Сталина в его военные годы часто стремятся оценивать как полководца – успешный он, не успешный, помогал он своим генералам воевать или, наоборот, мешал. Но, вот – загадка. Почему этот вопрос любят задавать именно в отношении Сталина? Но почему-то никто не задает такой же вопрос в отношении, например, Рузвельта, Черчилля или Муссолини? Или, поднимемся выше – в отношении английского короля, короля Италии и японского императора?
А были вообще верховные правители – великие полководцы? Я вот, кроме Юлия Цезаря и Наполеона, никого и не припоминаю. И как они оба кончили – помнят все. И, вот, смотрите, что получается! Юлий Цезарь был велик во всех своих войнах и почти во всех сражениях. Но в политике, в Риме, «на паркете» - он проиграл. И этот проигрыш, наверное, перевесил все его военные победы.
А Наполеон – да, он выигрывал все свои сражения. А две свои главные войны, с Россией и против коалиции держав, он проиграл. А с ними он проиграл и Империю, и династию. А Европа проиграла свое объединение – которое отодвинулось на полтора века. Кстати, присоединить к объединенной Европы Англию не удалось ни Наполеону, ни Гитлеру, ни нынешним европейцам. Три попытки не удались – может изначально в этом плане был – и еще есть! - какой-то дефект?
Поэтому даже в сравнении с этими монументальными историческими личностями Сталин явно выигрывает. Он выигрывал сражения, он выигрывал войны, он выиграл Империю, он заложил основы для, если не победы, то – для непобедимости, в «холодной войне» и он умер при власти и в своей постели.
И Советская Империя продержалась после него еще сорок лет – до Горбачева, который по сталинским нормам не только никак быть не мог правителем, но и вообще не мог вступить на партийно-советскую карьерную лестницу (как пребывавший некоторое время на оккупированной территории).
Вот – пройдемся только по основным этапам его карьеры. Его не должны были принять на юрфак МГУ, его не должны были направить на комсомольско-партийную работу, его не должны были перевести с повышением на работу в Москву – из отсталого в экономическом и промышленном смысле региона, его не должны были избрать в Политбюро (без опыта работы в каком-либо важном секторе хозяйства), и его не должны были поставить на высший пост в государстве.
Его избрание на этот пост – чисто кулуарная интрига, региональные лидеры его почти не знали и не признавали. Его единственное преимущество – возраст, в этом отношении он имел приоритет и в Москве, и перед многими начальниками на местах. И, естественно, что его сразу потянуло к внешним делам – в которых не надо знать дело, надо просто уметь общаться с разными людьми. А это Горбачев умел! Всё это потом сказалось самым неблагоприятным для страны образом. И это уже от Сталина никак не зависело.
А сам Сталин, по всей этой совокупности своих достижений и результатов своей деятельности, далеко превзошел и Юлия Цезаря, и Наполеона. Но обоих этих правителей в своих странах почти обожествляют, а Сталину – в своей стране! – отказывают даже в признании его самых бесспорных достижений.
И теперь – о сталинских воинских достижениях. С ними получается тоже очень интересно.
Все поражения и все потери в войнах – это, конечно, на совести Сталина. А вот те победы, которые имели место в период его управления страной – они как бы отношения к нему не имеют. Да, они – были, но они были – вопреки Сталину.
Вот, с Гитлером мы воевали четыре года. А если бы не Сталин – мы бы разбили немцев за пару месяцев и ноябрьский парад 1941 года Красная Армия проводила бы в Берлине (или – одновременно и в Париже? - после смещения Петена, у которого у нас в стране, оказывается, есть много фанатов)!
Вот у нас, в конце 1940-х годов, появилась атомная бомбы, были заложены основы ракетостроения. А если бы Сталин не мешал, то бомба и ракеты у нас были бы на десять лет раньше. Или – на двадцать лет раньше?
Вот Сталин два раза мешал нам взять Варшаву. А если бы не он, то мы бы из Варшавы и не уходили – после победного похода на поляков Тухачевского! Ну, и к этому можно еще много чего добавить. Мы этого делать не будем – на это есть много охотников и без нас.
Давайте разбираться с военными достижениями Сталина. Начнем с того, что Сталин и сам никогда не считал себя военным. Он не служил в регулярной армии и он не страдал свойственной всем военным любовью к званиям, мундирам, погонам, звездам, наградам. В войну он командовал военными, но он никогда не был генералом. И маршалом, а затем и генералиссимусом он стал только после долгих уговоров. И потом вообще никто не видел его в этих мундирах – разве что на парадах, перед народом, когда всем военным просто по уставу положено надевать парадную форму.
