Мои женщины. Январь 1964. Галопом по европам.
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
Иллюстрация: 1963. Татьяна Николаевна Фёдорова – завуч Суворовской средней школы №1, учитель математики. В 1964 году она станет директором школы, заменив директора школы Александра Васильевича Тимонина, учителя истории. Заботами Татьяны Николаевны на посту директора школы будут: активная работа детских организаций (октябрята, пионеры, комсомольцы, учком, «зелёный патруль»); работа в единстве школы, семьи и общественности; создание школьного радиоузла, художественная самодеятельность, обучение танцам и проведение школьных вечеров отдыха; благоустройство школьной территории, обустройство цветочных клумб и игровых площадок. Татьяна Николаевна Фёдорова каждому выпускнику сочиняла напутственные стихи-четверостишья, в которых очень точно характеризовала главное в выпускнике и точно намекала на его или её жизненную судьбу.
В январе 1964 года я совсем не интересовался «политикой» так, как ею интересовался мой папа, Сергей Иванович Суворов и как раньше мы с ним читали центральные газеты и нашу местную газету «Светлый путь». Теперь я все газетные и телевизионные новости воспринимал так, как выразился мой папа: «Галопом по европам!», то есть вскользь. Узнал, услышал и ладно…
Кстати, точно так же я теперь сидел за своей партой в классе и слушал учителей на уроках. Моя привычка читать заранее учебники сыграла злую шутку со мной. Я привычно читал не только то, что мне задавали на дом, но и чуть-чуть вперёд, поэтому самонадеянно думал, что «всё знаю», «всё умею», «всё могу». Увы! Оказалось, что это не так…
С 13 января 1964 года шла 3-я четверть учебного 1963-1964 года. Все наши учителя «гнали» материал, торопились, спешили нагнать упущенное. Некоторые учителя усиленно занимались с «отстающими» и кандидатами во «второгодники». Они давали нам «новый материал» быстро, сжато, конкретно. Самое главное - они ежедневно знакомили нас с новой темой по программе обучения. Теперь повторение пройденного осуществлялось только контрольными работами, письменными проверками и докладами у классной доски в стиле устных экзаменов. Это уже по-настоящему было тяжело…
В январе 1964 года я «мимоходом» узнал, что:
1 января в Камеруне введена метрическая система мер и весов и британская колония Гандурас получила внутренне самоуправление;
4 января – президент Йеменской Арабской Республики Абдалла ас-Салляль вернулся из Каира в Сану в сопровождении египетских руководителей маршала Абдель Хакима Амера и Анвара Садата;
5 января – на референдуме в Дагомее принята новая конституция страны, отменившая президентскую республику и однопартийную систему;
8 января – Президент Йеменской Арабской Республики маршал Абдалла ас-Салляль издал декрет «Об организации власти в ЙАР», выполнивший роль временной конституции и британская колония Багамские острова получили внутреннее самоуправление;
9 января –американские войска и панамская полиция расстреляли патриотическую демонстрацию в Панаме;
12 января – произошла революция в султанате Занзибар: султан Джамшид Абд Аллах был свергнут, к власти пришла партия Афро-Ширази;
18 января – провозглашена Народная Республика Занзибара и Пембы, сформирован Революционный совет во главе с Абейдом Каруме;
13 января – король Саудовской Аравии Сауд ибн Абдель Азиз ас-Сауд, несмотря на противоречия с Египтом и с республиканским режимом в Северном Йемене, прибыл в Каир на Первую конференцию глав арабских стран (13-16 января 1964 г.);
16 января – Иордания признала республиканский режим в Северном Йемене после встречи президента ЙАР Абдаллы ас-Салляля и короля Иордании Хусейна в Каире а на американском Бродвее состоялась премьера мюзикла «Хелло, Долли!»;
17 января – в нашей стране окончено строительство 1-й очереди газопровода Бухара — Урал;
19 января – всеобщие выборы в Дагомее; 20 января – новым премьер-министром Ливии назначен Махмуд аль-Мунтасер (до 20 марта 1965 года);
23 января – в африканской Северной Родезии сформировано новое правительство во главе с премьер-министром Кеннетом Каундой;
25 января – на пост президента Дагомеи вступил Суру Миган Апити;
28 января – британская колония Северная Родезия получила внутреннее самоуправление;
29 января – открылись IX Зимние Олимпийские игры в Инсбруке (Австрия); продолжались до 9 февраля;
30 января – военный переворот в Южном Вьетнаме, к власти пришёл командующий 1-м корпусом генерал Нгуен Кхань.
