Есть большое желание написать рассказ, повесть или даже роман. Желание есть, а сюжета нет, просто нет сюжета. Ничего не приходит в мою бедную битую голову. Битую как яйцо, сбитую, потому что меня сбила машина несколько месяцев назад. Я все ещё не восстановилась, все ещё болею, лечусь, трачу на это кучу времени и денег. Совершенно не остается сил написать роман. Или повесть. Или рассказ…
А хочется. Что-то копошится в глубине моей единственной души и говорит: Нина, напиши рассказ, такой маленький рассказ-рассказец, а о чем, о чем мне написать? Совершенно ничего не происходит: работа дом, дом работа, магазин дом.
Когда на вас неожиданно наезжает большая белая машина типа SUV, все происходящее после этого – не событие, не сюжет и не имеет значения. Уже начала водить, страшно но не так как раньше. В субботу взяла машину, в воскресенье поставила машину, а съездила куда? Съездила в магазин, купила продукты, иногда не каждый выходной какую-нибудь вещь, например, занавеску для ванной. Посмотрела на каких-то людей, увидела что-нибудь забавное, но ведь это же не сюжет; на работе, там одни и те же сюжеты, но об этом нельзя писать, где работаем там не пишем…
Иногда позвонит старый друг, действительно старый. Он уже почти ничего не помнит, но все ещё говорит: нам надо встретиться мы должны встретиться поедем куда-нибудь в номера! Да, я раньше отвечала, да-да конечно! А недавно сказала: давай! как только так сразу мне звони и поедем. Что же вы думаете? Он перестал мне звонить. Реальность пугает, потому что нет уверенности, что ты с этой реальностью справишься. Потерять лицо никому неохота. Старость очень обидная штука, обидная для мужского достоинства, для женского достоинства обидная тоже, но менее, всегда можем притвориться: тебе было хорошо? О да, котик, прям как никогда!
И верно, как никогда, потому как если не стоит, то … не стоит, и никакая технология мягкого ввода не помогает моему старому мальчику. Таки да, мужская старость обиднее женской. Для тех, кто помнит; но память, к счастью, избирательна… Альцхаймер не всегда спешит, иногда он приходит своевременно…
Кто-то умный сказал: счастливая старость – это умение договориться со своим одиночеством. …что-то я не видела людей, обладающих таким умением. Боюсь, что они не существует. Или существуют только в воображении этого умного человека.
В общем, нет сюжета. К тому же непрерывные бытовые неурядицы мешают сосредоточиться на литературе. Все время пропадают какие-то мелкие вещи, например сегодня куда-то исчезла моя мельхиоровая чайная ложка, квадратная загребалочка. Мне ее подарила приятельница Валя много-много лет назад, вместе с еще несколькими мельхиоровыми же ложечками для специй. Она работала в милиции, в окружении множества брутальных мужчин и была такая одинокая, закутанная в паутинку одиночества как в кокон. Я была помоложе, у меня еще тлел моя роман-сорокопятка и я ее не понимала, но запомнила. Как беру ложечку, так Валю вспоминаю.
Ненавижу когда исчезают вещи-вещицы, неспроста они пропадают. Если бы я была мистическая натура, то могла бы подумать что с Валей что-то случилось, померла не дай бог или заболела, но я сугубая реалистка и всему ищу материалистическое объяснение – стырили ложечку! Или за плиту упала – взяли мою ложечку свою чечевичную похлебку размешать, да и уронили, а поднять сразу не подняли и забыли вскорости. Рота подъём! Двигаем плиту, ищем мою ложечку пока не найдем! Черт черт, поиграй да отдай!
Не отдает, не наигрался еще. Где же ты моя ложечка? Как-то я потеряла золотой браслет, плетеный из золотой и розовой проволоки, купила в Италии. Где потеряла – не знаю, все переискала – нигде нет, видать, с руки соскользнул тихонько, а я и не заметила. Попрощалась я с браслетиком… а через три дня заехала к приятелям кошек покормить, они в отпуск уехали. Ставлю тарелочки с едой на пол, а котик Ваня идет ко мне и несет в зубах мой браслетик. Принес, положил на пол у моих ног и смотрит на меня, изучает. Изумилась я очень, а потом обьяснила себе, что видать это я у них в квартире браслетик обронила, а Ваня мне его вернул. А как по другому?
Нету Вани, помер старичок, некому мою ложечку принести. Несет тебя лиса за темные леса, вернись ложечка моя! А как с ней хорошо пить чая с вареньем, она ухватистая ложечка, загребает правильное количество варенья и мягко на язык ложится, удовольственная ложечка моя.
Надо искать! ищите и обрящете; вынимаем все из кухонных шкафчиков, снимаем крышки, заглядываем в кастрюли. Зачем нам столько кастрюль? Надо их раздать бедным. Здешние бедные варить не умеют, едят фаст-фуд, им кастрюли не нужны. Бедные пожиратели гамбургеров, им и ложечка моя ни к чему, они едят пластмассовыми ложками и вилками с бумажных тарелок. Проще надо жить, проще, тогда и ложки теряться не будут. Если у вас нету ложки, то вам ее и не потерять, лалалала!
- Вот твоя ложка, на, возьми, - сказала мама. – Ничего на место не кладешь, сама виновата.
Это правильно, не кладу. Как же ты. моя ложечка, оказалась в самой дальней кастрюле? Не дает ответа, молчит загадочно, прикидывается серебряной.
- Курица кладет, - поправила Марья Ивановна, - а человек ложит!
Чего то это я то наложила?