Но это, собственно, совсем не важно. Важно – другое. Важно то, что и в своей внешней политике Сталин не просто стремился избегать военных конфликтов, но и старался своевременно устранять все возможности для таких конфликтов.
Единственную войну, которую Сталин сам начал – это была война с Финляндией. И эту войну он просто был вынужден начать – поскольку он видел, что творилось вокруг Данцига. И он не ошибся – именно Данциг стал поводом для всей громадной мировой войны! Но Гитлер стремился к такой глобальной войне, а Сталин старался всячески ее избежать – конкретно и особо для России.
И даже, вступая в войну с Финляндией, он не преследовал в ней целей победы над противником (а ведь всякая война именно для этого и ведется, не так ли?), он хотел только отодвинуть на безопасное расстояние границу от Ленинграда – напомним, недавней столицы огромной империи. И, ведь наверное, непорядок, когда такой город находится в зоне артиллерийского обстрела без перехода границы? Ведь граница проходила в 32 км от окраин Ленинграда.
Мы видим, как сейчас нервничает Израиль в отношении Голанских высот – так почему же не понять тогдашнее беспокойство Сталина и России в отношении Ленинграда? При этом надо помнить, что у немцев уже была «Большая Берта», которая забрасывала снаряды весом в полтонны на расстояние свыше 100 км.
И вот такой интересный факт. Ленинградский округ (т. Ворошилов) с задачей не справился, пришлось подключать Москву и Генштаб. И кого наградили полной мерой – дали и маршала, и Героя Советского Союза (единственному из маршалов) за победу над Финляндией? Бравого кавалерийского генерала Кулика! Которого потом неоднократно разжаловали – за реальные упущения в руководстве войсками, и в итоге расстреляли.
И давайте посмотрим на отношение Сталина к военным конфликтам в мире и, в особенности, возле границ России.
Конфликты с Японией. Потрепали, отбросили самураев и – точка. А Николай Второй примерно в такой же ситуации довел дело до большой войны.
Война в Испании. От СССР – только добровольцы, ни одного акта войны против немцев и итальянцев. И вооружения Сталин поставлял республиканскому (официальному, законному!) правительству Испании на коммерческой основе, за золото.
Западники возражают? Ну продавайте и вы, кто вам мешает? А объявлять эмбарго для официальных властей Испании – при том, что Германия и Италия отказываются его признавать в отношении мятежников – это, вообще-то, прямое нарушение международного права.
Война в Китае. Сталин ограничился только опять советниками («добровольцами») и тайными поставками вооружений. При этом – одновременно и гоминдану (Народной партии), и коммунистам – поскольку и те, и другие боролись против японцев в защиту своей страны. То есть – пока они защищались от прямой агрессии!
Но ведь то же самое делали и англичане, а потом и американцы (еще и до Пёрл-Харбора)!
Корейская война. Опять – только добровольцы и поставки оружия Северной Корее. А американцы не только поставляли оружие Южной Корее, но и сами открыто воевали на ее стороне! А Сталин предоставил воевать там китайцам – но не Советской Армии.
Теперь – внутри страны. Известно, что Сталин старался вообще не вмешиваться в дела военных (у него было чем заняться и без этого!), пока его не вынудили к этому.
Но только вдумайтесь в такой факт: командующими крупнейшими округами, Киевским и Западным, отказываются от перевода, с повышением в должности, в Москву, ссылаясь на то, что они не видят в этом необходимости! И откровенно игнорируют приказы и распоряжения наркома Ворошилова – критикуя его за некомпетентность! В какой армии и в какой стране такое позволительно?
Вот нынешний министр обороны даже в армии не служил, но представьте себе, что кто-то в ВС решится игнорировать его приказы. Сколько времени этот командир останется на своем посту? Секунды! А Сталину и Ворошилову не просто возражали, им отказывали подчиняться! И не боялись, репрессий никаких против военных тогда не было.
Вот теперь решите – хороший Сталин военно-начальник или нет. Да никакой! Не его тогда это было дело!
И вот началась война с Германией. Сталин ее, конечно, не хотел. И не просто не хотел, но делал все возможное, чтобы ее не было.
Как он это делал? Основываясь на прошлом историческом опыте. Он просто брал историю втягивания России в первую мировую войну и старался исключить из оборота все поводы, которые тогда к этому ее привели.
Пойдемте просто по порядку. Россия тогда вступилась за сербов. В этот раз Гитлер тоже напал на Югославию (в мае 1941 года), но Сталин никаких демаршей предпринимать не стал. Даже не стал заявлять словесных протестов. Почему? Как-то он не очень любил югославов? Нет, просто за слова – надо отвечать, а Россия тогда к войне не была готова.
