У Антона пропал вкус. Вся еда превратилась в вату. Вата на завтрак, обед и ужин. Разной формы, разного цвета, но одинаково безвкусная. К тому же без запаха. Потому что обоняние у него тоже пропало. Над объяснением долго ломать голову не пришлось. Ну, конечно же, он, родненький. Коронавирус. Переболел им, видимо, Антоша бессимптомно и сам не заметил. Так и объяснил матушке, когда зашёл к ней на обед, а она пристала с расспросами, вкусный ли суп да чего в этом супе не хватает. Но истинную причину Антон никому не говорил. Себе только признался: вкус к жизни у него пропал. Ничего не радует, не интересует, не вдохновляет. Просыпается он с утра и сразу же всплывает в голове вопрос «зачем?». Зачем вставать, зачем чистить зубы, зачем одеваться, идти на работу? Но всё-таки встаёт, чистит, одевается, идёт, .... А проклятое «зачем» так и плещется весь день на поверхности сознания. И не дай бог заглянуть поглубже, в подсознание — там чернота, как в ... ну, Вы поняли, где. Как он докатился до такого состояния? Всё банально до тошноты. Жена однажды объявила, что он её не устраивает ни по каким параметрам — ни по душевным, ни по финансовым, ни по сексуальным (последнее почему-то было особенно обидно), что она нашла настоящего мужчину и уходит к нему. Унизила, растоптала, «каблуком по самому больному». Ну да, не шли у него дела в последнее время — сделки срывались, клиенты разбегались, как тараканы. Так она сама ж виновата — чувствовал ведь, что что-то происходит, что катастрофа надвигается. Не до бизнеса тут. Ходил, как чумной. Всё время «на взводе». Оказалось, не обманывали его предчувствия... Больно было невероятно. Кричал в голос. А потом какое-то отупение наступило. Ощущение бессмысленности. Пустота.
Хуже всего было в выходные. Совсем некуда себя деть. Ну, зайдёт маму проведать, она покормит, а потом опять начнёт причитать, как ему не повезло с «этой стервой»... Сил нет слушать это. Итак тошно.
***
Антон брёл по каким-то кривым улочкам с деревянными покосившимися домиками... Он никогда не был в этом районе, совсем не похожем на город. Никакого асфальта. Разбитая грунтовая дорога с вкраплениями остатков каменной кладки. Дома, серые от старости, с пыльными окнами, а некоторые — с чёрными провалами вместо окон. За щербатыми заборами — заросли бурьяна. Никаких признаков жизни, даже собак не видно. Куда девались люди? Антон вдруг представил, что он последний выживший на Земле после ужасной катастрофы. Зачем его оставили? Что он здесь делает?
Реальность отступала, раскалённый солнцем воздух погружал всё в колышущееся марево. Во рту пересохло. Ноги с трудом слушались. Хотелось лечь в придорожную пожухлую траву и забыться, а лучше раствориться, исчезнуть... Но тут он увидел рядом с полуразрушенной водонапорной башней водяную колонку. Антон с трудом добрел до неё, но сколько ни нажимал на ручку, из ржавого крана не вылилось ни капли. В отчаянии он сел на большой плоский камень в тени башни, прикрыл глаза и погрузился в полусон-полубред. ...Тенистый сад, устланный ковром мягкой травы. Деревья, как новогодние ёлки, украшены красно-желтыми шарами. Яблоки. Ветерок лениво шевелит листья. Прохлада и покой...
Антон открыл глаза и увидел прямо перед собой улицу с гладкой, как будто вчера выложенной каменной мостовой, с аккуратными домиками, утопающими в зелени садов. Он встал и пошёл к ближайшему, похожему на резную шкатулку, сверху донизу покрытому деревянными кружевами.
— Чего тебе, мил человек?
Молодая женщина в платочке и длинном цветастом платье через приоткрытую калитку с любопытством смотрела на Антона.
— Мне б водички — смущенно протянул он.
— Дак сейчас принесу. Ты проходи во двор. Вот садись пока здесь на лавочку — и пошла в дом.
Что-то было в ней странное, как-то не так она двигалась, не так говорила... Не по современному. Прямо барышня-крестьянка.
