего письменного стола, рабочего места школьника, и вся задняя часть её фигуры была видна в зеркале.
В этот раз Фея красоты и страсти была с пышной «официальной», но модной причёской – «башней» из накрученных и взбитых волос. Эта причёска мне сразу же не понравилась, как и вся поза, с которой мне явилась моя «вожделенная возлюбленная фея». Она стояла рядом с моей кроватью, опиралась прямыми руками в крышку моего письменного стола, при этом стояла, приподнявшись на носках и свою левую ногу она выставила немного вперёд так, чтобы я не видел её «сокровенного тайного места». Она опять была полностью обнажена, и только плечи её покрывала какая-то ажурная кружевная короткая накидка.
Солнечный свет исходил из окна моей спальни-кабинета, поэтому груди Феи красоты и страсти были отчётливо видны: они двумя остро сосковыми выпуклыми грудками выпирали впереди предплечий феи в обрамлении красивых кружев и вокруг пупырышков сосков были большие тёмные круги. Эти круги и эти соски немедленно взбудоражили меня, заставили волноваться и опять во мне начала подниматься волна за волной острая жажда обладания этим моим видением…
Я уже не хотел, чтобы моя Фея красоты и страсти только снилась мне, я хотел её ощущать и чувствовать здесь и сейчас, всем своим телом, всем своим существом, моим «сашком-дружком», который в этот момент чутко реагировал на появление моей Феи красоты и страсти и уже опять почти не слушался меня.
Необычная, «официальная», «учительская» причёска и поза, в которой стояла передо мной моя Фея красоты и страсти, сдерживали меня. Она опять смотрела на меня ласково и доброжелательно, чуть-чуть склонив ко мне свою голову, но её взгляд, её руки, поза её тела и отражение её белой попы в зеркале, подействовали на меня «отрезвляюще». Она всем своим видом как бы говорил мне: «Подожди. Не торопись. Сдержись. Дождись своего часа». И я сдержался…
Впервые, увидев желанное видение, дождавшись появления моей Феи красоты и страсти, я сдержал свои влюблённые порывы и трепет, заставил моего «сашка-дружка» обиженно утихомирится, успокоиться и сникнуть. В ответ на понимающую и одобрительную улыбку моей Феи красоты и страсти я уютно устроился в своей постели, прощально улыбнулся фее и счастливо заснул. Какое счастье быть влюблённым!
Не поверите, но я с восторгом ощущал, почти ещё не осознавая полностью, что влюблён, и влюблён страстно, с желанием, с волнением, с трепетом. Я усиленно желал сближения с моей Феей красоты и страсти и всё моё тело, весь организм - сердце, лёгкие, кровеносные жилы, органы, живот, низ живота, мой писюн «сашок-дружок» и мои «кокушки», которые интенсивно двигались, когда ко мне являлась во сне моя Фея красоты и страсти, - все и всё во мне волновалось, трепетало, счастливо напрягалось, а затем счастливо освобождалось от этой страстной энергии.
Я знал, что в любой момент моя Фея красоты и страсти может сверкнуть сердитым, злым и острым взглядом, но сейчас я ждал от неё сочувствия, помощи, участия, обоюдного желания и стремления удовлетворить её любопытство и моё желание-хотение, которое я назвал сам для себя «возжеланием» (по-научному – вожделение).
Я не хотел в своих ночных видениях видеть недостатки в моей Фее красоты и страсти, не хотел и всё. Я чувствовал, что моя Фея красоты и страсти в любой момент может быть Акюдаг. При этом я хотел, чтобы моё отношение к ней пробудили в ней всё лучшее, светлое, чистое и доброе, что может быть в такой красивой женщине с таким красивым телом, с такими красивыми грудками, стройными ножками и тонкой гибкой талией. Я не хотел обладать только её телом, я хотел обладать ею всей, целиком, полностью…
Валя Антипова была мне недоступна для моих переживаний и чувств, которые я переживал и чувствовал, общаясь с моей Феей красоты и страсти во сне, поэтому я и был в неё влюблён, передавая ей всё то, что хотел бы дать и передать Валентине. Вот почему я не чувствовал угрызения совести за то, что «изменяю» моей первой школьной любви. Она была платонической, то есть воображаемой, хотя и реальной в фактическом времени нашего школьного общения. Валя была влюблена в Сашку Кузнецова и, вероятно, переживала то же самое, что и я, но не со мной. Поэтому я отдался этому жутко прекрасному, радостному и страстному желанию близкого общения с моей Феей красоты и страсти, которая неожиданно реально пришла ко мне в класс и села у меня за спиной за парту…
Я не мог словами выразить, что такое влюблённость, но уже ощущал и чувствовал это состояние и оно мне нравилось. Вот почему я с «возжеланием» хотел нового прихода моей Феи красоты и страсти в мой сон.