Дальше. Сейчас очень любят повторять, что Сталин сильно не любил поляков (еще с советско-польской войны). Но, на самом деле, Сталин как раз был заинтересован в сохранении независимой Польши. И при том – Польши сильной!
Но почему же? Да опять же из опыта первой мировой войны. Тогда независимой Польши не было, у России с Германией была общая граница, и волей-неволей немцы и русские стали воевать между собой – просто подбадривать и пугать, каждый – со своей стороны, австро-венгерцев у них уже не получалось. Хотя и ни тех, и ни других судьба Австро-Венгрии особенно не интересовала (а при Бисмарке Австрия вообще считалась главным противником Германии).
А теперь между Германией и Россией была независимая Польша. И Сталина это очень даже радовало. И он искал самые разные варианты, чтобы великие державы – все вместе или в отдельных коалициях – каким-то образом бы гарантировали неприкосновенность Польши. Ведь пока Польша неприкосновенна – неприкосновенны и все западные границы России!
Но история пошли другим путем. Англичане ловко подставили сразу и поляков, и немцев. И Польша – пала. Союзники затем для формальности объявили войну Германии – ожидая опять чего-нибудь вроде мюнхенского сговора. Но – просчитались. Немцы восприняли это объявление войны всерьез и оперативно разгромили и Францию, и англо-канадский корпус.
Но англичане не смутились. С одной стороны, они, конечно, потерпели поражение и лишились последнего союзника в Европе, но, с другой стороны, у них оказались развязаны руки для достижения стабильного перемирия с Германией. В Европе Великобритании теперь было не о ком заботиться, и если бы Гитлер согласился забыть о своих амбициях в отношении заморских колоний для немцев, то у Англии и Германии, по большому счету, вообще бы не было никаких поводов для ссор.
И вот – вопрос. А зачем тогда Сталин пошел громить Польшу? А он и не пошел «громить Польшу». Когда Сталин отдал приказ войскам перейти польскую границу, то Польши уже не существовало! И никаких военных действий он и не ожидал.
И так на деле и получилось. Поляки и по приказу, и без приказа складывали оружие, немцы продвигались для дружественной встречи с Красной Армией, а население Западной Украины и Западной Белоруссии встречали красноармейцев цветами и песнями. Есть документальные кино- и фотосъемки, которые все это подтверждают.
Хотел ли после всего этого Сталин войны с Германией? Нет, не хотел. Но одновременно он видел, что эта война все более и более приближается, становится все более реальной. Что он мог сделать в такой ситуации? И что он реально делал?
Во-первых, старался максимально оттянуть начало этой войны. Если получится, то - до бесконечности.
Во-вторых, если не удается избежать войны с Германией, то сделать всё, чтобы не было союзного нападения на СССР: Германии – с Англией и Францией, Германии – совместно с Японией, Германии – совместно с Турцией, Германии – совместно с Финляндией, и т.д.
И, конечно, и всех этих стран разом и вместе - против СССР.
В-третьих, при всех обстоятельствах - стараться исключить всякую и любую возможность выставления СССР в качестве страны-агрессора – поскольку в этом случае против СССР могли выступить еще и США - вместе со всеми своими союзниками.
Иначе говоря, главной задачей Сталина было избежать ситуации, подобной общей интервенции всего внешнего мира против России в период 1918-1919 годов. Ведь тогда Ленин умудрился заключить мир с проигравшей войну стороной (а был ли у него другой выход, это – вопрос!), сразу выпасть из стана стран-победителей и получить обнуление, разом, в отношении всех усилий, всех жертв и всех побед и достижений, которые Россия собирала все четыре года тяжелейшей войны.
И Сталин этого в итоге добился. И не только добился сам, но и помог Франции перебежать из стана побежденных в стан победителей. И он позволил также избежать капитуляции Финляндии – чего от него никто не ждал. И он не стал привлекать к ответу Испанию – чего от него как раз все ожидали. В общем, по итогам войны Сталин возвел СССР в тройку стран, которые могли кулуарно, между собой, решать все важные вопросы мировой политики.
И не вина Сталина, что из этой тройки выпал Рузвельт – что имело фатальные последствиях, поскольку Рузвельту наследовал Трумен, противник его курса, ставший вице-президентом только в результате разменной комбинации Рузвельта с целью умиротворения оппозиции.
И также не вина Сталина, что Черчилль не сумел сохранить доверие своего народа и был вынужден уступить место премьера Идену – не его прямому противнику, но и не наследнику его политики.