(все данные из Википедии – автор)
Кроме этого в январе 1964 года в мире и в Советском Союзе произошли следующие важные события:
3 января – на берегу реки Лены открыт новый газонефтяной горизонт. Найденная нефть находится в самых древних слоях нижнего кембрия и является более древней, чем найденная ранее на Марковском месторождении. Это второй пласт, дающий промышленный приток нефти и газа в Восточную Сибирь.
4 января – Академия наук Словакии создала лекарство против перебоев ритмичной работы сердца, которое по воздействию эффективнее прокаинамида и хинидина. Это лекарство обладает и профилактическими свойствами. Его можно использовать перед операциями и исследованиями сердца.
7 января – расширяя торговлю с Европой, Куба заказала в Великобритании 400 автобусов.
8 января – в послании конгрессу президент США Джонсон предлагает сократить расходы на оборону.
9 января – антиамериканские выступления в Панаме, в результате которых 10 января Панамское правительство разрывает дипломатические отношения с США.
10 января – конструкторы ленинградского завода "Геологоразведка" создали прибор "ФАС-2", который способен обнаружить в растворе даже одну миллиардную долю процента примеси. Определение такой чистоты необходимо, в частности, в геологии, в радиоэлектронике. Прибор в 100 раз чувствительней, чем прежние приборы.
12 января – на Могилевском металлургическом заводе имени Мясникова закончились испытания новой труболитейной машины. На этом опытном агрегате, который не имеет себе равных в Европе, ведется отливка чугунных водопроводных труб путем намораживания.
15 января – молодой советский ученый В. Мороз, наблюдая Меркурий на Южной станции Государственного астрономического института имени Штернберга в Крыму, обнаружил полосы углекислого газа на длинах волн 1,575 - 1,606 микрона. Расчеты показали, что над каждым квадратным сантиметром поверхности Меркурия содержится 5,2 грамма углекислого газа. Уточнено и давление атмосферы планеты - 1,9 миллибара.
15 января – в Лондоне открывается конституционная конференция по Кипру. Работа завершается безрезультатно.
17 января – завершено строительство первой очереди самого крупного в мире газопровода Бухара - Урал. По первой нитке газопровода протяженностью 2 тысячи километров, диаметром 1020 миллиметров поступили сотни миллионов кубометров высокоэффективного топлива в мартены и домны Магнитогорска, Челябинска, Орска и на другие предприятия Урала.
20 января – восстание в частях танганьикских стрелков в Танзании, после которого начинается военный мятеж в Уганде и Кении (до 24 января). Восстание подавлено британскими войсками.
21 января – в Женеве (Швейцария) открывается шестая сессия конференции 17 государств по разоружению (до 17 сентября 1964 г.).
22 января – Кеннет Каунда, президент Объединенной национальной независимой партии, становится первым премьер-министром Северной Родезии (современная Замбия).
24 января – на референдуме в Гане (по 31 января) граждане высказываются в поддержку предоставления президенту полномочий для увольнения судей из Верховного суда и судов высокой инстанции и утверждения Партии народного конвента как единственной партии (результаты референдума опубликованы 3 февраля 1964 г.).
25 января – с базы ВВС. Ванденберг, штат Калифорния (США), выведен на полярную орбиту спутник "Эхо-2". В соответствии с договоренностью между американскими, английскими и советскими учеными спутник "Эхо-2" использовался в качестве средства связи через космос. Это был первый совместный эксперимент США и СССР в исследовании космоса.