Третий раз она явилась мне уже во сне, когда я почти уже полностью заснул. Может быть, она явилась мне не в момент засыпания, а уже в глубоком ночном сне, но не утром, это я точно знаю и помню, потому что она приснилась мне тоже в постели, открыто обнажённая, хотя и укрытая чуть-чуть одеялом.
В этот раз фея приснилась мне лежащей на левом боку среди моих диванных подушек. Правую руку она завела себе за попу и таким образом обнажила передо мной всю себя, за исключением сокровенного тайного места и ножек. Я видел её острое плечо, гибкий изгиб талии и крутого бедра; видел ямку её красивого пупка и очень красивое полушарие её правой грудки. Её левая грудка была приплюснута к постели, а правая – полностью открытая и освещённая мягким лунным светом.
Полушарие грудки феи было освещено так, что я видел его объёмным и как бы присутствующим, то есть реальным, фактическим, находящимся рядом со мной. Точно так же я видел и ощущал её талию, живот, пупок, крутой изгиб бедра. Даже складки мягкого тонкого одеяла, покрывающего её бёдра и ноги, показывали мне то, что было скрыто под ним.
Моя Фея красоты и страсти впервые была рядом со мной на моей постели, и это меня возбудило невероятно сильно. Может быть, поэтому фея смотрела на меня слегка настороженно, опасливо, вопросительно и без прежней доброй и понимающей улыбки? Только причёска её опять была естественной, пышной, не официальной, а простой, домашней, постельной.
Я видел мою Фею красоты и страсти чуть отдалённо от меня и все мои попытки во сне (или наяву, я не знаю) приблизиться к ней не получались. Я стремился к ней, а она оставалась на той же дистанции, на которой была, когда явилась мне. От досады, что я не могу стремительно прикоснуться к ней, я выплеснулся мужским соком как-то не так, как в прошлые разы, а быстро, неловко и немного. От этого у меня, как и у моей феи, возникло ощущение опасливого волнения, осторожности, неловкости. Что-то тут было не так…
Целую неделю я мучился вопросам: «Почему у меня не получилось так, как в прошлые разы и моё свидание с моей Феей красоты и страсти в постели не принесло мне того счастливого удовлетворения, которое было в прошлый и позапрошлый раз?». Может быть, я чем-то обидел мою Фею красоты и страсти? Может быть, я какой-то не такой? Может быть, я чего-то не понимаю или «гребую» от неё больше, чем надо? Может быть, ты, Саша, переборщил со своей влюблённостью?
В школе и в классе, дома и на улице, мне не шла в голову никакая учёба, и я делал уроки машинально, автоматически, «на автопилоте», как выразился мой старший брат Юра. Он сказал мне, что ему «знакома такая ситуация» и что это «скоро пройдёт», как только «дурость» выскочит из моей головы. Я не рассказывал ему о моих ночных «приключениях», но он, мой папа и моя мама, наверняка, догадывались о том, что со мной по ночам происходит.
Я крался тихо в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок после моих ночных излияний мужского сока. Я старался идти бесшумно, не скрипя половицами и не стукая дверьми, но, вероятно, мои родные и близкие всё чутко слышали, но делали вид, что ничего не слышат. Я был им за это благодарен, а по вечерам я обнаруживал у себя в комнате или новые трусы, или маечку, или маленькое полотенце, заботливо подложенное под мою мягкую пуховую мамину подушечку с белой чистейшей и приятно пахучей наволочкой. Мои ватно-марлевые салфетки, которые я стирал с хозяйственным мылом в умывальнике, менялись на новые, а использованные куда-то исчезали, как в сказке…
После третьего «свидания» во сне с моей Феей красоты и страсти я решил, что моя влюблённость прошла и мне надо «взять себя в руки».
- Всё. Хватит! – сказал я мысленно самому себе. – Хватит, Сашок. Ты и так уже насытился до предела. У тебя даже «мужского сока» не осталось. Пора взять себя в руки и заняться делом. А дело твоё: «Учиться, учиться и ещё раз учиться!».
- Правильно, - сказала мне моя Фея красоты и страсти, явившись через день в мой сон. – Тебе, Саша, надо учиться и я тебе помогу.
На этот раз она привиделась мне в какой-то момент моего сна совершенно открыто, прямо передо мной, стоя на коленях на моей постели рядом со мной и прикрываясь снизу только краешком моей любимой пуховой подушки.
Фея была одета в белую мужскую парадную рубашку моего брата. Руки феи были в рукавах рубашки, а ворот и запах рубашки был полностью открыт, обнажая передо мной весь прекрасный торс моей Феи красоты и страсти: две её широко расположенные друг от друга грудки с острыми сосками и тёмными кружками вокруг них; тонкую гибкую талию; плоский животик с красивой продолговатой ямкой пупка и крутые широкие бёдра, которые она подчёркивала изгибом своего молодого стройного тела.
Моя фея красоты и страсти стояла на коленках передо мной, чуть-чуть склонив голову набок и её свободные волосы тёмными густыми прядями падали и закрывали края её прекрасных, хитрых, коварных и улыбчивых глаз. Она чуть ехидно улыбалась мне, и я опять ощущал её доброе ко мне отношение и понимание того, что сейчас со мной происходило.