Но война началась – хотя стратегически в самой выгодной для России политической комбинации – но крайне неудачно непосредственно в военном смысле. И в этом многие по-прежнему винят Сталина!
И теперь – о действительном участии Сталина в военных делах: о репрессиях. Сталинские репрессии – нам сейчас говорят – это главная причина наших неудач в начальный период войны. Но давайте разбираться.
Да, репрессии были и участие Сталина в них - неоспоримо. Но, во-первых, среди военных действительно была оппозиция и Сталину, и – даже больше – своему прямому начальнику, Ворошилову. А где-то такие вещи вообще терпят?
Во-вторых, в первых процессах военных судили сами военные.
В-третьих, можно задать себе вопрос: а вообще были в истории армии совсем без правонарушений?
И, с учетом этих обстоятельств – о масштабах репрессий среди военных. Есть официальные данные (и им можно верить, поскольку в последующих волнах репрессии захватывали и самих организаторов репрессий): примерно 10 тыс. репрессированных (с увольнением из кадров) и около тысячи из них – расстреляно.
Это – много. Но в расчете на общую численность тогдашней Красной армии – три с лишним миллиона, это - 0,3 %. И если отнести эти цифры только к командному составу (из обычного соотношения 1:10), то все равно – 3 %.
Кстати, к статистике - вот такой интересный момент. Маршала Кулика наказывали за тяжелые ошибки несколько раз. И как он проходит в этой статистике: один раз или по каждому отдельному наказанию? Подозреваю, что ближе к истине – последнее. И при этом многие из репрессированных позднее вернулись в кадровый состав РККА. Так, две из них даже стали Маршалами Советского Союза – Мерецков и Рокоссовский. Такое в других армиях бывало? Вот, в Германии при Гитлере было несколько «чисток» среди военных. И на прежние посты никого из них не возвращали.
Или - о расстрелянных. В Германии после попытки покушения на Гитлера было расстреляно примерно 3,5 тыс. человек. В большинстве – военные. Есть высшие офицеры, включая и генералов. Но ведь никто не объясняет все последующие поражения Германии именно этими репрессиями! Почему?
Теперь – Сталин как полководец. Какой у него был опыт военных действий? В мировой войне он не участвовал, опыт гражданской войны – это особый опыт. Но вот – война с поляками. Он видел, как Тухачевский геройски рванул на Варшаву и как он в итоге привел поляков в Киев.
При этом Сталина часто упрекают, что он не повел Конную армию на помощь армии Тухачевского. Но почитайте Бабеля и вам сразу станет ясно, что из себя представляла тогда Конармия – храбрые, но неорганизованные отряды конницы. Без тяжелого вооружения, без организованного снабжения, без нормальных штабов. И он должен бы бросить эту вольницу под регулярные польские дивизии? А ведь эти части совсем недавно представляли собой российскую армию, их готовили русские офицеры. А сейчас у поляков советниками служили опытные французские военные, они же и организовывали (и обеспечивали) и полноценное снабжение польской армии всем необходимым.
Поэтому осуждать Сталина «за преднамеренное бездействие» здесь, как минимум, странно. Напротив, именно потому, что у большевиков сохранились свежие боевые части, поляки и поспешили заключить мир.
Дальше – разные мелкие конфликты, испанская война, финская война. Во всех этих противостояниях Сталин непосредственно в военные вопросы не вмешивался, поэтому сразу перейдем к Отечественной войне.
Вот – первые месяцы. Как Сталин руководил войсками? Да никак. Как он мог руководить ими, когда в центре отсутствовала всякая информация о военных действиях, у Генерального штаба (под руководством, кстати, Г. Жукова) иногда пропадала связь даже с фронтами. Сейчас трудно поверить, но нередко сведения о линии фронта наши генштабисты получали из сообщений немецкого радио! Пример – захват немцами Минска, столицы Белоруссии.
Что должен был делать Сталин в такой ситуации? Как Ворошилов, с пистолетом в руке, бежать искать немцев? Нет, он оставался в Москве и настойчиво требовал от Генштаба точных сведений об обстановке на фронтах. Поэтому он и не стал сразу выступать с обращением к народу – поручил это Молотову. В первый раз он обратился к народу только через неделю, когда в Москве была уже ясно, что положение – хуже некуда.
Как дальше он управлял войсками? А как можно было управлять беспорядочным отступлением? Что надо остановиться, закрепиться, контратаками громить врага – в Генштабе знали и без него. Что из этого получалось – хорошо известно: прорывы немцев, окружения, выходы из окружения, попытки восстановить сплошной фронт, ставить заслоны, уничтожать коммуникации, и т.д. Войска делали, что могли, но против маневренной, с прорывами обороны мощными танковыми клиньями, тактики немцев средств у них не было. Немцев тормозили как могли – только под Смоленском их задержали на восемь недель.