27 января – Франция устанавливает дипломатические отношения с Китайской Народной Республикой.
27 января – Президент США Линдон Джонсон направил конгрессу США доклад об успехах Соединенных Штатов в 1963 году в области аэронавтики и исследования космоса. В этом докладе отмечено неоспоримое превосходство Советского Союза в ряде важных областей освоения космоса. "Наш главный конкурент, - заявил Джонсон, - не стоял тем временем на месте и в некоторых областях продолжает лидировать. Благодаря тому, что он способен запускать с помощью ракет в космос более тяжелые корабли, Советский Союз может, например, добиться первым новых рекордов в управлении полетом корабля, во встрече кораблей в космосе, в соединении кораблей в космосе".
28 января – беспорядки в Солсбери (современный г. Хараре), Южная Родезия (современное Зимбабве).
30 января – государственный переворот в Южном Вьетнаме. Генерал Нгуен Хан сменяет генерала Зыонг Ван Миня, который остается номинальным главой государства.
30 января – в Советском Союзе запущена космическая система, состоящая из двух научных станций – «Электрон-1» и «Электрон-2», выведенных на существенно различные орбиты с помощью одной мощной ракеты-носителя. Создание такой системы открывает новые возможности в исследовании околоземного космического пространства и имеет принципиальное значение для развития космической физики.
30 января – обсерватория Майнт-Вильсон определила плотность атмосферы Марса.
(все данные из источников в Интернете – автор).
Всё это было, конечно, интересно, но только «на минутку», пока ухо слышало, глаз видел и сознание было сконцентрировано на новостях. Как только я отворачивался от этих новостей, я их тут же забывал, «вычёркивал» из моей памяти, потому что всё время думал, представлял, грезил, фантазировал на темы, совершенно далёкие от внешнего мира. Я жил своим внутренним миром, своими ощущениями, своими переживаниями, страданиями, мыслями, желаниями и хотениями.
Да! Я усиленно начал чего-то хотеть. Не желать, не жаждать, не стремится к чему-то хорошему, светлому и истинному, а банально «хотеть», возжелать, требовать и даже «гребовать». Я стал капризным и обидчивым…
Теперь я по любому пустяковому случаю тут же обидчиво сопел носом, хмурился, уединялся, обижался, сторонился всех моих домашних близких и родных людей. В школе и в классе я тоже обижался, но держал себя «в рамках». Я сдерживался, терпел обиды, насмешки, ухмылки, толчки и притеснения, но уже чувствовал, что это скоро прорвётся, выплеснется чем-то нехорошим, злым и грубым.
По инерции я ещё учился хорошо, получал «пятёрки» и «четвёрки», отвечал устно «у доски» и «с места», но уже с трудом успевал запоминать то, что говорили нам учителя, не успевал записать их слова в тетрадь и злился от этого ужасно. Учителя диктовали нам что-то для записи, но мы писали перьевыми ручками и чернилами, а я ещё, к тому же, писал красиво, аккуратно, «с выражением». Поэтому и не успевал…
Дома мне приходилось внимательно читать учебники и вспоминать то, что говорили нам учителя, поэтому задания домашние я начал выполнять с трудом, тратя на них много своего личного вечернего времени. Я начал не успевать и уставать.
Эта «гонка галопом по европам» привела к тому, что у меня нарушился мой личный распорядок дня. Времени на телевизор и на кино у меня теперь не было совсем. От этого я ещё сильнее злился, но уже понимал, что злиться мне надо на самого себя. Мама и папа всё видели, всё понимали и замечали, что происходит со мной, поэтому не трогали меня, надеялись на то, что я сам справлюсь. Я это понял, принял и постарался как можно быстрее и скорее привыкнуть к новым жёстким обстоятельствам моей школьно-домашней жизни.
Мой старший брат Юра тоже жил в таком же плотном и скором режиме, как и я, потому что он через год должен был закончить школу, а ему было в 100 раз труднее, потому что он учился в новой школе, в новом классе, с новыми учителями и новыми требованиями. Уж он-то злился сильнее, чем я, но в отличие от меня, Юра обижался и злился на всех, кроме себя самого.
