*К юбилею Л. Т. Сухарниковой
Лидии Трифоновне Сухарниковой исполняется 80 лет. Боже! Как стремительно время в зрелом возрасте! Казалось, совсем недавно ко мне обращалась Лена Дейнекина– тогда она была директором книжного магазина– и очень просила написать статью о Лидии Трифоновне к ее 70–летию.
С тех пор меня мучает стыд, что я так и не сделал этого. А все потому, что надо мной довлели многолетние газетные штампы. В газете принято начинать материал с броского факта. Врач спас жизнь больному. Учитель применил новый интересный метод на уроке и результат в знаниях школьников не замедлил сказаться. Милиционер оперативно задержал вора и возвратил пострадавшему украденное. Продавец в продмаге не обсчитала или не обвесила покупателя– ей тут же поют "Аллилуйя".
Что броского можно найти в работе человека, всю жизнь продающего людям книги? Нет ничего такого подобного. Но я давно знаю замечательную женщину– Лидию Трифоновну Сухарникову и попробую рассказать, что у меня скопилось на душе за долгие годы общения с ней. А там что получится.
Была весна 1973 года. К нам в редакционный кабинет зашел тогдашний редактор Петр Антонович Брехов и ликующе заявил:
–Только что купил трехтомник Байрона. Идите скорее к Лидии Трифоновне. Посылку только недавно открыли. Но быстро могут разобрать.
Тогда я и представления не имел, кто такая Лидия Трифоновна. Но мы с Василием Николаевичем Лиманкиным быстро устремились в книжный магазин. Желанные трехтомники еще имелись в наличии. Но мне достался уже последний со слегка пожелтевшей от намокания первой страницей.
Байрона нам вручала высокая стройная моложавая женщина. По моим личным впечатлениям– красивая женщина. Она привлекала не только статной фигурой и чертами лица. Было в ней что–то такое, что выдавало породу: внешняя сдержанность и в то же время обаятельная доброжелательность, уменье внимательно, сопереживающе слушать и кратко, с достоинством и корректностью отвечать на вопросы.
С покупки трехтомника Байрона я стал неизлечимым книголюбом. По этой самой причине мои встречи с Лидией Трифоновной стали частыми.
Тогдашний калачеевский книжный магазин ни в какое сравнение с нынешними не шел. В нынешних книг очень много. Заталкиваются на полки они буквально коленом. Но все утрамбовано "кулём– после разберем". Поди, покупатель, найди то, что тебя требуется.
У Лидии Трифоновны все книги стояли по разделам. Названия их можно прочитать издалека. Границы разделов четко обозначены.
В связи с этим вспоминается анекдотический случай. Приехал как–то в редакцию профессор Воронежского государственного университета Лев Ефремович Кройчик проверить, как проходят практику студенты факультета журналистики. Когда завершили дела по этой проблеме, профессор попросил меня сводить его в наш книжный магазин.
Памятуя о вечном дефиците и о контроле за дефицитом со стороны местной власти, я позвонил Лидии Трифоновне. Она немного помялась и говорит:
–Ладно. Нагоняем больше, нагоняем меньше... Приводи.
Она пустила Льва Ефремовича в склад, куда доступ был далеко не всем. Пока профессор отбирал себе дефицит, мы стояли с Лидией Трифоновной у кассы и обменивались калачеевскими новостями.
Примерно через полчаса Лев Ефремович с ликующим лицом вышел из кладовки и попросил шпагат– связать две стопки.
Лидия Трифоновна немного поскучнела лицом. Но когда профессор вышел с двумя стопками литературы, нас с директором магазина едва не хватил удар. Никаким дефицитом там и не пахло. Сплошь монографии и методическая литература по преподаванию гуманитарных наук в вузах.
Лев Ефремович был просто счастлив. Он объяснил мне, что именно все это он долго и тщетно искал в Воронеже. И так легко нашел в Калаче. И все больше потому. что в книжном магазине был идеальный порядок. Все по тематике собрано в одном месте.
И действительно, за порядком Лидия Трифоновна следила неукоснительно. Да и работали с ней аккуратные, любящие порядок женщины. В магазине все всегда стояло на своем отведенном месте. Ни пыли, ни грязи. Ни сваленных в беспорядке книг.
В те времена мало внимания отводилось рекламе. Но Сухарникова этому уже тогда придавала самое серьезное значение.
В магазин за книгами по изобразительному искусству и ваянию частенько заходил местный художник Александр Козинин. Лидия Трифоновна тут же увлекала его своими идеями. В результате в окнах магазина появлялись привлекательные инсталляции. Они влекли художественностью исполнения. Они издали призывали прохожего зайти и купить себе здесь нужную книгу.
Тогда были, по нынешним представлениям, странные времена. Книги покупали все, кто их читал и кто век в них не заглядывал. Это был самый ценный товар.
С одной стороны быть директором книжного магазина престижно. Все к тебе обращаются, некоторые лебезят, другие заискивают. На все согласны– только продай книгу, за которой гоняются все.