Антон сел на деревянную скамейку в тени раскидистого дерева. До чего же красиво кругом! Домик с белыми резными узорами на синем фоне. Цветы, покачивающие пышными белыми и золотистыми головками. А рядом с домом сад. Именно такой, какой ему недавно привиделся, с шелковистой травкой, с яблоньками, увешанными спелыми плодами. Если бы сейчас из сада вышел розовый единорог, Антон не сильно бы удивился — это придало бы картине законченность и полноту.
Скоро вернулась хозяйка с ковшиком воды. Вода оказалась холодная, аж зубы заломило.
— Спасибо. А то я уж думал — помру от жажды. А как Вас зовут?
— Кого вас-то? Меня? Меня-то Настасьей кличут. А тебя, касатик?
— Антон я.
— Чудной ты какой-то. А чего тут ищешь-то?
— Заблудился я. Никак дорогу не могу найти.
— А куда идёшь-то? Кого ищешь?
— Себя ищу — вдруг выпалил Антон и сам удивился.
А Настя расхохоталась.
— Дак где потерял себя, там и искать надо!
Потом внимательно посмотрела на своего гостя и сразу посерьезнела:
— У тебя горе какое приключилось что ли? Люди ж так просто себя не теряют!
— Ну да. Случилось. Жена от меня ушла.
— Давно отошла-то в мир иной?
— Да тьфу на тебя! Какой иной мир? К мужику другому она ушла!
Настя уставилась на него, округлив от удивления глаза:
— Так радоваться-то надо! Кабы она была богом суженой тебе — да разве б сбежала? А раз не твоё это сокровище, то и печалиться нету причин. Может, ждёт тебя твоя голубка, а ты тут ищешь не поймёшь чего!
Они молча сидели рядышком, глядя на очарованный сад. Настюша вдруг тяжко вздохнула.
— Мой-то суженый там — она подняла глаза вверх — Какой он рукастый-то был! Это ж он сам всю эту лепоту вырезал. Наличники, ставни, балясины.
Она прикрыла глаза и продолжила:
— Успели мы с ним не только хозяйство поднять. Всё успели. И нацеловаться-намиловаться, что уж бога гневить. Даже младенчика родили... Но его тоже прибрал Господь. Видно, нужнее он там, мой ангелочек.
Антон оторопел:
— Ты так спокойно об этом говоришь! Ты же молодая, красивая, а вдова! Тебе не обидно, что так жизнь с тобой несправедливо обошлась?
— Какая ж я молодая? Мне уж скоро тридцать пять годков. И чего мне обижаться-то? Хорошо жили. А если бог даст, может, и ещё сосватает кто...
Она лукаво посмотрела на собеседника:
— Ты вот меня молодой да красивой назвал. Взял бы за себя? Я работящая, не хворая. Да не тушуйся, это я шучу — и залилась смехом.
— Да не тушуюсь я. Что я — шуток не понимаю что ли?
— Давай я тебя яблочком угощу.
Настя легкой походкой пошла в сад. Вернулась, неся большое яблоко. Желтое, с красным бочком. Антон надкусил. Запах ударил в нос, сладкий сок потек по подбородку.
«Сроду не ел таких вкусных яблок. Стоп... Я же не чувствовал вкус и запах! Чудо какое-то!»
— Настенька, ты меня к жизни вернула! Теперь бы ещё дорогу домой найти!
— Господь направит. Доверься, и ноги сами выведут.
Распрощались у калитки, троекратно по старинному обычаю облобызавшись. Антон, вопреки логике, пошёл не туда, откуда пришёл, а в противоположную сторону. Прошёл немного по мостовой, свернул в темный проулок, прошёл его и неожиданно выскочил на оживленную улицу. Гул проносящихся автомобилей оглушил, запах бензина закружил голову. Добро пожаловать в реальность.
***
События, начиная с того странного дня, стали сыпаться как горох из дырявого мешка. Работы навалилось невпроворот. Встречи, совещания, презентации. Жизнь кипела, бурлила. Но главное, что наполняло Антона посреди всей этой суеты — это ожидание вечера. Потому что вечером он опять увидит её — свою новую знакомую (нет-нет, не Настю, ещё одну странную женщину... везёт же ему в последнее время на них). На том же месте, где познакомился с ней — на набережной. Тогда Антон возвращался привычным маршрутом с работы домой, рассеянно глядя на прохожих. Она сидела на парапете лицом к реке, свесив ноги над крутым склоном, и что-то рисовала в блокнотике. Его поразило, насколько незнакомка похожа на Настю. Постарше, конечно. Но что-то неуловимо похожее, и даже не столько в лице, сколько в повороте головы, в позе. Он припомнил, что и раньше замечал её здесь, когда проходил мимо. Видимо, это ее любимое место. Антон решился, подошёл и уселся рядом.
