Начало http://proza.ru/2017/09/23/955
Клей был готов. Проваренные до густого киселя рыбьи кости лучший клей и грунт для росписи икон. Община жила без послушников, не считая Андроника, все работы в мастерской монахи выполняли сами.
Андроник молился долго, истово. Иконописный образ Богородицы сложился в его душе, но для него не были ясны все детали. Размер прорисей, канонов византийских, был невелик. Андронику предстояло самому увеличить размер до двух локтей. Задача могла быть неразрешимой, если бы не отец Дионисий, вновь поразивший Андроника своими познаниями. Он рассказал, что арабы давно используют «тёмную комнату», для наблюдений за светилами. Но и для иконописцев, была в ней польза. Достаточно взять кусок плотного полотна, проделать в нём отверстие, и изображение под лучами света отразится на стене в глубине комнаты, правда, в перевёрнутом виде.
Андроник подготовился к новому этапу работы над иконой, загрунтовал палисандровые доски и разместил их на стене перед входом в пещеру. Утро выдалось безветренным, и полотно плотно закрыло вход в пещеру. И всё действительно сработало, на досках можно было увидеть довольно чёткое изображение. Андроник сумел найти подходящий размер, перемещая доски то ближе, то дальше от входа. Когда он завершил наносить прорись и перевернул доски, то понял, что неожиданно нашлось решение, которое он так давно искал. Господь сам направил его руку, и лик Богоматери сместился, почти касаясь омфором волос младенца Христа. Будто стремление защитить своего сына, заставило Богоматерь приблизить к нему свой лик, и в этом проявилось то, что так долго не давало покоя монаху, желание придать иконе больше чувства, больше чистой, Господней любви.
Андроник упал на колени перед изображением, охваченный чувством чудесного открытия, откровения. Теперь всё стало для него ясно. Образ открылся ему, ведомому Господней рукой к Божественной истине, к истине Господней любви. Андроник был словно охвачен огнём прозрения и работал без устали, смешивая краски, нанося серебро, покрывая его олифой, прописывая детали. Работа вызывала в нём восторг от прикосновения к таинству божественной истины. Братья-монахи уже не первый день слышали его голос только во время богослужений, будто младший из монашеской братии дал негласный обет молчания.
Отец Дионисий заметил, что Андроник горит уже не совсем здоровым огнём внутреннего возбуждения, решился на крайнюю меру, чтобы немного дать остыть рвению брата по общине.
- А что запасы воды, из источника святого Климента, у нас ещё велики? - как-то во время утренней трапезы спросил Дионисий у отца настоятеля.
- Да можно было уже и пополнить, - задумчиво произнёс настоятель.
- Благословите, отец на благое дело, вот и Андроника, на пару со мной, - услышав своё имя, Андроник посмотрел на отца Дионисия.
- Одному мне не осилить дальний путь до Херсонеса, да и ноши – курдюка с водой. А так мы с тобой Андроник и за четыре дня управимся, как ты, согласен составить старику кампанию? На лице Андроника отразилось сначала недоумение, потом какое-то смятение. В беседу вступил брат Порфирий:
-А что, может я сгожусь в дороге, - прогудел он басом, - А, брат Дионисий?
Андроник будто опомнился и вернулся из своего забытья, но не успел открыть рта, как отец Дионисий ответил Порфирию, правда, обращаясь к Андронику:
- Отец Евфимий и тебя благословит, как Андроник, отправимся завтра с утренней молитвой?
- Вот и ослик застоялся, на горных тропах он первый помощник, да и в долине быстрее с ним идти. Подсадим брата Дионисия на него и вперёд к источнику, да Андроник? – прогудел брат Порфирий. Андроник ещё больше смутился от такого внимания, и кивнул головой, будто пытаясь осмыслить происходящее вокруг него.
Всё пришло в некоторое движение, оживилось. Беседа монахов потекла как-то радостнее, легче. Андроник уже понял смысл того, о чём говорили братья-монахи, и как будто иначе увидел лица товарищей по общине. На какой-то момент ему показалось, что он вернулся из дальнего пути в родной дом, к родному очагу, и душа неожиданно воспарила от благости, сошедшей на неё, лицо осветилось тихой безмятежной улыбкой. И это не осталось без внимания брата Дионисия, он тоже тихо заулыбался своим мыслям, об удачной идее с паломничеством, что послал ему Господь.
День прошёл также, как и все остальные, в молитвах и делах праведных. Андроник уснул более спокойно, и предстоящее путешествие ему виделось неожиданной радостью, посланной свыше.
Сборы были недолгими. Какие нужды в долгом пути у монахов? Пресная лепёшка, сушёные рыба и ягоды кизила, немного соли, горсть крупы двухзерновки – вот и вся нехитрая снедь.
Ослик задумчиво жевал, ожидая своего всадника, и весь его вид, у человека несведущего, мог вызвать ошибочное ощущение спокойствия и покорности. Но это с виду. Ослик признавал, только одного из братьев – отца Дионисия, все остальные уже в полной мере вкусили все прелести характера этого упрямого Божьего создания. Ослик мог и больно укусить, и просто отказаться идти, как его не упрашивали и не пытались подкупить.
Дионисий лишь одним прикосновением заставлял ослика подчиниться. Лёгкое, как пёрышко старческое тело, ослик перевозил с необычной радостью и желанием, при этом спокойно относился и к его спутникам, если они не рисковали попытаться влезть верхом на ослика. Такое своеволие могло закончиться не просто ссадинами и синяками, но и более серьёзными последствиями.