Юра даже папу винил за то, что тот «оторвал его от любимой школы, от своего класса, от привычных учителей и от школьных друзей-товарищей». К тому же Юра учился в нашей городской музыкальной школе по классу баяна, а это добавляло ему не только удовольствия от музыки, игры на папином баяне, но и груз ответственности. Наш Юра терпеть не мог нести не себе какой-либо груз, особенно, «груз ответственности».
Мой старший брат Юра больше всего на свете ценил волю, свободу и независимость. Его любимым и часто цитируемым литературным образом был Емельян Пугачёв из повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка», тот разговор, когда Пугачёв рассказал Гринёву калмыцкую сказку об орле и вороне.
- Улица моя тесна; воли мне мало… Слушай, - сказал Пугачев с каким-то диким вдохновением. – Расскажу тебе сказку, которую в ребячестве мне рассказывала старая калмычка. Однажды орёл спрашивал у ворона: скажи, ворон-птица, отчего живёшь ты на белом свете триста лет, а я всего-на-все только тридцать три года? - Оттого, батюшка, - отвечал ему ворон, - что ты пьёшь живую кровь, а я питаюсь мертвечиной. Орёл подумал: давай попробуем и мы питаться тем же. Хорошо. Полетели орёл да ворон. Вот завидели палую лошадь; спустились и сели. Ворон стал клевать, да похваливать. Орёл клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону: Нет, брат ворон; чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст!
(А.С. Пушкин. «Капитанская дочка». Глава XI. Мятежная слобода.).
Юра рассказывал эту сказку Пугачёва как-то по-особенному, голосом нашего дяди Коли, маминого меньшого брата, с баритональными, суровыми и очень проникновенными нотками. От его голоса, как и от красивого мужского голоса дяди Коли, веяло чем-то трагическим, судьбоносным, тайным. Я долго, очень долго не мог разгадать смысл и тайну этой сказки Пугачёва и тональную значимость её выражения дядей Колей и моим старшим братом Юрой. Я видел в ней какую-то их обречённость, готовность жить по-орлиному, и сгинуть в этой жизни, как бог даст…
Я тоже не хотел жить очень долго и питаться мертвечиной, как ворон, но и пить живую кровь поверженной добычи, как орёл, я тоже не хотел. Про себя я думал так: орлу – орлиное, ворону – воронье, а человеку – человечное. Свои мысли и суждения я не сказал моему брату, потому что у него «горели» глаза и он не желал слушать от меня никаких моих мнений на счёт «сказки Пугачёва». Это была его сказка, его мысли, его образы, его принципы, его выбор. Юра не терпел никого, кто мог бы усомниться или пошатнуть его в этих принципах. «Твердел» в своих принципах и я…
Только вот в школе, на уроках, я всё чаще и чаще терял «нить рассуждений» учителей, отвлекался на свои мысли и переживания во время уроков, наблюдал за событиями в классе и взаимоотношениями ребят и девчонок, изучал окружающий мир. При этом я всё чаще и чаще отвлекался от тем уроков и переходил в разряд «отстающих». Я реально отставал от тех учениц в классе, кто терпеливо и просто сидел, слушал, вникал, записывал, запоминал. С большим трудом я восстанавливал непонятое, пропущенное и прослушанное на уроках своими домашними занятиями, потому что пояснить прочитанное в учебнике мне не мог никто из моих домашних…
Мой старший брат Юра был занят своими уроками и делами. Папа работал на двух работах и имел своё законное право вечером посмотреть телевизионные новости и почитать свои любимые газеты. Мама «разрывалась» между своей работой, домашней кухней и домашними делами. Мне же досталась только одна задача и роль – самостоятельно учиться.