Но в самые первые дни войны Сталин продемонстрировал глубокий горизонт планирования как государственный руководитель. Во-первых, было принято решение о перемещении оборонных заводов на Урал и в Сибирь. Во-вторых, сразу провели мобилизацию 14 возрастов призывного контингента, что позволило начать формирование новых дивизий и армий, которые и защитили Москву, разбили немцев под Сталинградом, на Курской дуге, на Днепре и погнали немцев в Европу. Ничего подобного ни Гитлер, ни его хваленные генералы не ожидали, что и привело Германию к поражению в войне.
Фактически первое самостоятельное стратегическое решение Сталин принял только в октябре. Немцы были на подходе к Москве, подкрепления прибытием опаздывали – надо было принимать срочное решение.
У военных было два варианты: эвакуировать Москву, считаясь с возможностью ее оставления (вариант Кутузова) после боев на подступах к ней или продолжать стягивать все возможные силы (которых в наличии просто не было) для битвы за Москву.
Первый вариант рассматривался вполне серьезно: эвакуация промышленности и людей шла уже полным ходом, правительство и посольства уже переехали в Куйбышев, туда же перебрались и основные подразделения Генерального штаба.
Ну а что было делать? Летчик, летавший на разведку, доложил, что от немцев у Гжатска до самой Москвы наших войск нет. А Конев, командующий фронтом, рапортовал, что «все в порядке, держим оборону». Сведения летчика проверили еще раз – они подтвердились. Сталин послал на фронт Жукова: арестовать Конева и занять его место. Жуков, однако, уговорил Сталина оставить Конева его заместителем. Если бы Конев доехал до Москвы, его бы там несомненно расстреляли.
Поэтому нужно было быть готовым ко всему. И Сталин все же выбрал второй вариант – защищать Москву любой ценой. И у этого варианта были свои серьезные основания. В Генштабе они были известны – генералы не просто взяли под козырек.
Первое, и это самое главное – уже было видно, что немцы буксуют при осаде городов. В прошлых сражениях в Европе они не сталкивались с таким сопротивлением – мы не знаем ни об обороне Праги, затем – Вены, Варшавы, Парижа, и т.д. Немцы прорывали оборону – и города перед ними просто ложились как кегли. В СССР немцы уже завязли перед полностью окруженным Ленинградом (и они уже «наелись» боями под Смоленском).
А окружить Москву так же легко, как Ленинград, невозможно. С севера много водных преград, обход Москвы с юга ставил немцев под возможные фланговые удары со стороны сильной южной группировки РККА. А атаки «в лоб», с ходу, немцам никак не удавались (потом они не смогли справиться со Сталинградом).
Второе – Москва, как крупный промышленный центр, обладала все еще огромными ресурсами для обороны. В военной науке считается, что нападающие должны обладать не менее, чем двукратным перевесом в бойцах и вооружениях над обороняющимися. Для Москвы и этого было мало.
Значит, немцам надо было концентрировать особо мощный кулак именно под Москвой. Откуда брать силы? С севера? А если ленинградский фронт перейдет в наступление? С юга? Немцы могли опасаться такого же наступления со стороны Киева. А с меньшими силами они могли застрять под Москвой надолго – как это уже случилось под Ленинградом.
И вот - третье. Надвигалась зима. У немцев возникали серьезные проблемы со снабжением горючим и боеприпасами, у солдат не было теплого обмундирования. Значит, война переходила в такую стадию, что русские будут сидеть под крышами, в укрытиях, а немцам придется атаковать их с открытой местности, на морозе. Так воевать немцы не любили. Можно сказать – и не умели.
И, последнее. В октябре под Москву бросали всё, что могли собрать – ополченцев, курсантов, на рытье окопов собирали гражданское население. Окопы рыли уже в Кунцеве, непосредственно рядом с «ближней дачей» Сталина.
Но уже со дня на день должны были прибыть дивизии из среднеазиатских республик. Во всех окрестных регионах готовились и перебрасывались к Москве ополченческие дивизии. И еще Сталин напряженно ждал сообщений с Дальнего Востока. Так стояла сильная группировка войск и уже были основания полагать, что Япония окончательно повернет всей своей силой на юг. Однако, полной уверенности в этом все еще не было.
