Ещё один прекрасный день в раю. Море лизало своим языком белый, словно кокосовый сорбет, песок. Солнце, разнеженное окружающей тропической красотой, тонуло в небесной голубизне.
Кира лежала на кромке моря и суши. На границе жара и прохлады. Голова кружилась, но ей это даже нравилось: лёгкие бз-з-з, словно пчела гудит.
Хотелось спать. Это и понятно и просто объяснимо – ночная жизнь Карибских островов так увлекательно-беспечна. Слова «время», «устала», «спать» – просто слова. Ничего не значащий шорох ласкового прибоя. Шр-р-р, шр-р-р по горящему телу…
Столько соблазнов вокруг, столько всего. Столько этого моря, солнца, песка и зноя. Столько бз-з-з, столько шр-р-р.
Кира хотела поднять руку к лицу, провести по нему, чтобы удостовериться: окружающий, долгожданный рай – правда, а не картинка на рабочем столе её компьютера в душном и пыльном питерском офисе.
Нет. Руки не было. Точнее, скосив глаза, она увидела, что рука на месте – просто теперь это не её рука. Как назвать то, чем ты вдруг больше не можешь управлять?
Не её. Чужая.
Шр-р-р, шр-р-р…
Глаза вновь закрылись. Кира слушала, как блаженное ничто внутри неё налилось звоном, внезапно наполнив всё тело болью.
Бз-з-з.
Пара глубоких вдохов – и пчела в голове взорвалась миллиардом крошечных разноцветных пчёлок, больно жалящих, поедающих её мозг. Пчёлы-каннибалы. Смешно.
Она бы посмеялась, если бы из её рта могло вырваться хоть что-то, кроме этого мерзкого шр-р-р, шр-р-р.
О, Господи!
Не сон!
Помогите мне!
Помогите!
Она билась и кричала там, внутри – но здесь, снаружи, были лишь полуденное солнце, полоска белого ракушечного песка, морское шр-р-р, и она – иноземное, тучное, белое, с болезненным красно-ожоговым сверху.
Помогите…
На пляже так пугающе тихо. Чёртовы пчёлы в её голове!
Мысли путаются.
Нужно поднять руку, подать знак…
Как хочется спать!
Двинуть ногой – неуклюжий морской котик, прилёгший понежиться у кромки набегающей волны.
Помогите…
Спать…
Спать.
Что это? На песке рядом с ней кто-то пролил желе. Оно белёсое, с сиреневой каймой. Какое неаппетитное – Кира, любившая сладкое больше, чем что-либо другое, никогда не стала бы есть эдакую дрянь! Даже пчёлы в её голове не стали бы – она бы засмеялась, но изо рта вырвалось лишь слабое: «шр-р-р».
Помогите…
Волны набегают одна за другой. Карибское солнце отражается от них, наполняя мир вокруг песчинками света. Мимо Киры, лежащей на песке, вдоль воды, прогуливается парочка. Метисы. Какие красивые у них тела! Мужчина улыбается Кире, пальцы складываются в знак «виктори». Наверное, она тоже улыбается в ответ.
Трудно сказать, ведь пчёлы в её голове не дают почувствовать мышц лица.
Стойте! Куда вы?
Помогите, мне плохо! Мне так плохо!
Помогите…
Помо…
Солнце. Оно жжёт и кусает. Оно – та самая пчела, что пробралась к ней в голову. Бз-з-з… Шр-р-р…
Пошло прочь! Пошло!
Желе рядом – медуза. Выброшенная на берег, вырванная из привычной стихии.
Её тоже кусает проклятое солнце. Кира закрывает глаза и слышит, как кричит медуза – шр-р-р, бз-з-з.
Помогите…
Она вновь открывает глаза. Солнце тянется уже с другой стороны, от самого горизонта – Кира знает, оно пытается заползти ей в другое ухо. Запустить своих пчёл и туда.
Помогите…
Медуза рядом превратилась в высохший кусок целлофана. Наверное, её сожрали солнечные пчёлы – всем известно, как они любят желе. Бз-з-з, шр-р-р…
Вот и всё.
Кира понимает это с внезапной чёткостью. Солнце опускается в море – оно решило утопиться. Нет больше сил терпеть эту боль. Последний миг яркости красок – последний миг в раю…
Шр-р-р, шр-р-р…
Голоса доносятся до неё издалека. Рой пчёл улетел, больше никто не жужжит, сводя с ума, нет рядом никаких медуз, волн, солнца.
— ...ещё бы немного – и ничего нельзя было бы сделать. Благодарите Бога – он вас любит! Если бы не ловец крабов…
— …двигательная функция уже не восстановится – но ведь вы же живы! Шутка ли – после двадцати четырёх часов под Карибским солнцем…
— …тяжелейший инсульт…
— …солнечные ожоги по всему телу…
— …могло быть гораздо хуже. Всё могло случится не здесь, не в раю!
Кира, наверное, улыбается, когда ей всё это говорят молодые загорелые метисы-доктора. Наверное, улыбается, ведь теперь уже она не знает точно.
Но когда Кира остаётся одна в палате, ей вновь хочется кричать от ужаса – напротив её кровати висит огромная фотография, на которой солнце – в зените, а воды Карибского моря лижут полоску белого песка со звуком, который она никогда не забудет: шр-р-р, шр-р-р.
Но всё это – всего лишь ещё один прекрасный день в раю.
2017 г.