В России известны два рода Осокиных. Один – боярский, другой – купеческий. Род боярский идет от фоминско-березуйского удельного князя Федора Красного, который при великом князе Дмитрии Донском перешел на московскую службу. Сведения о купеческом роде Осокиных впервые появляются в писцовых, дозорных и переписных книгах конца XVI – начала XVIII веков на селения, входившие в вотчины Троице-Сергиева монастыря сел Козино и Копосово Нижегородского края. Какой-либо связи между этими родами не обнаружено.
Владеть не положено
В Центральном архиве Нижегородской области хранится документ от 28 июля 1754 года – «Указ главной соляной конторы Балахнинскому магистрату о продаже деревень, принадлежащих солепромышленникам купцам Гавриилу, Петру и Василию Осокиным, поскольку они не имеют права владеть крепостными крестьянами».
Все дело в том, что по Указу императрицы Елизаветы Петровны 1745 года «только дворяне могли покупать крестьян с землей и без нее, владеть землей и крестьянами». Что же касается купцов Осокиных, то в 1745 году официально были они даже не купцами, а монастырскими Троице-Сергиева монастыря крестьянами, пусть и весьма богатыми и по купеческим делам весьма знатными.
С начала 1720-х годов Осокины занялись поставкой в Санкт-Петербург муки и круп, и торговля зерном стала них основой многолетнего благосостояния. Особенно после того, как в 1737 году Осокины получили разрешение на хлебную торговлю в Оренбуржье. В то время это был опасный для купцов степной край, караваны с товаром часто становились добычей разбойников. Однако платой за риск стало разрешение беспошлинной торговли.
Семейные капиталы Осокиных росли весьма быстро, и уже вскоре торговый бизнес для них оказался слишком мал. Они начали активно искать новые сферы вложения своим деньгам. В период с 1728 по 1733 и в последующие годы приобретали соляные варницы и трубы в Балахне, а в 1729 г. двоюродные братья Петр Игнатьевич и Гавриил Полуэктович начали совместно строить свой первый металлургический завод на Урале – Иргинский в Кунгурском уезде. В 1733 году появился второй завод – Юговский, а к началу 40-х годов XVIII века им принадлежало уже пять металлургических предприятий.
Причем еще согласно Указу императора Петра I от 18 января 1721 года «О покупке купечеству к заводам деревень» купецким людям позволялось «для размножения таких заводов к тем заводам деревни покупать невозбранно». Вот и купили Осокины крестьян. В Жарской волости Балахонского уезда владели они пустошами Рылова, Реброва, Орлова, Погарнова, Слопиха, сенными прокосами по реке Черной и волжских островах
Из писцовых книг
В переписной книге Балахонского уезда 1646 г. на село Козино содержатся сведения об Офоньке Григорьеве «сыне Осоки, с детьми Савкою, Димкою, да с Сенкою, а у Сенки сын Костька»4, проживающих в деревне Еремеева. И всего в деревне семь крестьянских дворов.
Далее, согласно Выписке из переписных книг Балахонского уезда 1678 года на село Козино, говорится о дворе Сенки Офонасьеве, у которого дети Полунка 15 лет, Тимошка 13 лет, Терешка 10 лет, Лунка 8 лет.
Именно он, Семен Афанасьевич, сумел стать целовальником монастыря, то есть стал чиновником «особых поручений», и в 1674 году участвовал в межевании монастырских земель близ села Козино. А его сыновья Тимофей, Игнатий и Полуэк оказались бойкими коммерсантами, успешно торговавшими хлебом и солью. Вот только ни их оборотистому отцу, ни им самим не удалось вырваться из крепостного состояния.
Себя и свои семьи из крепостной неволи выкупили лишь их потомки – двоюродные братья Гавриил Полуэктович и Петр Игнатьевич. В 1756 году, вскоре после вынужденной продажи деревень. Согласно Ревизской сказки на крестьян села Козино имеются записи:
«Петр Осокин и сын ево Михайло по указу ис Правительствующаго Сената 1756 году сентября 23 дня из крестьян исключены»… «Иван Гаврилов по тому же указу и Иван Петров ис крестьян исключены»… «Оные Осокины из переписи по силе указа приписаны в Балахонской посад по купечеству».
