Мой друг Леня Петюнин все-таки неисправимый .... гений. Только от гениальности этой не лучше ни ему, ни человечеству в целом. Потому что все, что он изобретает, как бы это помягче сказать, не имеет ни малейшей практической ценности. Я, кажется, уже рассказывал вам историю про его машину времени. Про то, как Леня несколько раз возвращался в свою юность, в тот самый день, когда он собрался сделать предложение Светке – любови всей его жизни. Только все бесполезно – ничего у него не получилось ни во второй, ни в третий раз... Рассказывал? Ну ладно, о чем это я... А вот, так он никакого урока из этого, конечно, не извлек.
Врывается он ко мне на прошлой неделе. Пиджак нараспашку, шевелюра взъерошена. С порога кричит: «поздравь меня с важнейшим, судьбоносным изобретением»! И колбой трясет, которую из портфеля вытащил! В колбе какая-то мутная жидкость пузырится.
«Что это – спрашиваю я – беспохмельная водка?». У меня, честно сказать, после вчерашнего голова побаливала.
«Да ну тебя с твоими шутками! – злится он. – Это эликсир мудрости!» «Да ты что! – деланно ахаю я. – А для чего ж он нужен?». Леня тем временем вбегает в мой зал, плюхается в кресло, вытирает лоб платком и начинает снова вдохновенно тараторить. «Ты издеваешься, да? Ты же знаешь, это ж классики писали: у России две проблемы - дураки и дороги. Считай одну из них я решил».
Тут я насторожился. Когда человек говорит, что он решил одну из вечных проблем моей многострадальной Родины, мне становится как-то боязно за него. Но виду я не подал. Сходил на кухню, приготовил кофе, принес его себе и Лене. А он за это время все мне и выложил. В общем придумал он какую-то химическую хрень, которая жутко позитивно влияет на нейронные процессы в мозгу. Или, переходя на человеческий язык, от которой дураки в умных превращаются. «Ты представляешь какое это ценное изобретение с точки зрения народного хозяйства? – кипятился Леня. Но я его осадил: «нет, Леня, не представляю. Как ты его собираешься применить?»
- Ну ты же знаешь, что директор моего института – полный дурак?
- Так это все знают, кроме него, конечно.
- А что все его замы, кроме подлеца Курицина – придурки?
- Естественно. Вениамин Виссарионович ведь кто? Дурак, как ты только что сказал. Как же он может тех, кто умнее его в замы взять? Ты не обращал внимания, что себе в преемники Путин в 2008 выбрал единственного своего приближенного, который еще меньше его ростом – Медведева?
- Мысль тривиальная, мог бы не иллюстрировать ее острополитическими примерами.
- Ну так скажи мне друг Леня, как ты собираешься уважаемого Вениамина Виссарионовича с его замами так сказать, убедить принять... ну давай без обиняков – лекарство от глупости?
- Очень просто... Ведь умным быть лучше, чем дураком... Это ж так очевидно...
- Ну-ну. Флаг тебе в руки.
Допили мы кофе, и Леня отправился осчастливливать свой НИИ. Вернулся он вечером с обычным в таких случаях видом побитой собаки.
- Ничего не вышло? – поинтересовался я, снова отправляясь за кофе.
- Не понимаю почему – Леня опять свалился в кресло.
- А что тут понимать? Ты же историю философии на втором курсе учил...
Я посмотрел на Леню. – Впрочем, ты же физик.... Вы же физики к философии так себя относитесь..
-А что? – страдальчески промычал Леня.
- А то, что есть такая древнегреческая схема. «Круги Анаксимандра» называется. Я вырвал из блокнота листок и нарисовал два круга – большой и маленький.
- То, что внутри кругов – знания человека, а то что вне – неведомое для него. Маленький круг – знания невежды, а большой – мудреца. Периметр маленького круга, то есть линия соприкосновения знаний и непознанного, мал. Следовательно невежда знает мало и ему неизвестно, сколько еще непознанного. Поэтому он думает, что он - мудрец и знает практически все. Итак, чем глупее человек, тем легче он дает советы, заявляет, что сейчас быстро во всем разберется, высмеивает настоящих профессионалов и вообще умных людей. Дурак всегда убежден, что он – самый умный. На просьбу выпить эликсира мудрости он рассмеется тебе в лицо...
- Я должен был сам это понять! – Леня хлопнул себя по лбу. Потом вскочил, вытащил из портфеля колбу и, помянув Менделеева по матушке, зло швырнул ее в открытую форточку. Послышался звон стекла, разбившегося об асфальт.
Жаль – сказал я. Никто твой эликсир так и не попробует.
И соврал. Я все таки успел отлить себе грамм 50, еще утром, когда Леня на кухню за сахаром ходил. Мне же докторскую писать – решил я – авось поумнею немного и дело сдвинется с мертвой точки, на которой оно стоит уже девять лет. Именно столько прошло со времени окончания мною докторантуры в герценовском педуниверитете. И когда Леня пошел Вениамина уговаривать, я жахнул элексирчику под коньячок.
И как выяснилось потом – зря. Потому что уже через два дня для меня стала совершенно ясной суетность самой этой идеи – тратить свои силы и время на написание и защиту странного, обставленного столькими формальными требованиями текста. В конце концов, если есть что сказать в науке – можно и в монографии это выразить, а если нет, то зачем эта докторская нужна?
В общем, похоже я и вправду поумнел. И поэтому до пенсии останусь доцентом нашей кафедры. Грустная история! Но как сказал один неглупый человек: многая мудрости – многие печали...