И в начале декабря, после Пёрл-Харбора, уже стало совсем ясно, что второго фронта для СССР на востоке не будет и Сталин сразу приказал Апанасенко отправлять полностью укомплектованные дивизии на помощь Москве. А в Москве к этому времени не было возможности вооружать даже те людские ресурсы, которые имелись в этом регионе. Поэтому дивизии, которые можно было сразу бросать в бой – это был, можно сказать, подарок судьбы.
И вот здесь Сталин принял первое свое стратегическое решение. До этого все было просто: подходят резервы – надо сразу бросать их в бой. Так было уже много раз, и немцы к этому привыкли: разбивали эти новые подкрепления поочередно. Одни за другими.
Желающие могут поискать конкретных разработчиков «Битвы под Москвой». Но очевидно, что главное решение принял именно Сталин. Никто другой не мог дать приказ обороняющимся частям «стоять до последнего» - в то время, как в отдалении продолжают накапливаться все новые и новые свежие дивизии.
Конечно, в этом был известный риск. Немцы могли внезапным броском ворваться в Москву. И отдельным подразделением они уже прорывались прямо до канала Москва-реки. И тогда борьба могла завязаться уже на улицах самой Москвы.
Но к этому времени в Генштабе уже знали: немцы готовятся к зиме, сворачивают свою боевую активность, танки ставят на ремонт (из-за выработки моторесурса), налаживают коммуникации (немногие сейчас знают, что немцы тратили массу усилий на перешивку русской широкой колеи железных дорог на стандартную европейскую узкую колею), утепляют землянки для солдат, начинают завозить для войск теплую зимнюю одежду.
Поэтому натиск немцев ослаб, а Генштаб приказал и советским войскам прекратить контратаки – чтобы полностью уверить немцев, что и русские тоже уходят на зимовку. И в итоге декабрьское наступление советских войск стало для немцев ужасным шоком. Они, конечно, знали о подтягивании резервов к Москве, но были уверены, что все это делается в расчете на возобновление боев с приходом весны. Зимнего наступления со стороны русских они никак не ожидали. И это второе стратегическое решение Сталина на время повергло их в ступор.
Конечно, оно не стало решающим в войне. Для этого у нас не было достаточных сил. Но немцы – впервые отступили, впервые признали, что они не могут противостоять натиску противника. Но это частное военное событие имело огромные последствия в обще-стратегическом плане.
Во-первых, Англия уверилась, что ее помощь, ее военные поставки для СССР, не попадут в руки врага. Во-вторых, США, вступая в войну против Германии, поняли, что их помощь оружием и снаряжением будет более эффективно использоваться русскими – для активного уничтожения военной машины немцев, нежели британцами – просто для укрепления обороны острова от все более гипотетической угрозы вторжения со стороны вермахта.
И в итоге – поскольку Россия продолжала сопротивление – перед союзниками появилась перспектива нажать на Гитлера с двух сторон. До этого только Великобритания должна была воевать на двух фронтах – против Германии и против Японии. Сейчас в такую ситуацию могла попасть Германия - при том, что у британцев появились на обоих фронтах два мощных союзника – Россия и США.
И это – всего за шесть месяцев 1941 года! Расклад сил совершенно поменялся, и немецкие генштабисты увидели, что они оказались в войне, которой они всеми силами хотели избежать. Кое-кто из них понял, что Германии из этих клещей уже не выбраться.
Но это – чисто военное понимание ситуации. А у германского руководства оставалось еще одно видение этой ситуации – в ее внешнеполитическом аспекте. А здесь была надежда на развал коалиции и на сплочение Запада перед общей коммунистической угрозой. И эта надежда у немцев дожила да самого мая 1945 года.
Какова в этих двух стратегических решениях Сталина доля чисто военного искусства – пусть судят специалисты, но, несомненно, одно – в этот период в оперативное управление войсками Сталин не вмешивался.
А чем же он тогда занимался? А он занимался тремя ключевыми занятиями. И для каждого из этих занятий требовалось все время, все силы, полное внимание человека самых незаурядных качеств.
Вот эти три занятия: эвакуация – заводов, людей, материальных ценностей; организация новых промышленных производств на новых территориях, часто совсем для этого не подготовленных; внешняя политика.
Рассмотрение каждого из этих занятий вождя заслуживает глубоких исследований, даже краткое перечислений действий и мероприятий, охватываемых каждым занятием займет много объемистых томов – поэтому здесь я хочу показать только масштаб того, что было сделано за первые месяцы войны с Германией.
В отношении внешней политики перечислим только результаты. Укреплен союз с Великобританией, достигнута договоренность о поставках остро необходимых вооружений и техники. Подчеркнем – все это – за деньги, на коммерческой основе, и, несмотря на это, британцы неоднократно приостанавливали поставки. Ссылаясь на опасность, что все это попадет немцам.
