ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Обо всём, что будет написано ниже мне рассказал мой друг, такой же полковник в отставке и ликвидатор Александр Тафинцев на очередной встрече, посвящённой недавно прошедшей 35-й годовщине катастрофы на ЧАЭС. Подобную историю, видимо, могли бы рассказать и другие ликвидаторы, побывавшие не позже конца первого квартала 1987 года в той чернобыльской бане, которая недалеко от пищеблока в центре города.
Речь в рассказе пойдёт не о дозиметре ДКП-50-А, картинки которого представлены в заставке к рассказу, но о другом чрезвычайно важном и нужном в жизни каждого человека приборе. С его помощью, как оказалось, реальное состояние здоровья ликвидатора определялось даже лучше и быстрее, чем с помощью любого дозиметра и даже СИЧ (счетчика излучения человека). При этом никакой особой медицинской подготовки для этого не требовалось.
Рассказ написан от лица Саши Тафинцева, что естественно. Ну а теперь по делу…
ПОВЕРКА ДОЗИМЕТРОВ ПРЯМОПОКАЗЫВАЮЩИХ
Случилось это где-то недели через две или три после моего прибытия в Чернобыль, примерно в начале марта 1987 года. Службу я нёс в составе 30-го отдела Оперативной группы 1039 научного центра Министерства обороны СССР. Сюда нас, слушателей ВАХЗ, прислали для прохождения довольно своеобразной войсковой стажировки. Тогда так делали не только в нашей академии. Про аварию на ЧАЭС мы были наслышаны и особого недоумения такая стажировка у нас не вызвала. Бывало там по-разному, было и вот так.
Однажды, после очередной смены на ВЦ ЧАЭС у нас выдался свободный вечер, и мы решили провести его в бане, тем более, что начальник отдела сумел договориться с соответствующими службами о нашем допуске туда. Далеко не всем это удавалось, а вот у него получилось – он дольше нас был в командировке и соответствующие связи успел наработать. Не то, что нам надо было получше помыться после станционного санпропускника, а просто баня – это баня и нормальному советскому человеку тут ничего объяснять не надо.
Поначалу, в бане всё происходило стандартно: бушлаты скинули на крючки в гардеробе при входе, разделись до «без трусов» в раздевалке, похватали тазики в помывычном отделении и пошли в парную, предвкушая ни с чем не сравнимое наслаждение, которое там нас ожидало. Веников, правда, у нас не было, но и так удовольствие намечалось грандиозное. Предварительно разведённый спирт и соответствующая закуска ждали нас в нашей комнате на Лодочной, так что завет А.В.Суворова: «После бани продай портянки, но выпей!», мы готовы были исполнить, даже не продавая этих самых портянок, тем более, что чернобыльские нормы вещевого снабжения офицеров-ликвидаторов их не предусматривали.
Войдя в парную, я обратил внимание на то, что несколько человек стоят, упёршись головами в ту стену парилки, которая была у печи. Кто-то из них наклонился сильнее, кто-то меньше, а кто-то и вовсе стоял в полный рост. Я спросил у начальника: «А что это они делают? В чём прелесть такого парения?». На что мне он ответил: «Все они осуществляют поверку своих прямопоказывающих дозиметров. Ты тоже можешь её пройти. Для этого надо просто подойти к стене».
Понятно было что тут какой-то прикол ведь к тому времени ни у кого из ликвидаторов прямопоказывающих дозиметров уже не было – их отобрали еще во второй половине 1986 года, заменив слепыми. Да и место для поверки прямо скажем не подходящее, уж мне-то военному химику это было понятно. Но любопытство оказалось сильнее, и я тоже подошёл к стене. Это была обычная деревянная стенка, не крашеная, как и положено в парной, уже чуть потемневшая от долгого употребления и сучковатая. Некоторые сучки от времени и жара из стены выпали, образовав дырки и именно в них, как я заметил, смотрели те парни.
Прильнул к одной из таких дырочек и я. Но она оказалась маленькой – все дырки побольше уже были заняты и мне пришлось довольствоваться тем, что есть. Сначала я мало что разглядел, но постепенно приловчился и стал различать, что на той стороне кто-то сидит и ходит. Полумрак с той стороны стены и малый размер дырки не давал рассмотреть, как следует, что там происходит, и кто там двигается, но стало интересно. К этому времени один из парней, удовлетворённо пыхтя, отошёл от стены, и я сразу занял его место. Дырка его оказалась существенно больше моей и тут-то я чётко увидел, что с той стороны лежат на полках, сидят и иногда ходят женщины. Все поголовно они, как и мы, были в форме одежды номер «ноль».
Однако не долго я смотрел в эту дырку, но не потому, что было не интересно, напротив, ведь я уже с месяц женщин в таком виде не видел. Женщины же Чернобыля были, как правило, не старые, и даже многие из них красивые, а потому, мой «дозиметр» стал стремительно увеличиваться в размерах и твердеть. Стало несколько неудобно, а тут ещё с верхнего полка послышался весёлый голос нашего начальника: «Ну вот, поверка твоего прямопоказывающего дозиметра прошла успешно и показала, что со здоровьем у тебя всё в порядке. Жить будешь и даже сможешь иметь детей ;. Освободи место для следующего!». Пришлось место освободить, забраться на полок и продолжить обычное парение.
Как оказалось, в бане и на мужское, и на женское отделения были общими печь, которая топилась сбоку из прохода, и эта деревянная стена, которая, по-моему, ещё с доаваийных времён стала дырявой. Никто дырки в стене не заделывал, да и парящиеся с обоих её сторон не сильно парились по поводу их наличия. Зато такое устройство бани позволяло мужикам быстро и не без удовольствия проверять работоспособность своих «дозиметров», а также оценивать общее состояние здоровья. Каким образом и где женщины поверяли свои «дозиметры» не знаю, но, наверное, и им это удавалось.
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
Я сам в Чернобыль попал в конце июня 1987 года. В той бане тоже бывал неоднократно и знал, что за стенкой нашей парилки располагается парная женского отделения. Однако стена между парными уже была то ли просто оббита дранкой и оштукатурена, то ли перестроена из кирпича. Стена стало сплошной и дырок уже не было. Следовательно, не было возможности быстро и эффективно произвести поверку своих «дозиметров» ни мужикам, ни женщинам. Я тогда даже и не знал, что сплошной стена стало совсем недавно, не более, чем за два-три месяца до моей командировки. А жаль! Посему, парились мы по-простому, без затей…