Она всей своей открытой и обращённой ко мне позой как бы приглашала меня к себе, звала меня, привлекала, требовала моего прихода и участия в общении с ней, но при этом она коварно прикрывала краем моей белоснежной подушки своё сокровенное тайное место…
Теперь моя Фея красоты и страсти смотрела на меня точно так же, как иногда это делала Валя Антипова, то есть насмешливо, лукаво, умно, властно, с превосходством надо мной. Этот взгляд и эта откровенная поза, которую я видел на фотографиях обнажённых женщин в схроне моего брата за матерчатой обивкой диван-кровати в нашей большой комнате, вызывали во мне чувство неприятия, протеста, нежелания иметь дело с «такой» феей.
- Я научусь! – мысленно сказал я моей Фее красоты и страсти. – Обязательно научусь, но сам, без вашей «помощи».
Сказал и моё видение феи пропало, как выключается свет. Было, щёлк! и нету…
И груди мне её не понравились: широко как-то расставлены, друг от друга как бы отвернулись. И стояла она у меня на постели, слишком широко расставив колени в стороны. И подушку мою не надо было прижимать к своему «сокровенному тайному месту». Я на ней головой сплю!
После этого визита моя Фея красоты и страсти замолчала и пропала на целую неделю. Обиделась. Молчал и мой друг дед «Календарь» из деревни Дальнее Русаново. Молчал Платон, молчали внутренние голоса моего папы, Юры и мамы. Молчал даже я сам. Молчал и молча упорно и усиленно занимался уроками и домашними заданиями. За вторую февральскую неделю я сумел получить несколько пятёрок и десяток четвёрок по всем предметам и вновь стал одним из лучших учеников класса. Мне даже несколько интереснее стало учиться, потому что с каждым днём программа обучения становилась всё более сложной, а значит, интересной. Только ребята в классе почему-то начали называть меня не Суворов, а «суровый»…
Моя февральская фея красоты и страсти ещё несколько раз подряд молча являлась в мои сны, как бы пытаясь наладить наши отношения. Первый раз она явилась в позе и с выражением лица, которые красноречиво выражали желание феи, если не попросить прощения за высокомерное поведение у меня в постели, то просто дать понять, что она готова помириться.
Она приснилась мне сидящей на нашем раскладывающемся диване в большой комнате, на котором спал мой длинный старший брат Юра. Фея была полностью обнажённая, но теперь все её прелести: груди с тёмными кругами вокруг острых сосков, голые красивые руки и ноги, тонкая талия и крутые бёдра, жеманно и капризно вздёрнутые плечи, свободная, раскованная и даже несколько небрежная поза на диване, не вызывали у меня такого трепета, как в первые наши встречи. Теперь она была обычной и привычной феей, но уже не моей Феей красоты и страсти.
Фея сидела на краешке дивана, откинувшись на его спинку и широко расставив руки. Левой рукой она держалась за верхний край спинки дивана, а правой рукой опиралась на ложе дивана, отчего её плечо вздёрнулось, и она опиралась щекой на это своё вздёрнутое плечо. Выражение лица феи при этом было серьёзно-вопросительное. Она как бы говорила мне: «Ну, чего ты? Обиделся, что ли? Ну, ты давай, не обижайся!».
Обычно такие слова говорил мне мой старший брат Юра, когда вольно или невольно обижал меня, делал мне больно в наших играх или хотел загладить свою вину, или наладить наши отношения. Только он всё равно добавлял к своим извинительным словам что-то обидное, какие-то такие слова, которые, вроде бы извинительные, а на самом деле всё равно обидные. Например: «Ну, чо ты? Чо ты куксишься? Чо ты нюни распускаешь? Ты мужик или как? Обиделся? Зря! На обиженных воду возят!» и при этом якобы обнимал меня по братски за шею, но при этом так зажимал мою шею в сгибе локтя, что у меня шейные позвонки хрустели…
Моя Фея красоты и страсти молчала и ничего мне не говорила, но зато её поза была сродни Юркиным словам и манере выражаться. Она сидела на нашем диване небрежно, несколько вызывающе, показно. Она вытянула свою правую ногу вперёд «в струнку», а левую ногу согнула в колене и чуть подогнула под себя. На бедро левой ноги она накинула часть белой простыни и пропустила её у себя между ног, прикрыв таким образом своё «сокровенное тайное место». Именно такую позу любил принимать мой вольнолюбивый, свободолюбивый и себялюбивый старший брат Юра…
Фея опять упрямо и открыто показывала мне всю себя, не стесняясь и не скрывая почти ничего, но при этом выражение её лица было неулыбчивым, не трепетно-радостным от ожидания чего-то хорошего, а напряжённым, ожидающим чего-то неожиданного, может быть, желанного, но уже не очень счастливого. Я не принял такую фею и… «промолчал», то есть никак почти не отреагировал на её такое появление в моём сне…
Нет, я не отверг мою февральскую Фею красоты и страсти, я просто принял её в мой сон, посмотрел на неё, но без того трепета и возбуждения, как в первые разы. Она, видимо, это поняла и медленно растаяла в моём сне, так и не получив того, что было в первый раз. Мы расстались молча.