Установление союзных отношений с США, достижение договоренности о поставках по ленд-лизу.
Окончательное исключение нападения со стороны Японии.
Обеспечение, дипломатическими и военными средствами, шаткого, но постоянного нейтралитета Турции.
Обсуждение с союзниками возможности открытия второго фронта в Европе. Здесь сложность заключалась в том, что США этот новый фронт не был нужен, они больше были озабочены тихоокеанским театром военных действий. Великобритания также была больше обеспокоена войной с Японией; с Германией конфликт превратился в войну в воздухе, опасность вторжения немцев на острова фактически сошла на нет. А в Европе англичане предпочитали ограниченные десанты где-нибудь на юге – в Греции или в Италии. С немцами (Роммель) они уже воевали в Ливии и им этого вполне хватало.
Теперь – эвакуация. Одной только эвакуации людей и запасов – уже вполне достаточно. Ведь все это – в невероятных объемах! И все эти перевозки следовало организовать на дорогах, перегруженных военными грузами – перевозками воинских частей, техники, боеприпасов, продовольствия, раненых, и т.д.
Но сверх и поверх этого была главная задача: перевод промышленности из оставляемых районов далеко на восток – на Урал и в Сибирь.
Можно смело утверждать, что таких перевозок мировая история никогда не знала. И ведь надо было не только размонтировать оборудование, станки, энергоустановки, и т.д., но и вновь собрать все эти технические средства на новых производственных площадках, собрать и запустить их в действие.
И это – в условиях, когда практически все основные виды вооружений были потеряны на западном фронте уже в первые недели войны – десятки тысяч самолетов и авиаоборудования, танков, артиллерии, стрелкового оружия, боеприпасов, и т.д.
И опять, всё это – в невероятно тяжелых условиях отступления, потери наиболее развитых частей территории, утраты людских ресурсов, гибели и выхода из строя военнослужащих по ранениям и по болезням.
Вот только один пример. Ударной силой немецкой армии были танки. А Красная Армия только за первые недели войны потеряла 11 700 танков, на трех центральных фронтах, прикрывающих Москву, на 10 октября 1941 года оставалось только 990 танков.
И вот пример, какие решения приходилось принимать или допускать Сталину.
Войска срочно нуждались в пополнении танками. Но все танковые производства находились в европейской части страны – которая или уже была захвачена или находилась под прямой угрозой захвата. Значит, стоял вопрос: продолжать ли на этих заводах производство танков или закрывать их и перевозить оборудование далеко на восток. И это в условиях – когда фронты трещали, разваливались, все новые части и соединения попадали в котлы, из которых их нельзя было вывести без помощи танков.
А что такое разобрать целый завод, погрузить технику в вагоны, перевести на новое место, там – разгрузить, разобрать и начать монтировать на новых площадках. В обычных условиях это – месяцы и месяцы напряженнейшего труда.
Но и это – еще не все. В танке важно все, но без башни с пушкой танк – не танк. А броневые башни у нас мог катать только один стан, закупленный ранее в Германии. Гитлер об этом прекрасно знал, и он отдал приказ – захватить этот стан любой ценой.
Первоначально его предполагалось разместить в Ленинграде, тогда он бы там и пропал. С Кировского (Путиловского) завода по халатности до закрытия кольца не успели вывести ни людей, ни технику. Но в последний момент этот стан все же перенацелили на юг, в Мариуполь, он там и работал на начало войны. И вот возникла непосредственная угроза захвата Мариуполя.
Если остановить стан, то немедленно прекратится и производство танков, производственный запас готовых башен был очень небольшим. А если этого не сделать, то немцы прорвутся и захватят его.
Теперь – самое главное. Что такое этот прокатный стан? При перевозке он занимает 800 железнодорожных вагонов и платформ. На монтирование его по нормативу отводится шесть месяцев. На разборку его норматива вообще нет. Не предусмотрено его разборки – он устанавливается и работает на одном месте вечно, до полного износа!
Значит, минимум, год в России не будет производства танков. В Москве этот вопрос обсуждался и решения принято не было. Сталин приказал взвесить все возможности, предложить варианты. И вот, когда немцы начали новое наступление на юге, В. Малышев вместе с директором завода принимают решение: стан – разобрать и отправить в тыл.
Первая проблема: как это сделать? Технические проблемы, проблемы с вагонами, проблемы с выбором места назначения. Вторая проблема: времени совещаться в Москве уже не было, а остановить прокатку танковых башен в те дни – расстрельное дело. И все это было сделано. А самостоятельное решение наркома Сталин одобрил задним числом.