Рудные магнаты
На Урале Осокины стали прямыми конкурентами всесильным Демидовым. И порою дело доходило до взаимных претензий. Особенно обострилась конкуренция в 1740-е годы, когда на всех уральских заводах начали массовый выпуск медной посуды, доходность от которой в то время была весьма высокой. Основными изготовителями были Невьянский и Суксунский (Нижне-Тагильский) заводы Демидовых, Иргинский и Юговский Осокиных, а также Троицкий в г. Соликамске А.Ф. Турчанинова.
В том числе, проходили нескончаемые тяжбы за рудники и леса между соседними Иргинским и Суксунским заводами, были случаи перехода специалистов с завода на завод – что еще более накаляло взаимоотношения между конкурентами. Как свидетельствует хранящийся в Государственном архиве Свердловской области документ, 7 февраля 1740 года на Курьинской пристани Акинфия Демидова, что на реке Чусовой, были изъяты за нарушение правил провоза товары принадлежащего Осокиным Иргинского завода.
При этом, в отличие от Демидовых, заводчики Осокины со своих рабочих не драли «три шкуры», обеспечивали высоким жалованием, поощряли предпринимательство среди своих работников. Как писал академик И.И. Лепехин «многие заводские крестьяне более на купцов, нежели заводского работника походят, имеют свои лавки и разными торгуют товарами».
Немалый вклад в развитие Иргинского и других первых осокинских предприятий на Урале внес приказчик из беглых крестьян-старообрядцев села Копосова Родион Набатов. Именно благодаря ему для работы на рудниках и заводах Осокиных с нижегородских сел и деревень, особенно Балахнинского и Семеновского уездов, отправились сотни крестьян, в большинстве своем старообрядцы. С началом заводских переписей 1730-х годов вдруг выяснилось, что Иргинский завод сплошь состоит из беглых раскольников-нижегородцев.
Вообще, среди уральских старообрядцев Родион Федорович Набатов — личность не просто известная, а легендарная. Еще в ранней юности бежал на Урал, в скитаниях стал умелым рудознатцем, открыл несколько месторождений железных и медных руд. Кроме Иргинского завода построил и в действие привел соляные промыслы в Кунгурском уезде.
Успехи в горнозаводском деле и торговле позволили Набатову приобрести немалые капиталы, а вместе с ними и устойчивое положение в крае. Примечательно, что, будучи ревностным старообрядцем, Р.Ф. Набатов все свое влияние, связи и немалые финансовые возможности употреблял на пользу общества уральских, а позднее алтайских единоверцев – подкупал чиновников, «заводил» старообрядческие скиты и даже организовывал побеги арестованным «расколоучителям». В конце 1730-х годов Р. Набатов перешел управлять демидовским Невьянским заводом.
Из трех сыновей Гавриила Полуэктовича в горнозаводском предпринимательстве наиболее преуспел Иван Гаврилович. В 1752 году он заключил контракт с Оренбургской губернской канцелярией на постройку медеплавильного завода на р. Кидаш, который был пущен 21 февраля 1754 г. Первоначально завод называли Троицким, а позднее – Верхне-Троицким. 17 декабря 1756 г. приказчик Петр Заев оформил запись об отдаче в оброчное владение к Троицкому заводу вотчинной земли на 10 лет с выплатой по 10 рублей в год.
Немалый вклад в горнозаводское дело внес и Петр Гаврилович, который был лично известен императрице Екатерине II, и с ним связаны истории, о которых будет рассказано в следующей главе.
Были и легенды
Как писал С.М. Соловьев в «Истории России с древнейших времен»: «…известный владелец медеплавильных и железных заводов, пожалованный званием директора этих заводов, Петр Осокин записал себя в раскол с женою, двумя малолетними приемышами и с некоторыми дворовыми людьми. Сенат приговорил его к лишению директорского чина и написанию в двойной подушный оклад. Императрица написала на докладе Сената: «Как мне самой в проезд мой по Волге случалось видеть сего человека, который лет 80 от роду и слеп, и хотя весьма добродетельным человеком слывет, но в рассуждении его старости и дряхлости едва ли в совершенной памяти, то надлежит взять от него ответ, знает ли он подлинно о сей записке его в раскол и не воспользовался ли иногда кто его старостью и слепотою; а из того ответа можно будет лучшее заключение сделать о его судьбине».