- Понимаешь, Саша, - сказала виновато моя мама. – Мы все заняты и ты это видишь, знаешь и понимаешь. У каждого из нас своя роль и своя задача в нашей семье: папа работает и приносит в дом денежные средства, на которые мы все живём; Юра заканчивает школу и готовится к самостоятельной взрослой жизни; я занимаюсь домом и не нагружаю вас домашними делами, а тебе, Саша, досталась, может быть, самая трудная задача – учиться самостоятельно, без помех и без дополнительных нагрузок, то есть преодолеть свою лень, своё нехотение, свою усталость.
- Да! – подтвердил слова мамы мой папа. – Я помню, как не хотел в детстве учиться! Как мне хотелось бежать на улицу к ребятам и играть «в бабки». Как хотелось просто поваляться на солнышке в травке и искупаться в мелкой нашей речке. Как сладко спалось в свежескошенном сене на сеновале…
- Учиться всегда трудно, - вставил свои «пять копеек» мой старший брат Юра. – Нудно, трудно, «гнудно»…
- Как это – «гнудно»? – недоумённо спросил я Юру.
- Это значит, - ответил назидательно мой старший брат, - учёба тебя гнёт в три погибели, нагибает и тянет на дно.
- Какое «дно»?
- Такое! – не нашёлся, что сказать мой брат. – Тинистое! Топкое и вязкое!
- Ну, это ты хватил! – протянул мой папа и отвернулся к своим газетам. – Ученье – свет!
- А неучёных – тьма, - откликнулась наша мама и позвала всех нас ужинать.
Я не хотел учиться «гнудно», не хотел гнусавить и мямлить у школьной доски, не хотел мучиться, как мучился мой брат и даже швырялся в гневе своими учебниками. Я хотел быть учёным, как мои папа и мама, но хотел быть им сразу, без учений-мучений.
- Так не бывает, - грустно сказал во мне внутренний голос моего друга деда «Календаря» из деревни Дальнее Русаново.
- Если долго мучиться, что-нибудь получится, - ещё более грустно добавила моя Фея красоты и страсти.
- Учись, Сашок! Учись сам, без понукания и без подсказки, - сказал во мне новый мой друг и советник – древнегреческий философ Платон. – Покажи характер! Стань внутри себя самого учёным человеком. Не учись для кого-то. Учись для себя!
Не знаю, как и что произошло во мне, но однажды утром я проснулся с желанием не просто учиться по нашей школьной программе, а исследовать её, изучить, понять и познать, найти ответ на мучивший всех нас вопрос: «Зачем нам это надо? Зачем нам все эти задачки, примеры, правила? Зачем и почему?». Я задал эти вопросы на классном собрании и меня подняли на смех.
- Ты что, Суворов? Не знаешь, зачем мы учимся?
- Ты что? Не помнишь слова Ленина: «Учиться, учиться и учиться»?!
- Ты, Суворов, заумные вопросы задаёшь! Заумные настолько, что они дурацкие!
- Ты, Саша, подвергаешь сомнению нашу советскую программу обучения учеников в школе? – спросила наша классная руководитель Серафима Ивановна Яковлева.
- Не «подвергаю сомнению», а стараюсь понять, - ответил я ей и ребятам. – Почему именно так построена наша программа уроков, когда каждый день новая трудная тема, и мы не успеваем усвоить материал?
- Не понимаешь?
- Не понимаю…
И тут случилось «чудо». Ребята в классе замолчали и даже «верноподданная» Валя Антипова промолчала и не поддержала своей обычной высокомерной усмешкой учительницу. Серафима Ивановна смутилась, не нашла, что ответить или возразить, и завершила быстренько собрание класса. На следующий день меня вызвали в «учительскую» на разговор с завучем…
- Суворов, - начала «разговор» завуч нашей школы Татьяна Николаевна Фёдорова. – Ты сын учителя, лучший ученик класса и ты не понимаешь суть программы школьного обучения?
- Не совсем понимаю, - проговорил я сухими от волнения губами.
- Что тебе непонятно?!
- Почему каждый день, каждый урок новая тема? – опять проговорил, а не сказал я.
- А что тут такого?