— Потрясающий закат!
Она посмотрела на него, улыбнулась уголками губ и, глядя вдаль, спросила:
— А разве закаты бывают не потрясающими?
... А буквально на следующий день позвонила бывшая жена и сказала, что нужно встретиться и поговорить. Ну, нужно, так нужно. Встретились. Она стала жаловаться на своего «настоящего» мужчину, который оказался не тем, кем казался. Сказала, что ошиблась, что это для неё стало жестоким уроком. Антон слушал, смотрел на женщину, с которой прожил двадцать лет, и никак не мог понять, почему он всего лишь месяц назад не представлял своей жизни без неё, а сейчас хочет только одного — встать, уйти и больше не встречаться? Как это возможно? Кого подменили — её или его? Если была любовь, то куда она исчезла? Или это была не любовь? Что же тогда это было? Или это он был не он? ... Под конец разговора она предложила попробовать им опять сойтись и, получив в ответ решительное «нет», наградила бывшего мужа гримасой ненависти.
***
В один из осенних погожих деньков Антон решил, что не грех бы найти Настю и отблагодарить за то, что «вправила» ему мозги. Старый дребезжащий трамвай довёз его до конечной остановки. Вроде бы тот самый район. Антон долго кружил по улицам, не узнавая ничего. Абсолютно ничего не напоминало те картины, что запечатлелись в его мозгу с того памятного дня. Никаких грунтовых дорог и покосившихся заброшенных хибар нет и в помине, как и мощенных мостовых и деревянных домов с резными узорами, утопающих в садах. Кругом коробки современных высотных зданий. Офисы, магазины, аптеки, салоны, банки.... Когда Антон уже решил, что ошибся районом, он, наконец, наткнулся на водонапорную башню. Вроде напоминает ту самую, но та была полуразрушенной, а эта отреставрированная. И вывеска рядом со входом: «Башня. Кофейня». Вот колонка, тоже отреставрированная, покрашенная под бронзу. Он обошёл башню. Вот и камень, а напротив — улица. Асфальтированная. Только в одном месте поперёк дороги оставлена небольшая полоска, мощённая гладкими, истертыми десятилетиями камнями. Примерно рядом с этим местом и должен был стоять дом-шкатулка с белыми деревянными кружевами. А стоит многоэтажное здание из стекла и бетона.
Антон растерянно топтался у входа с огромными стеклянными дверями. Из дверей вышел мужчина в дорогом строгом костюме.
— Простите, — обратился к нему Антон — а Вы не знаете, здесь где-то поблизости раньше был яблоневый сад...
«До чего же глупо» — подумал он — «очевидно же, что нет тут никаких садов». Но, как ни странно, мужчина ничуть не удивился, а, наоборот, как будто даже обрадовался.
— Был и есть. Вы правы. Абсолютно. Пойдёмте, я Вам покажу. Идите, идите за мной. Это много времени не займёт.
Они прошли через огромный, выложенный мрамором холл к чёрному входу и вышли во внутренний двор. У Антона аж дух захватило от увиденного. Настоящий сад посреди этого урбанистического пространства! Как его умудрились здесь сохранить?
... Завораживающая картина. Стеклянные поверхности окружающих зданий отражают синеву неба и ласковое осеннее солнце. В хрустально прозрачном воздухе словно парят деревья, переливающиеся целой гаммой красок — зелёной, желтой, оранжевой. На всё ещё зелёной траве среди опавших листьев рассыпаны яблоки. И плывёт тонкий едва уловимый аромат.
— Этому саду очень много лет. Конечно, приходится всё время обновлять деревья. Но Вы знаете, сохранилась одна уникальная яблоня. Наш садовник уверяет, что ей примерно сто-сто пятьдесят лет. Это удивительно! Пойдёмте, покажу.
Извилистая тропинка привела их к старому раскидистому дереву с мощными кряжистыми ветками. Антон наклонился и поднял яблоко. Большое, желтое, с красным бочком. Точно такое, какое принесла ему Настя.
— Спасибо, Настенька — пробормотал он.
— Что Вы сказали?
— Это чудо, говорю!
— Да, так и есть. А если бы Вы знали, какие вкусные эти яблоки!
«Я знаю» — подумал Антон.