Порфирий закинул через плечо перемётную суму, Андроник свою и ещё затемно братья, помолившись и с благословления отца –настоятеля, отправились в путь. Андроник всё ещё был немногословен, и путь по горным тропам к долине, на пути в крепость Каламиту, было слышно цоканье копыт ослика по камням.
За горным перевалом, когда солнце съело все тени, монахи оказались перед выходом в долину, в небольшом узком ущелье. Оглядевшись, они заметили небольшую пещеру и укрылись в ней на полуденный отдых.
Андроник сначала лёг навзничь, подложив согнутые в локтях руки под голову, но так ему показалось лежать неудобно, и он повернулся набок, положил голову на суму, и так стал наблюдать за происходившим в долине.
Отец Дионисий привязал ослика на выходе из пещеры, сел на свою суму, вытянул ноги и стал растирать их узкими ладонями сверху вниз.
Порфирий сел на свою суму ближе к выходу, и костяным гребнем стал расчёсывать чёрную бороду и длинные локоны на голове, отчего волосы у него намокли и заблестели, впитывая выступивший под лучами солнца пот.
Пещера дышала прохладой, и грот, в котором нашли укрытие монахи, был границей между светом и тенью, под лёгкой завесой кустарников, скрывавших вход в него.
- А я его и не заметил, если бы не брат Порфирий, - произнёс Анлроник, а слова, сказанные вполголоса, прозвучали гулко и раскатисто, отскакивая от сводов, так что он сам вздрогнул от неожиданного их звучания.
-Да, мы с братьями не единожды проделывали этот путь, - откликнулся Порфирий, и его бас зазвучал в гроте ещё гуще.
- Эти песчоры известны не всем. Торговцы из местных, да вот мы монахи, используем их как укрытие. А незваным гостям их не покажут, - продолжил отец Дионисий.
- Братья, а вам удалось хоть раз узреть могилу святого Климента, коснуться его мощей?
-Удалось нам побывать на дне поминовения Климента, и остров тот увидеть, выступающим из воды, именно в этот день, и храм Божий, построенный ангелами, - ответил Порфирий, - в Херсонесе собор был построен, как братья Мефодий и Константин, получили благословление Господне на обретение мощей. Позволил всевышний немало чудес исцеления узреть и нам рабам Его. Спаси Господи! – осенил себя крестом брат.
Взгляд Андроника осветился новой мыслью, новым стремлением посетить почитаемое христианами святое место, место чудес Господних.
- Что ж помолимся, братья, укрепимся в своих силах и продолжим путь. А к закату, найдем укромное место для ночлега, разведём очаг, а там и Бог даст отдых и пищу, - произнёс, поднимаясь со своего места Дионисий. Братья последовали его примеру. Отслужив молебен, небольшой отряд покинул своё укрытие и продолжил путь.
Первый день пути прошёл без происшествий. После вечерней, и скромной трапезы, состоявшей из похлёбки на сушёной рыбе с добавлением пряных трав, найденных ещё в долине Порфирием, пресных лепёшек, монахи стали устраиваться на ночлег. Порфирий быстро захрапел, повернувшись спиной, к ещё тлевшему очагу. Отец Дионисий лежал на спине, укрывшись шерстяной хламидой, и тихонько не то посвистывал, не то посапывал во сне. Одному Андронику не спалось, и он сам вызвался в ночной караул.
Вдруг тени пришли в движение, хотя ветер стих, и пал ночной прохладой. Затихли цикады. Был едва слышен не то шорох, не то шёпот. Андроник пытался разобрать звуки, но они всё время ускользали, можно было разобрать начало слов, звучащих на неизвестном ему языке. Потом слова превращались в шорох, похожий на шуршание змеи по песку. Андроник впал в тревожный сон. Разбудил спящего стража Дионисий, по привычке всех стариков, проснувшийся в час зарождения зари:
- Андроник, пойди, ляг, успокой тело, до утренней молитвы, поспи, нам ещё весь день в пути.
Андроник с трудом разомкнул ресницы, что-то промычал в полусне, лег притулившись на своей суме головой и совсем расслабившись задышал еле слышно.
Пробуждение от горячих солнечных лучей для молодого монаха показалось неожиданным, отец Дионисий ему приснился на рассвете, не иначе.
Глаза были неожиданно разного цвета, карего и голубого, с хитрым прищуром. Такие ему довелось увидеть у белоснежной кошки, живущей во дворце правителя. Глаза дьявола. Андроник подскочил на месте, истово перекрестился: «Упаси Господи, спаси и сохрани!»
Всадник выпрямился в седле, занял своё привычное положение и громко засмеялся, заговорил что-то неясное на своем языке, обращаясь к своим спутникам на небольших пегих лошадках с широкими, мохнатыми копытами. То, что произошло дальше ещё больше удивило Андроника.
Отец Дионисий появился будто из-под земли и заговорил с незваным гостем на том же языке. Тихо так заговорил, но так чётко и ясно, что молодой монах почти понял смысл сказанного им пришельцу.
Пришелец повернулся к старцу в седле, не разворачивая лошади на узкой тропе.
Он ответил монаху коротко, словно не то просвистел, не то прошипел на змеином языке. В уме Андроника прояснилось, вот откуда ночное шипение и странные звуки! Пришельцы ночью были на противоположном склоне и в сухую безветренную погоду можно было расслышать, о чём они говорили.
После такого же короткого ответа отца Дионисия иноземцу, незваные гости натянули поводья. Разноглазый развернулся в своём седле, что прокричал и легонько пришпорил свою лошадку. Всадники двинулись дальше по тропе. Разноглазый напоследок обернулся, ещё раз ухмыльнулся в усы и скрылся за поворотом.
22 апреля 2019 г.