- Мы не успеваем понять, как опять надо что-то новое изучать, - ответил я уже почти своим голосом. – Трудно…
- А ты что хотел? Чтобы вам всё разжёвывали и подавали на чайной ложечке? Это вам не детский сад – это школа. Тут трудиться надо. Учение – это труд и весьма тяжкий. Ты что? Не знаешь, что «Ученье и труд всё перетрут», «Ученье – свет, а неученье тьма», «Ученье – лучшее богатство».
- Как раз это-то я хорошо знаю, - уже полным голосом ответил я завучу и учителям, сидящим за своими столами в «учительской». – Я только не понимаю, зачем нам создавать лишние трудности? Зачем «гнать галопом по европам»?
Я повторил слова моего папы папиным же голосом и учителя это, вероятно, поняли и услышали. Некоторые из них потупили свои любопытные взгляды, замешкались, заёрзали на своих местах. Татьяна Николаевна Фёдорова «задохнулась» от возмущения, выпучила свои совиные глаза и хотела мне что-то ответить резкое, но сдержалась.
- Ладно, Суворов. Иди в класс на урок. Сейчас звонок зазвенит, - сказала наш завуч. – О нашем разговоре никому ни слова. Ясно?!
- Ясно! – ответил я радостно и молнией выскочил из учительской.
- Зачем тебя вызывали в учительскую? – спросила меня Валя Антипова, зажав вместе с девчонками меня в дверях класса. – Чего хотели?
- Хотели, чтобы я учился ещё лучше, чем сейчас, - выпалил я, не думая. – Говорят, что я «лучший ученик».
- Вот ещё! – фыркнула Валентина и оглянулась на своих подружек.
- Да, – подтвердил я свои опрометчивые слова. – А ещё говорят, что нам надо всем учиться лучше, потому что мы «А» класс, то есть «первые среди равных».
- А ещё, что говорят? – насмешливо и недоверчиво спросила председатель совета отряда пионеров 4-го «А» класса Суворовской средней школы №1 Валентина Антипова.
- А ещё, - жёстко и серьёзно ответил я, - они говорят, что наш пионерский отряд мог бы лучше помочь отстающим в классе и помочь им в освоении трудной программы обучения.
- Вот ты и помоги, - сказала после паузы Валя Антипова. – Раз ты «лучший ученик», значит, можешь помочь «отстающим». Флаг тебе в руки!
Вот таким образом моё нежелание учиться сменилось на «ответственную обузу», то есть ответственное пионерское поручение. Да, инициатива всегда бьёт по инициатору…
Мало того, что Валентина, как председатель совета пионерского отряда нашего класса дала мне поручение, так она ещё и собрала собрание пионерского отряда и вместе с классным руководителем Серафимой Ивановной Яковлевой и пионервожатой нашей школы, с шумным одобрением всего класса, подкрепила своё поручение общим голосованием и решение совета. Вот так я вынужден был вернуться «в лоно» школы, учёбы и учения. Вот так я теперь должен был учиться не только за себя, для себя, но и за других, для других…
Я «кряхтел», возмущался, ярился, скрипел зубами от обиды на всех и на всё на свете, а прежде всего, на самого себя и на свою дурость, но папа сказал мне…
- Тяжело в учении - легко в бою! Это сказал наш с тобой однофамилец, знаменитый русской полководец и генералиссимус граф Александр Васильевич Суворов. Мы несём такую же фамилию, как у него и поэтому имеем к нему прямое отношение. Он побеждал всех врагов России, я побеждал фашистов, значит, и ты должен победить все твои трудности и препятствия!
- Ты же пионер! – сказал мой папа. – Ты во всём, всегда и везде должен быть «первым»! Ты же знаешь наш коммунистический призыв: «За правое дело будь готов!». Что ответишь, сын, внук, правнук и ученик Суворова?
- Всегда готов! – гордо и с воодушевлением ответил я моему папе.