Другой пример: разбор и вывоз уникального гигантского пресса, один только вес которого составлял 2300 тонн. При этом отдельные его части не выдерживала ни одна железнодорожная платформа.
Но и в отношениях с союзниками не все зависело только от дипломатии. Хватало и технических проблем, связанных с поставками. Западное направление отпадало. Север? Единственный незамерзающий порт – Мурманск. Но транспорты должны проходить мимо Норвегии, захваченной немцами. Британцы давали сопровождение военными кораблями только в радиусе досягаемости их авиации. Советской авиации тоже не хватало радиуса действия, чтобы прикрыть направляемые навстречу свои корабли. Образовывался разрыв в сотни километров, в котором безнаказанно действовали авиация и подводные лодки немцев. До конца войны эту проблему так и не удалось решить.
На востоке были свободны только воздушные транспортные пути (на море США воевали с Японией), но не было дорог, ни железнодорожных, ни шоссейных. А для авиации не было средств обеспечения навигации для военных самолетов, которые не были предназначены для сверхдальних перелетов. Поэтому поставки осуществлялись – но в ограниченных объемах и с значительными потерями людей и техники.
На юге – через Иран, безопасно, но доставка туда грузов доставляла большие проблемы и для Англии (которой самой нужно было противостоять Роммелю), и для США. И опять же – не было дорог. Автодороги через горы были трудны и не всегда проходимы. И, к этому – сохранение угрозы со стороны Турции.
И все эти вопросы и направления нужно было держать под контролем. Ни у Черчилля, ни у Рузвельта таких проблем и близко не возникало. И не следует забывать, что во время всей войны им не приходилось вести боевые действия на своей территории.
Теперь – о военной стратегии. После битвы под Москвой Сталин посчитал, что Красная армия может уже проявить инициативу и на южном направлении, где у нас было значительное превосходство перед немцами и в численности войск, и в вооружениях. В Генштабе считали, что следует пока придерживаться оборонительной стратегии, но командование южным направлением Сталина переубедило. Сталин к мнению Генштаба не прислушался и в итоге – новая военная катастрофа. Огромные потери людей и техники, утрата огромной территории, отступление до Волги и Кавказа. Как СССР сумел перенести эти потери – об этом будут спорить историки еще много и много лет.
Вот давайте взвесим основные итоги этого страшного 1942 года.
Первое. По общим людским ресурсам Россия впервые уступила своему противнику. Германии добавилось, а у России убавилось примерно сорок миллионов человек населения.
Второе. Россия практически утратила все свои старые промышленные районы. Да, оборудование было из этих районов вывезено, но еще не было полностью установлено и не начало производить свою продукцию.
Третье. Были потеряны все основные сельскохозяйственные районы. Урожай 1942 года во многом достался немцам.
И вот, конец 1942 года – немцы вышли к Волге и грозили отрезать от центра и остальной территории России нефтепромыслы Баку. Англичане уже начали разрабатывать планы захвата или уничтожения этих месторождений нефти.
А дальше – уже известное. Сталинградская битва, которая разрабатывалась тремя людьми – Сталиным, Жуковым и Василевским. Только с этого момента Сталин стал принимать реальное участие в разработке стратегических военных решений. Потом была Курская битва и операция «Цитадель». И уже – до Берлина и до разгрома Квантунской армии.
И, самое главное, с конца 1942 года у Сталина появилась и возможность глубоко вникать в вопросы ведения военных действий – основные внешнеполитические, экономические и промышленные задачи обеспечения победы были уже решены.
И опять подчеркнем – ничего подобного не стояло перед его коллегами по коалиции. Да, Черчилль любил выставлять себя «старым моряком», но в управление флотами он никогда не вникал. Сухопутной армии у англичан фактически не было, а война в воздухе велась совместными усилиями англичан и американцев, которые имели общее командование, тоже не требовавшее «присмотра» со стороны главы государства.
А Рузвельт вообще в вопросы военных действий не вмешивался. Он доверял своим генералам и обсуждал с ними, в основном, вопросы материального обеспечения войск, авиации и флота.
В итоге, мы видим, что Сталин занимал уникальное положение в тройке союзников: он вел с ними переговоры не только по вопросам политики и общей военной стратегии, но и представлял интересы СССР в конкретных вопросах ведения боевых действий и материального обеспечения вооруженных сил – по вопросам, которые и Черчилль, и Рузвельт целиком передоверяли своим экспертам.
И в этом плане Сталина можно сравнить только с Юлием Цезарем и Наполеоном – конечно, с поправкой на масштаб его деятельности, не сравнимый ни с Римской империей, ни с императорской Францией.