Только напоследок моя февральская Фея красоты и страсти тоже «фыркнула», как это делал мой своенравный старший брат Юра. Она резко отшатнулась от спинки дивана, на которую изначально откинулась в фривольной позе, села прямо на диване, упёрлась правой рукой себе в бедро вытянутой правой ноги, ещё резче подогнула под себя свою левую ножку и вызывающе выставила мне навстречу свои груди. При этом она независимо и гордо откинула назад свою голову с копной нечёсаных волос и опять с выражением высокомерной независимости закрыла глаза.
Да, её острые грудки двумя белыми полушариями с тёмными сосками немного взволновали меня и мой «сашок-дружок» отреагировал на них своим пульсирующим напряжением, но в целом я остался хладнокровным, тоже независимым и упрямым. Я не хотел «так» общаться с моей февральской Феей красоты и страсти. Я не хотел, чтобы мне «подставлялись» так прямо и просто, пошло и вызывающе. Я не хотел её «тела», я хотел её «душу»… вместе с телом. Вот чего я хотел…
На следующий день, вернее, ночь, моя февральская Фея красоты и страсти приснилась мне всё на том же большом диване, на котором спал мой старший брат Юра, но теперь уже совсем в другой позе. Теперь она лежала на диване головой к окну в игривой позе «ленивой кошечки». Совершенно обнажённая, с пышной гривой всклокоченных волос на голове, с игриво-доброжелательной улыбкой и вопросительным взлётом трепетных бровок на лице, без вызывающей открытости, а наоборот, с привлекательной закрытостью своего обнажённого тела.
Фея плотно лежала на диванном ложе, спустив левый локоть с края дивана и согнув левую ногу в колене. При этом её грудь прижалась к дивану и немного «расплющилась», а её попа и бедро, наоборот, стали резко выпуклыми, большими и значимыми. Она как бы говорила мне: «Если хочешь, то шлёпни меня по попе!».
Фея красоты и страсти играла своими сверкающими искорками глазами и приглашала меня к игре с нею, и я принял эту игру. Я снова взволновался и снова «возжелал» мою фею красоты и страсти.
В следующий миг поза моей Феи красоты и страсти мгновенно изменилась. Она вдруг оказалась лежащей на ложе дивана навзничь, на спине, но также с подогнутой под себя левой ногой и круто взбугрившимися бедром и попой. Только теперь она лежала так, что её груди были полностью открыты моему взгляду, а её лицо с закрытыми глазами и застывшей ожидающей улыбкой было повёрнуто ко мне. Левую руку фея закинула себе за голову, отчего её левая грудка стала почти плоской, а правая грудка с острым соском в центре большого тёмного ореола, наоборот, стала объёмной, выпуклой, красивой.
Поза моей Феи красоты и страсти на диване показалась мне удивительной оттого, что она как бы скрутила себя в талии, спина плоско лежала на ложе дивана, а левое бедро и попа были скручены влево почти перпендикулярно линии груди и спины. Левая нога феи, согнутая в колене, полностью прикрывала её «сокровенное тайное место» и это скульптурное положение её тела мне очень понравилось. Светильники-бра над нашим диваном, которые наш папа обычно включал, когда читал газеты, освещали лежащую фею так, что её тело было скульптурным, объёмным, с полутенями и тенями, эффектно представляющими её телесную красоту.
Передо мной была красивая женщина с красивым лицом и красивым телом. Мне захотелось нарисовать её такой, какая она есть, но больше я ничего не захотел. Постепенно моя февральская Фея красоты и страсти исчезла из моего сна, так и не добившись того, чего она хотела от меня. От неё остался только один потрясающе прекрасный кадр, который запомнился мне на всю жизнь…
Моя фея Красоты и страсти спокойно лежит на спине на ложе красного дивана с жёсткой обивкой; с лицом, повёрнутым ко мне с выражением спокойной мягкой уверенности в своём превосходстве; с правой рукой, вытянутой вдоль всего тела и пальчиками, касающимися края ложа дивана; с острыми грудками, выставленными вверх тёмными сосками; с рельефным изгибом талии с плоским животиком и красивой ямкой пупка; с крутым высоким бедром левой ноги, согнутой в колене и прикрывающей её сокровенное тайное место; с мягким освещением её красивого скульптурного тела, которое мне очень нравится внешне и которое я при этом не очень-то сейчас хочу приблизить и потрогать, а просто хочу им любоваться.