В классе вся моя «помощь» отстающим свелась в итоге к тому, что я просто давал ребятам и девчонкам свои домашние задания для тотального списывания, другого они не признавали и не хотели. Таким образом, если бы я допускал ошибки в примерах, в задачках и в упражнениях, то они бы распространялись на всех, и это было бы заметно и очень подозрительно. Теперь я вынужден был хорошо учиться и выполнять домашние задания не просто с голыми формулами, примерами и ответами, а с описанием хода выполнения задач и заданий. Такой «ход» и «тактический приём», как выразилась моя мама, позволил мне без контакта с ребятами разъяснять им то, что они не успевали уяснить на уроках.
- Я то же самое делала в медицинском техникуме в Орехово-Зуеве, - призналась моя мама. – Я тоже выполняла такое же задание, как тебе дали в пионерском отряде. Я тоже была вынуждена писать в своих конспектах всё подробно и даже рисовать рисунки к текстам, а мои подруги по учёбе всё это себе переписывали и перерисовывали, потому что прогуливали занятия, а по вечерам бегали на свидания к ребятам.
- А ты на свидания не бегала? – спрашивал сверх чуткий наш папа из большой комнаты.
- Нет! – с вызовом отвечала наша мама. – Ребята сами ко мне приходили. Заниматься…
- Чем! – сразу же «возникал» на пороге наш папа с высоко поднятыми мохнатыми бровями.
- Чем-чем? Уроками! – отвечала невозмутимо наша мама. – А ты о чём подумал?
- О том же, что и Саша думает! – уже миролюбиво и с юмором отвечал наш «горячо ревнивый» папа.
Мой папа, чтобы помочь мне разрешить мои сомнения и вопросы по поводу учёбы, принёс из своей школы №2 тексты рабочих программ по разным предметам: математике, русскому языку и литературе, иностранному языку, природоведению, географии, рисованию, музыке, труду и физкультуре. Сначала я эти «служебные» тексты не воспринял, но потом начал в них потихоньку вникать и находить нужные мне места. Особенно мне пригодились графики уроков и контрольных работ. Теперь я знал, когда будут «контрольные» и знал, как к ним надо подготовиться! Это знание и предупреждение о «контрольных» моих одноклассников и подготовка к ним сразу же подняло мой молчаливый авторитет, потому что я в своих домашних тетрадях начал делать «напоминающие записи» типа: «Послезавтра «контрольная» по русскому языку. Надо повторить правила такие-то».
Ребята никак не могли уяснить, как мне удаётся узнать заранее о «контрольных», о диктантах и о проверках на уроках. Валя Антипова очень хотела знать то, что знаю я, но я помалкивал. Тогда она обратилась «напрямую» к нашему классному руководителю и наша добрая учительница стала предупреждать Валентину о «контрольных». Моя «монополия на разведданные» закончилась, но для учительницы главное было в высокой успеваемости учеников её класса. Вот так наша учёба в 3-й и 4-й четвертях учебного 1963-1964 года стала не просто случайно-естественной, а планомерно-производственной. Мы потихоньку взрослели все…
Самое интересное в том, что режим обучения «галопом по европам» не изменился, но мы уже были готовы к такому темпу и такой «скачке». Мы уже успевали, а самое главное, мы уже были готовы к контрольным работам, диктантам, проверкам и промежуточным экзаменам. Мы все, ученики 4-го «А» класса, почти не делали ошибок в домашних письменных работах, неплохо отвечали у классной доски и почти все справлялись с контрольными работами в классе. Ошибки теперь мы делали больше по невнимательности, чем по незнанию и это была наша общая победа.
В феврале 1963 года я впервые почувствовал сам, без доказательств и слов, что обладаю неким повышенным авторитетом в классе, что мои школьные друзья и товарищи приняли меня, как первого среди равных, согласились с тем, что я «лучший ученик» класса. Даже Валя Антипова перестала насмешливо, невнимательно и презрительно смотреть в мою сторону, а на мои страдания хроническим тонзиллитом все перестали обращать внимание. Многие у нас в классе страдали насморком и простудами…