3 мая =13 мая
Что выпадет ему еще на долю,
За что такие радужные сны,
Какие-то неведомые двое
Перевернуть всю жизнь его должны.
Колокола о Пасхе возвещали,
Но радость быстро сменится бедой.
И он в своей отчаянной печали
Увидит город солнечный такой.
Но тьма опять у стен Ирушалима,
И где-то затерялся ученик,
И мир несется к пропасти незримо,
И тень Пилата будет среди них.
И этот сон, летящий сквозь столетья,
Останется за призрачной чертой,
И Мастер этот скорбный путь осветит
И увлечет в ту бездну за собой.
Ночь отгорит и сменится рассветом,
Вся жизнь его осталась позади,
Когда в порывах призрачного ветра
Послышались спасенного шаги.
И радуется больше всех Иуда,
Как и всегда, но непосилен крест,
Он ждет романа века, словно чуда,
Он для того был распят и воскрес.
И это все легко воспринимая,
И пряча слезы, говорит Марго,
О том, что там у самого у края,
В его объятьях жить ей так легко.
- Но милый мой, придется мне остаться
Чтобы роман увидел этот свет,
Как молнии во тьме ночной метаться,
Иначе нам спасенья больше нет.
И он кивнет, от боли замирая,
Что остается, только твердо знать.
Когда звезда в тумане догорает,
Придётся я им расстаться и страдать.
- Но может быть? –Не может быть, любимый.
Ты столько лет, забыв про все писал,
Что даже Воланд, пролетавший мимо
Все понял, оценил и все нам дал.
Как тут поспорить, яростно взирая
В провал окна, он позабыл тот миг,
Когда она, шагавшая у края,
Явилась вдруг, и изменился мир.
Когда в тумане и обмане вьюги,
Она одна дошла, забыв тот сон.
Он чувствовал себя все время юным.
И в королеву ведьм он был влюблен.
Март, а не май менял родные лица,
Луна нависла, как Дамоклов меч,
Чтобы Пилату и ему томиться,
Чтобы в душе сомнения сберечь.
Но до него еще идти и падать,
И подниматься в небо в грозный миг.
Латунский – эта призрачная падаль,
И у рояля замер пианист
Что там звучит? Оглохший, как Бетховен,
Он музыку читает по рукам,
Отпрянул, замер, ничего не понял,
Остался где-то в суматохе сам.
И этот груз земной одолевая,
И понимая, что спасенья нет,
В рожденье смерть так четко проступает
И откровенье в дыме сигарет.
Останется она в тумане ночи,
Совсем одна у бездны на краю.
Он видит все, но признавать не хочет
Тот мрак и долю страшную свою.
И что там снова Хлудову приснится,
И для чего весь этот скорбный путь.
Меняются события и лица,
Но как гусару, хочется уснуть,
Чтоб знать и видеть, гул войны и мира -
Глоток последний долгих- долгих лет,
Несет Фагот потерянную лиру,
И на дуэли выживет поэт.
И Пушкин на дорожке Лунной снова,
И столько надо гению сказать,
Но замирает призрачное слово,
И остается только боль в глазах.
И остается в суматохе будней,
Мираж Пилата, Фриды злая боль,
Бал Сатаны, такое не забудешь,
Оно осталось навсегда с тобой.
Свет или тьма в душе твоей осталась
И призраки все ближе и ясней ,
И только там в том мае появлялись
Обрывки и посланий и теней.
Не заживет, в душе осталась рана,
Давно прочерчен тягостный тот путь.
И он ушел в ту пропасть слишком рано,
Едва успев на странный мир взглянуть.
И мир молчаньем отомстит зловеще,
Других он будет громко воспевать,
Лишь дневники его любимых женщин,
Нам сняться, оживив его опять.
Не разозлится, только усмехнется,
К Пилату подойдет в ночной тиши,
И пусть луна лишь призрачное солнце,
К нему Бетховен снова поспешит,
В сонате лунной будет боль и радость
И тихая тревога бытия,
Когда поставить точку лишь осталось,
И дописать земные Жития