Моя Фея красоты и страсти это понимает и принимает, и не мешает мне смотреть на неё, любоваться ею, разглядывать её моим взволнованным взглядом. Она спокойно, понимающе и терпеливо смотрит на меня и улыбается понимающе, ласково, приветливо, даже нежно. Сейчас она опять моя подруга, нежели страстная женщина, желающая моей ответной реакции и извержения моего «мужского сока». Теперь она для меня как «обучающее пособие», как иллюстрация в учебнике, как скульптурное видение, показывающее мне, что такое женская телесная и духовная красота, выраженная в формах её тела и в выражении её лица. Я снова затрепетал…
В середине февраля 1964 года я показывал чудеса учёбы в школе и дома. У меня всё получалось! Я внимательно и вдохновенно слушал учителей в классе на уроках, успевал всё записать, что нужно в свои тетради. Я активно отвечал на вопросы и задания учителей, смело выходил к доске и не стеснялся поднимать руку, чтобы ответить на вопрос учителя. Я быстро, чётко и без ошибок делал домашние задания и с интересом читал учебники по предстоящему материалу. За ужином я сообщал моим родителям и старшему брату Юре, что я узнал нового за день и из учебников и таким образом тренировался, чтобы завтра на уроке быть свободным и натренированным в ответах у доски.
Родители и мой брат поражались такому моему напору, активности и эффективности, считали мои «пятёрки» и «четвёрки», поощряли меня похвалой и «вкусненьким», разрешали мне допоздна смотреть телевизор и ходить в кино не в «урочный день», а я с нетерпением теперь ожидал встречи во сне с моей февральской Феей красоты и страсти. Теперь я снова желал её…
Эта «хитруля» явилась ко мне в мой желанный сон совсем не так, как я хотел и себе представлял! Она возникла в дверном проёме моей комнаты спальни стоя, одетой в полосатый шерстяной вязаный жакет, распахнутый на груди, но с одной полой жакета, «запахнутый» поперёк низа её живота. Кончик полы жакета фея оттянула пальчиками правой руки так, чтобы прикрыть ею своё «сокровенное тайное место». Теперь она, моя Фея красоты и страсти, шутливо «издевалась» надо мной, показывая себя, но показывая только наполовину и издали, не лёжа на постели или диване, а стоя в дверном проёме. «На, смотри, но издали, и я могу в любой момент уйти и исчезнуть!» - говорила её поза.
Теперь моя Фея красоты и страсти не просто улыбалась плотно сжатыми губами, а приоткрыла свой улыбающийся ротик и смотрела на меня таким красноречивым взглядом, что на её лице ясно читалось выражение: «Ну, что? Я тебе нравлюсь? Смотри, смотри, но трогать не моги! Штекаси!». При этом причёска у неё была не хаотичная, а уложенная крупными локонами и прядями, а одна прядь её чёрных волос крупным завитком с хвостиком вверх прикрыла ей лоб над бровями. Фея смотрела на меня открыто, смешливо, озорно и левой рукой, заложенной назад за голову, она ещё при этом открывала мне свою грудь…
Её левая грудка была наполовину прикрыта полой шерстяного жакета, а правая – совершенно открыта и смотрела на меня вызывающе прямо и её белое полушарие было наполненным, выпуклым, с тёмным ореолом-кружком вокруг острого, набухшего и твёрдого на вид соска. Теперь её грудки были умопомрачительно красивыми, и я невольно засмотрелся на них, прикасаясь к ним взглядом. Фея только слегка постанывала сквозь улыбающиеся зубки.
Из-за такой позы с запрокинутой за голову рукой, моя Фея красоты и страсти немного выгнулась в спине, поэтому её грудь оказалась чуть впереди её животика, талия изогнулась и бёдра стали ещё более крутыми, как бока у гитары. Только тут я заметил, что оттенок цвета кожи феи разный по участкам тела.
Её грудки были розово-белыми и узкая часть бёдер тоже была светло-светло-розовой, а вот цвет лица, шеи, верхней части груди, торса, талии и ног были чуть-чуть темнее, как бы светло-бронзовые. Вероятно, моя Фея красоты и страсти ещё сохранила на себе летний загар и светилась сейчас здоровым солнечным светом с разными оттенками.
Я не на шутку разволновался, затрепетал, мой «сашок-дружок» воспрянул духом, напрягся, приготовился «к бою», но я заметил торжествующее выражение лица моей коварной Феи красоты и страсти и… сдержался. Я не позволил ей сходу, издали, вот так довести меня до «кипения» и извержения лавы моего мужского сока. Нет… Я уже имел опыт общения с ней и не хотел поддаваться её «чарам».
Всё равно моя Фея красоты и страсти растаяла в моём сне довольная и счастливая одержанной, хоть и не до конца, но всё же победой. Главное, она почувствовала, что я «оттаял», перестал на неё «дуться», прекратил мою «голодовку» и «месть» невнимания к ней. А я своим «мужским» воздержанием дал ей понять, что мне её виды издали уже недостаточны. Маловато будет!