После этой записки никаких действий в отношении Осокина сенат предпринимать не стал.
А вот история о последних, трагических, годах жизни Петра Игнатьевича Осокина, который незадолго до смерти отошел от горнозаводских дел, продал три своих завода и вернулся в Балахну. Чтобы не сидеть без дела, вложил вырученные от продажи заводов средства в хорошо знакомый хлебный бизнес. Но тут случилась беда. 10 мая 1771 года в Балахну на лодках приплыли «воровские» люди атамана Пугина с артиллерией и другим оружием и напали на дом Петра Игнатьевича, разграбили и подожгли его. В огне погибло много важных документов, из-за чего старого и больного Петра Игнатьевича хватил удар. Он утратил возможность передвигаться и 25 августа 1775 года скончался. От того пожара в Балахне сгорели 120 домов, в том числе, дом купца Василия Игнатьевича Осокина, брата Петра Игнатьевича. Загорелся Никольский храм Покровского монастыря, сгорела паперть, иконостасы и прочее церковное имущество.
Как описывает то время балахнинский краевед В.А.Угрюмов, именно тогда родилась легенда о якобы зарытом разбойниками где-то у реки Пыры кладе украденного у Осокина золота. Впоследствии этот клад долго искали все кому не лень, но так ничего и не нашли.
Раньше Тулы
Но вернемся на Урал. Точнее, к главе «Рудные магнаты», в которой упоминалось о том, как 7 февраля 1740 г. были изъяты товары Иргинского завода Осокиных.
Среди описанных изделий значился «Самовар медный, луженый, весом 16 фунтов, заводской собственной работы». И это при том, что в Туле, которую традиционно принято считать родиной самовара, первое изделие было выпущено лишь в 1746 году.
Как отмечает в своем исследовании «Уральский самовар. Не был ли он первым в России?» научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения РАН (г. Екатеринбург) Н.С. Корепанов – «К 1734 году на Иргине уже во всю выпускали посуду литейную (горшки, котлы и меденники) и точеную (кружки, кунганы, лохани, четвертины и чайники), делали и винокурные приборы (казаны с трубами)… Посуда попадала в хозяйский дом Осокиных, но главный ее поток шел в Балахну, на Ирбитскую и Макарьевскую ярмарки, на продажу в Кунгур…».
А изобретение самовара он относит к периоду между сентябрем 1738-го и февралем 1740-го года. Причем среди изобретателей числятся мастера, родившиеся в раскольничьих семьях сел Копосово и Козино: Сергей Дробинин, Иван Смирнов, Петр Чесноков, Федос Закорюкин, Ларион Кузнецов, Матвей Алексеев, Никита Федоров. Родители их бежали на Урал в 1728 – 1730 годах. А проложил им дорогу на Иргинский завод приказчик Родион Набатов.
За дворянский титул
На всем протяжении своей уральской «одиссеи» Осокины не только вели тяжбу с Демидовыми, но и «отбивались» от чиновников Троице-Сергиева монастыря. Монастырь никак не хотел мириться с утратой плативших громадный оброк крестьян и всеми силами стремился вернуть их в прежнее крепостное состояние.
Кроме того, архимандрит был очень недоволен тем, что Осокины сманивали на свои заводы односельчан из Козино и других сел и деревень Троицкой вотчины. Монастырь из-за этого лишался землепашцев и терпел убытки.
