В знаменитой венской кофейне «Моцарт» было как всегда людно. Туристы галдели, вышколенные официанты сновали взад-вперёд, за стеклом зажигала вечерние огни Опера.
Лиза сидела за угловым столиком, рассеянно поливая ванильным соусом кусок штруделя.
Сегодня был необычный понедельник, она поняла это прямо с утра, когда проснулась в комнате, залитой солнцем. Кстати, лучи солнца были такого же цвета, как и эта самая сладкая подлива – даром, что на вкус лучики, в отличие от подливы, попробовать не получится.
В ожидании чуда она провела всё утро.
Улицы Вены кишели туристами, щёлкали фотоаппараты, хлопали двери сувенирных магазинчиков, город гудел иностранной речью, словно огромный улей.
В ожидании чуда пролетел и день.
Город дурел от избытка машин и солнечного света, стучал колёсами старых трамваев, отбивал сердечный ритм лошадиными подковами туристических конных экипажей.
Вот уже и вечер подкрался, зажигая огни, а чуда, предчувствие которого сосало вот здесь вот, внутри, под ложечкой, так и не случилось.
Она прислонилась лбом к холодному стеклу и устало зевнула – ожидание счастья так утомительно!
Когда внезапно в стекло стукнула клювом ворона, которых, почему-то, здесь больше, чем в любом другом большом городе, Лиза вздрогнула от неожиданности. Рука с ложечкой дёрнулась, и соус – о, ужас! – полетел куда-то в сторону, так «удачно» приземлившись прямо на рукав мужчины, отгородившегося от мира свежим номером британской «The Guardian».
Лиза испуганно ойкнула, глядя на испорченный пиджак. А потом взглянула вверх, встретившись со взглядом спокойных серых глаз. И мир вокруг закружился, радостно засиял огнями, обещая неслучайные случайности и чудесные, только чудесные дни впереди.
— Знаете, Миз, теперь я понимаю, почему в Венской опере нет дресс-кода, – с лёгкой усмешкой, отирая салфеткой рукав, сказал Он. – Как Вы относитесь к Моцарту?