Я с особым волнением ждал прихода ко мне в сон моей Феи красоты и страсти и гадал, какой она будет в очередной раз. Проходил день, второй, наступил третий, но фея мне не являлась. Наконец, настало время подготовки к празднику «День Советской Армии и Военно-Морского Флота», который отмечался 23 февраля в день рождения советской Красной Армии. Одновременно традиционно, по обычаю, этот день отмечается у нас в Советском Союзе, как праздник всех мужчин, как мужской праздник, потому что конец февраля – это преддверие женского праздника «8 марта», Международного женского дня, весеннего праздника пробуждения природы, скорого прихода весны.
Может быть, поэтому я особенно ждал этого праздника, потому что чувствовал в себе необъяснимое волнение и ожидание какого-то чуда, появления мне какого-то особого подарка, знака внимания, чего-то такого, чего я не знал, не видел и не ощущал ещё никогда. Вот почему я с особым трепетом и волнением, сильным биением сердца и волнами горячей крови, приливающими к моим пылающим пунцовым щекам и губам, ждал прихода этого мужского праздника и прихода ко мне в мой сон моей Феи красоты и страсти. И она пришла…
В воскресенье 23 февраля 1964 года центральная газета «ПРАВДА» опубликовала передовицу под заголовком «Сила и гордость народа»: «Да здравствуют овеянные славой Советские Вооружённые Силы, бдительно охраняющие труд советского народа – строителя коммунизма!». Министр обороны СССР, Маршал Советского Союза Р. Малиновский издал праздничный приказ №34 от 23 февраля 1964 года. Газета сообщала о пребывании в Ленинграде премьер-министра Дании. Тодор Живков, коммунистический лидер Болгарии, заявил об отношениях с СССР: «Мы преисполнены чувства радости и удовлетворения».
Местная суворовская газета «Светлый путь» тоже поздравляла всех с праздником и писала о «Несокрушимой и легендарной Красной Армии», о ветеранах, о боях, в которых принимали участие туляки, о единстве Советской Армии и советского народа. Больше всего статей в газете было посвящено трудовым успехам, победам и задачам по выполнению решений февральского Пленума ЦК КПСС. Главный лозунг начала весны 1964 года: «Не терять ни дня, ни часа!».
В эти предпраздничные и праздничные дни и выходные во Дворце культуры и отдыха Черепетской ГРЭС показывали художественный фильм «Родная кровь» с Евгением Матвеевым и Вией Артмане в главных ролях. На этот фильм мы ходили всей семьёй. Даже наша мама рискнула оставить на 2 часа без присмотра наш дом, чтобы посмотреть этот действительно и реально душевный и очень прочувствованный нами фильм о послевоенных временах и человеческих отношениях.
Этот день был по-настоящему праздничным, чуть-чуть грустным от воспоминаний и очень радостно-возбуждённым от нашего мирного и счастливого настроения. Мама и папа радовались, что они живы после самой страшной и тяжёлой войны, что у них есть двое прекрасных сыновей, что мы все здоровы, сыты, одеты и обуты, что у нас есть свой дом, свой сад и огород, что мы не бедствуем и не голодаем, как в первые послевоенные годы. Мы с Юрой тоже радовались, потому наша энергия жизни «била через край» и мы то беспричинно смеялись, то баловались, то боролись, то танцевали и очень живо, по-праздничному, реагировали на всё происходящее вокруг нас.
Нам в этот день было очень хорошо, и я знал, что поздно вечером, а лучше всего ночью, когда все заснут, и я никого не разбужу, ко мне обязательно придёт моя Фея красоты и страсти. Я, наконец-то, отдамся ей полностью и без остатка, со всем моим праздничным пылом и страстью моей платонической влюблённости в неё…
Не знаю, когда это случилось, но мне показалось, что, как только я прикоснулся к моей мягкой пуховой подушке своей головой, уставшей от праздничных впечатлений и рюмочки кагора за праздничным застольем, мгновенно, тут же, как в сказке или в кино, вспыхнул яркий свет. В этой вспыхнувшей картинке я увидел мою Фею красоты и страсти в ослепительно красивой открытой наготе. Она была не просто обнажённой. Она была абсолютно голой, без какой-либо одежды или краешка какого-либо покрывала.
Фея красоты и страсти явилась мне сидящей на краешке моего дивана, застеленного моей постелью. Она сидела у меня в ногах, и я чувствовал ясное солнечное тепло, исходящее от неё. Своих ног я не видел, они были под одеялом, а фея сидела, прижав своей попкой край моего одеяла, который мешал мне двигаться и шевелиться.
Моя фея красоты и страсти сидела ровно, стройно, выпрямившись в талии, не сгибая спины, широко расставив в стороны свои локти с руками, закинутыми за голову, которую украшала, почему-то, красивая и высокая причёска. Сверху волосы феи были взбиты в красивый кокон на голове, а по бокам лица и на лбу струились крупные локоны и раздвоенная чёлка.
Локотки феи были разведены в стороны и чуть-чуть направлены вперёд. Свет падал сбоку и сзади, почти со спины феи и освещал верхнюю часть рук, локотков, плечи, предплечья и всю спину моей красавицы, которую я сейчас с огненной страстью любил и жаждал близкого общения с ней.