Но книг не хватало. А людей, которых Лидия Трифоновна знала как истинных и достойных книголюбов, несть числа. Было горько и обидно отказывать таким ценителям. Но деться некуда. Горько было расставаться с бесконечно расстроенным ценителем изящной словесности, который точно знал, что вожделенная книга была в магазине, но ему она, увы, уже не досталась.
Но директор магазина и при острой нехватке ухитрялась всем истинным книголюбам найти утешение. Не всегда. Не во всем. Но довольно часто получалось.
Расхожая фраза: "Лучший подарок– книга" тогда воспринималась буквально и никакой иронии в ней тогда не чувствовалось. И если кто приходил к Лидии Трифоновне с просьбой подобрать хорошие книги для подарка, разочарованными они никогда не уходили.
Собиратели личных библиотек тоже получали свою долю благодаря стараниям Лидии Трифоновны и ее изворотливости. Она хорошо знала, кто что собирает. Одному нужна фантастика, другому– детективы, третьему– только классика, четвертому– лишь современные авторы. Один читает и собирает только отечественных авторов, другой– только зарубежную литературу.
Попробуй тут всем угоди.
А у Лидии Трифоновны все это получалось.
К стыду своему, не могу сейчас сказать, что любила читать сама "владелица" книжного богатства. И много ли она читала, имея на руках семью и домашнее хозяйство. Но не раз и не два приходилось слышать ее краткие и емкие суждения о нашумевшем авторе, о романе, который шел нарасхват.
Она не любила рассказывать о себе. Но расспрашивать аккуратно. не назойливо умела. И лишь однажды довелось услышать, что она не местная, не калачеевская,а из тверского городка Удомля. Там прошли ее детство и юность.
На первый взгляд, вроде и незаметное место рождения. Но по–своему знаменитое. В конце девятнадцатого века Исаак Левитан на удомлевском озере написал свою гениальную картину "Над вечным покоем". Да в конце 80–х годов в этом городке Удомле была построена атомная электростанция.
Мои воспоминания держатся на отдельных случайно брошенных фразах. Помнится. мы держались с Лидией Трифоновной так, что она для меня была женщиной старшего возраста, а я в ее глазах был человеком более молодого поколения.
Потом как–то случилось так, что ей надо было спросить о годе моего рождения. Я назвал и тут же услышал:
–Да ты и не такой молодой, как я думала. До замужества у меня твои ровесники кавалерами были.
Тогда мне невольно подумалось: сколько молодых парней провожали Лиду ласковым зовущим взглядом. А вот замуж она вышла за калачеевца. И всю жизнь с ним прожила ладно и в согласии.
При всей своей замкнутости Лидия Трифоновна была очень отзывчивым человеком. Случилось так, что я серьезно заболел, попал в областную больницу и мне требовалось редкое и дорогое лекарство, которого в свободной продаже не было. Удрученная неудачей моя жена шла по центру города. Ее остановила Лидия Трифоновна и поинтересовалась моим самочувствием. Когда узнала, в чем наша проблема, тут же взяла жену за руку и повела в аптеку. Там она решительно прошла к тогдашнему заведующему аптекой Столбину. Что уж она там говорила, но вышла оттуда с нужным лекарством изъятым их спецрезерва.
Мне совсем не кажется, что у Лидии Трифоновны есть дворянские корни. Но в ее характере заложено что–то такое, что когда–то в давние–давние времена просматривалось в дворянских женщинах. Это и сдержанность, и сила характера, и воспитание. Выше я говорил о своей болезни. Но эта чаша не обошла и ее. Как–то по городу пошли разговоры. что у Сухарниковой обострилась желче–каменная болезнь. Встретил я ее на улице– лицо чернее черного. По всему было понятно: боль нестерпимая. Но она шла своей изящной походкой, с прямой осанкой и разве чуть–чуть медленнее обычного. Досужие кумушки и кумовья поговаривали даже о самом неблагоприятном исходе. Но операция прошла успешно. И Лидия Трифоновна снова привычно вела дела книжной торговли в нашем городе. Ездила периодически в Воронеж выбивала там не книжную макулатуру, а высокого достоинства беллетристику. С ней считались, ее ценили. И вполне заслуженно присвоили почетное звание "Заслуженный работник культуры".
.Прикинешь, сколько времени уплыло с той поры и ужаснешься. А иногда кажется, что все было совсем недавно. Невольно на память приходит горькое ахматовское:
Что война, что чума? Конец им виден скорый:
Им приговор почти произнесен.
Но как нам быть с тем ужасом, который
Был бегом времени когда–то наречен?
Бег времени действительно стремителен и неукротим. Вот уже и восемь десятков стукнуло. И много горького в памяти, много утрачено. И самое большое горе– внезапная смерть сына. И есть судьбу. На ее жестокость. Не пожалела. Нарушила езвечный закон природы: дети должны хоронить родителей, а не родители детей.
Тяжелейший камень на душе. И не избавиться от его гнета до самой кончины.
Но есть и еще один извечный закон природы: жить на земле столько, сколько судьбой отпущено. Жить и надеяться, что не все пасмурно небо. Авось, глянет солнышко. И ее скупые лучи согреют изболевшуюся душу дорогого мне человека– Лидии Трифоновны. Сейчас в канун своего юбилея она так нуждается в капельке тепла, солнца и душевной ласки.