Единственной возможностью избавиться от монастырских «притязаний» и получить равные права в конкуренции с Демидовыми, для Осокиных было получение дворянства. Еще в 1742 г. Петр Игнатьевич и Гавриил Полуектович обращались в Сенат с прошением о пожаловании им дворянского звания, однако положительного ответа так и не получили. Дворянского звания был удостоен лишь представитель следующего поколения – Иван Петрович Осокин. И то не за успехи в предпринимательстве, не за военные заслуги, а за дела совсем иного рода…
Иван Петрович известен тем, что в 1770-х гг. XVIII в. стал одним из самых крупных заводовладельцев России. После смерти Г.П. Осокина, его сыновей и братьев, он оказался единственным наследником уральских заводов. А в 1770-х годах XVIII века к полученным по наследству и выкупленным у дяди Петра Игнатьевича восьми заводам добавил еще три в Вятской губернии. Кроме того, после смерти казанского купца Ивана Дряблова, который был женат на тетке Осокина Феодосии Гавриловны (она также умерла вскоре после мужа) Иван Петровича стал владельцем дома и суконной фабрики. После этого Иван Петрович стал жить и в Петербурге, и в Казани. Еще в 1760-е годы в его петербургском доме часто бывал гвардии капитан Гавриил Романович Державин. Также Иван Петрович был знаком с «пиитом и филологом» Тредиаковским. Склонность к чтению у Осокина выразилась в составлении богатой библиотеки.
Что же касается дворянского звания, то получил его Иван Петрович в 1779 году за активное участие в освоении Новороссии. Однако получение дворянства не помогло, как ожидалось, в предпринимательской деятельности. Уже к концу 1780-х годов рудники истощились, заводы начали работать в убыток. Осокину пришлось даже залезать в долги, чтобы как-то поддерживать производственный процесс. В 1804 году он продал большую часть своих активов, причем «львиная» доля вырученных средств ушла на ликвидацию долгов. Правда, того, что осталось, вполне хватало на безбедную жизнь в Петербурге. Там он возобновил давнюю дружбу с Державиным, увлекся поэзией и даже сам начал писать стихи. Его записанные в дворянство дети и внуки стали завидными женихами и невестами – Осокины породнились с известными фамилиями России: Бестужевыми, Болховскими, Мусиными-Пушкиными, Толстыми, Левашевыми.
После смерти Ивана Петровича в 1808 г. его вдова, Елизавета Ивановна, отказалась от наследства в пользу сыновей. Оставшиеся заводы и фабрики перешли по наследству Петру и Гавриилу Осокиным, но и они не смогли добиться рентабельности бизнеса.
К середине XIX века все заводы были проданы. В том числе, Усень Ивановский, Верхний и Нижний Троицкие заводы у наследников Осокина приобрел Д. Е. Бенардаки.
«Держались раскола»
Купцы Осокины были приверженцами «старой» веры и этого не скрывали. И то, что основательница и настоятельница Манефиной обители знаменитого Комаровского скита на Керженце была из рода Осокиных, делало им честь. И то, что Василий Игнатьевич и Петр Игнатьевич были похоронены в Комаровском скиту считалось их достойным.
О Манефе «старой», основательнице Манефиной обители, мы знаем из романа П.И. Мельникова-Печерского «В лесах».
Сперва обитель была богата, до тех пор, пока купцы Осокины ее поддерживали. Но после того, как Осокины получили дворянство, поддержка эта стала ослабевать. Манефа как могла обитель держала, наладила контакты с Висимскими скитами, доставлявшими сюда масло и рыбу. А когда почила в 1816 году, ей на смену пришла другая Манефа, которую стали называть «новой». О том, из какого она происходила рода – неизвестно.
Ныне Манефа «старая» почитается старообрядцами как преподобная. Ее каменная гробница является объектом паломничества.
Гробница эта устроена в 1818 году на деньги московского купца Ф.Я. Касаткина и украшена надписью: «Духовныя моя сестра и спостница не забудите мне егда молитися но видивше мой гроб поминайте мою любовь и молитися Христу да учиним дух мой с праведными».
Из рода Осокиных
Что касается бизнеса в Балахне, то наследницей рассолов и варниц была Елизавета Игнатьевна, дочь Игнатия Федоровича, внучка Федора Игнатьевича (брата Петра Игнатьевича и Василия Игнатьевича Осокиных). Ее муж – Евграф Алексеевич Лебедев – сумел в 1782 году открыть свой солеваренный завод, на протяжении нескольких лет вел судебную тяжбу с Я.П. Латухиным за право владения рассолами в Балахне13. При этом в Балахне супруги не жили.
В XIX столетии о купцах Осокиных в Балахне мало кто вспоминал.