Из-за высоко поднятых рук и локотков, из-за прямой и стройной осанки, груди феи превратились в прекрасные скульптурные островерхие полушария. Они не влекли и не привлекали меня, как когда-то, в младенчестве, привлекает и влечёт материнская грудь, но я всё равно очень хотел прижаться сейчас к ним, к их светлым белым полушарием своими сухими жаждущими губами. Особенно меня влекли к себе тёмные кружки вокруг острых пупырышков сосков, которые не просто выступали вперёд, а выступали твёрдо, насыщенно, наполнено. Кроме этого груди феи колыхались от трепетного волнения, потому что она волновалась точно так же, как и я, в одном со мной ритме.
Точно также волновался и трепетал от частого судорожного дыхания её втянутый в себя животик. Моя фея красоты и страсти коротко вдыхала в себя воздух и так же коротко, не расслабляя животик, выдыхала, отчего её рёбрышки, которые рельефно проглядывались под грудью, то вздымались, то сокращались.
Груди феи были светлые. Левая грудка сбоку была ярко освещена светом, поэтому мне чудилось, что они светятся самостоятельно, как два источника какого-то живого света. Груди моей феи красоты и страсти ослепляли меня своей красотой…
Правая ножка феи была согнута в колене под прямым углом к полу. Она опиралась в пол кончиками пальцев, поэтому её ножка казалась мне очень стройной и красивой. Левую ножку фея полностью выпрямила и вытянула вперёд по диагонали к полу, и тут я увидел главное…
На фее не было трусиков, ей бёдра и торс не покрывали края одежды или какого-либо покрывала, а левая ножка была опущена и выпрямлена так, что я, наконец-то, видел сбоку её «сокровенное тайное место»! Я не видел его полностью, но я видел какой-то светло-коричневый пушок из волосиков, который виднелся над верхним передним краем бедра феи. Это было оно – сокровенное тайное место. Это был подарок моей Феи красоты и страсти к мужскому празднику 23 февраля 1964 года.
Моя фея красоты и страсти смотрела на меня приветливо, открыто, но очень сдержанно и даже немного серьёзно. Она улыбалась только кончиками губ и глаза у неё были чуть-чуть прищурены. Она как бы спрашивала и ожидала от меня, какой будет моя реакция на её вид, на её позу, на её открытость мне…
Честно признаться, но я видел уже «сокровенное тайное место» женщин на фотографиях из схрона моего старшего брата за обивкой большого дивана. Видел эти чёрные пушистые и не очень «треугольники» между ног женщин в различных позах, которые по справедливости и точно назывались «развратными». Те женщины на фотографиях и картинках не стеснялись показывать себя полностью открытыми и даже нарочно расставляли свои ноги, чтобы можно было получше рассмотреть их промежность. Мне те картинки и позы очень не понравились…
Я не хотел видеть «сокровенное тайное место» вот так открыто. Не хотел и это моё «нехотение» было сравнимо с моей жаждой увидеть «вживую» женское лоно, женское сокровенное тайное место, то место, которое обычно девушки на пляже скрывают за своими трусами или трусиками купальника «бикини».
Обнажённые женские груди разных форм и разных размеров я уже видел не раз, а много раз, поэтому уже не так волновался, глядя на них на картинках или в своих снах, но вот их красота, необъяснимая и притягательная, меня влекли, порождали во мне жажду прикосновения к ним моими сухими и жаркими губами. Я не «млел» от женских «сисек», как их называли пацаны на улице или в школе, но я терял разум от их красоты, когда я видел их так, как сейчас видел прекрасные груди моей Феи красоты и страсти.
Я жаждал страстной любви и моя Фея красоты и страсти, поняв меня правильно, всё же нашла верный ко мне подход и явилась мне не вульгарно, распластавшись и выставив себя на большом красном диване, а показавшись мне как античная скульптура, как образец чистой, светлой и притягательной женской красоты. Всё её тело сейчас выглядело как живая греческая скульптура Афродиты – богини красоты, любви и вожделения, богини вечной весны, плодородия и самой жизни.
Я глубоко вздохнул, во мне что-то затрепетало внизу живота. Потом по нарастающей поднялась жгуче приятная волна вибрирующего острого волнения. Затем на пике очень радостного, нестерпимо радостного удовольствия, я вскинулся всем телом, устремился мысленно к моей Фее красоты и страсти, и мощно выплеснулся накопившемся во мне «мужским соком». Мой «сашок-дружок», как факел, как вулкан, как гейзер, как родник и живой источник извергал волна за волной живую пахучую энергию любви и я уже привычно и машинально, подставил под это извержение заранее заготовленную ватно-марлевую салфетку…
Мой «сашок-дружок» изнывал от желания повторить только что испытанное удовольствие, но я уже по опыту своему знал, что если я помогу ему повторить пройденное, то это повторение будет не таким, как только что случившееся, оно будет машинальным, техническим, бесчувственным, утробным – это будет только удовлетворение «хотения» и всё. «Желание» удовлетворяется вот так, в контакте и общении с феей красоты и страсти, с чувствами и ощущениями, с обидами и безмолвными разговорами, с прощением и пониманием друг друга. Я это уже знал, потому что пережил в общении и близком контакте с моей февральской Феей красоты и страсти.
Я не стал ночью украдкой красться в ванную и приводить там себя в порядок. Я оставил это дело на утро, дав себе слово, что проснусь раньше всех и успею до пробуждения моего старшего брата Юры и моих родителей всё сделать так, как нужно: осторожно отнять мою ватно-марлевую салфетку от присохшего к ней моего ненасытного «писюна-драчуна», моего «сашка-дружка»; обмыть его и всю промежность тёплой водой из под крана; постирать пахучую ватно-марлевую салфетку хозяйственным мылом и положить её сушится на батарее за тюлевой занавеской в моей комнате-спальне.
«Мужской сок», который из меня изливался, первоначально был в виде прозрачно мутной клейкой жидкости, похожей на кисель, но пахнущей не как сладкий кисель, а как нечто пряное, душистое, сочное, живое. Он изливался из моего «сашка-дружка» порциями и в самом конце моего жгуче приятного удовольствия заканчивался излиянием чего-то совсем жидкого, похожего на обильные слёзы.
Не буду рассказывать, как я с волнением и трепетом исследовал этот мой «мужской сок», как нюхал его и даже пробовал на вкус кончиком языка; это сверх интимные вещи, о которых не принято никому рассказывать. Но в феврале 1964 года я, 11-летний мальчишка, уже знал, что такое «мужской сок», правда, без научного понимания и информационного наполнения этих моих знаний.
Много позже, примерно, в 7-м классе (1966-1967 учебный год) я сам нашёл возможность и способ узнать из специальной профессиональной медицинской литературы почти всё, что надо было знать 14-летнему мальчишке о половом развитии мальчиков, девочек, юношей и девушек. А пока я был удовлетворён тем волнующим знанием и жизненным опытом, который постигал сам в союзе и с помощью моей прекрасной Феи красоты и страсти.
Это она разбудила меня рано-рано утром в понедельник 24 февраля 1964 года, мгновенно и ясно приснившись-явившись мне во всей своей торжествующей красоте, точно такой, какой явилась почти месяц назад в наш класс молодая красивая женщина-учитель на открытый урок по математике.
Моя Фея красоты и страсти была опять обнажённая, но не так, чтобы вызвать у меня жгучее желание обладать ею, а просто, красиво, буднично, по-утреннему. В этот раз она стояла, прижавшись сокровенным тайным местом к тумбочке-подставке для комнатного растения, похожего на папоротник. Это было растение с чудным названием «нефролепсис» из рода папоротников семейства «ломариопсисовых» или «даваллиевых». Это растение не нуждалось в ярком и обильном свете, потому что было родом из тенистых лесов тропической части Америки, Юго-Восточной Азии, Африки и Австралии. Я очень любил это растение за его вид, который переносил меня в моих фантазиях в тропический лес, к тому же оно отлично очищало воздух в моей комнате-спальне и вбирало в себя запах моего «мужского сока»…
Моя Фея красоты и страсти «прятала» свой животик в веточках и частых листьях «нефролепсиса» и стояла опершись обеими руками о края тумбочки-подставки растения. При этом обнажённая спина и округлая попка феи были прекрасно видны и очерчены на фоне светлых обоев моей комнаты-спальни, а груди феи двумя прекрасными светлыми полушариями с тёмными кружками вокруг выпуклых сосков нависали над зелёными папоротниковыми веточками растения. Плечики феи чуть-чуть подались вперёд, поэтому грудки сблизились и выглядели друг с другом как два аппетитных яблочка.
Животик феи был втянут в себя, поэтому рёбрышки груди и торса феи рельефно выделялись, красиво очерчивая её стройную фигуру. Изгиб спины и попки феи повторял изгиб гитары, и мне казалось, что она сама играет, звучит, излучает музыку. К этому добавлялось ясное, приветливое, дружелюбное и ласковое выражение лица моей Феи красоты и срасти, которая улыбалась мне своими красивыми губками ровно, спокойно, умиротворённо и заботливо. На голове у феи была пышная взбитая причёска, но утренняя, стихийная, только что наспех сделанная. Левая прядь её пушистых тёмных волос нависала над её левым глазом, и она часто моргала, освобождаясь от щекочущих волосков.
Фея красоты и страсти молча ещё раз ласково мне улыбнулась, потом игриво, по-цыгански, несколько раз слегка качнула плечами и своими умопомрачительными грудками, и я… проснулся с ощущением счастья, прекрасного настроения и радостного утра. Мигом я бесшумно вскочил с постели и поспешил в ванную комнату. Начинался новый день и новая жизнь.
Больше ко мне эта февральская фея красоты и страсти не приходила…