По окончании шестимесячной учебы в школе связи на острове Русском, по специальности “радиотелеграфист специального назначения”, меня посадили на поезд во Владике и отправили в город Советскую Гавань. Странным уже было то, что отправили меня туда одного, а не группами, как остальных ребят с нашей смены.
Радист, да еще СПЕЦНАЗ, звучит, конечно, интригующе и уважение может даже вызвать. Но это, разве что, при разговоре с кем-нибудь понты кинуть, а так, кроме как приема морзянки, да еще на латыни, и похвастаться то, разу нечем.
Но если мои товарищи по смене попадали служить в нормальные, морские, хоть и береговые части, то меня угораздило вляпаться, куда-то, хрен его знает.
- Э, парнище, так ты, значится, прибыл служить в “фирму Канариса”. Ну-ну.
И это говорит целый мичман ВМФ. Причем, флота советского. С какого бока здесь немецкий адмирал, глава фашистского абвера? И фирма его.
Вскоре мне, зашуганному матросику, начинающему, только-только, свою службу флотскую нести, популярно и доходчиво объяснили, где мне уготовано судьбой, продолжить, службу эту.
“Фирма Канариса”, это, совсем недавно, организованный, пункт радиоконтроля Советско-Гаванской военно-морской базы. Под номером 715, кажись даже. Со своим номером войсковой части 59031 и позывным “Шахматы”. Могут звать КРС, не путай с крупно-рогатым скотом, это сокращенно от слов - контрольная радиостанция. Что тоже не совсем правильно.
Ну, вначале о командире. Кому же это прилепили такой необычный псевдоним, фамилию сподвижника Гитлера, легендарного адмирала Вильгельма Канариса?
Аркадий Михайлович Липатников, капитан ВМФ СССР, о сорока двух лет от роду, темноволосый мужчина, коренастый, крепкого телосложения. Возрастом своим, званием, даже внешним видом, ну никак не поставишь его рядом с немецким адмиралом. Особливо, если посмотреть, кем командовал тот и другой, в своё время.
Если настоящий адмирал Канарис командовал абвером вермахта, мощнейшей структурой у Гитлера, то наш псевдо Канарис-Липатников имел в своем подчинении самую, что ни на есть, малюсенькую часть, не только в Совгаванской ВМБ, но видимо, и на всём Тихоокеанском флоте.
Как во всех войсковых частях, кроме командира предполагалось быть и личному составу. Вначале, личный состав “фирмы Канариса” состоял всего лишь из двух человек, сверхсрочников, мичмана, Братковского Гены и главного старшины, Климова Бори.
Парни были хорошие и спецы классные, но лентяи ужасные, а если прямо сказать, то болт они частенько забивали и на командира и на обязанности свои. Вскоре к ним добавился Гоша Музыченко, старшина 1 статьи срочной службы, хороший, дисциплинированный парень с Амурской области. А затем сразу четверо ребят с одного года и месяца службы, которым и пришлось, по серьезному, и в большом объеме, нести радиоконтроль. Это два Володи, Мурзаев и Клоперданц, Миша Захаров и Горюхин Слава.
А тут и я подкатил. Причем, ждали меня не как “русского” радиста, коих здесь и без меня хватало, а как спеца, который мог бы находить характерные особенности в работе радиопередатчиков, то бишь с характерным кваканьем, гулянием по частоте и так далее. Брать за “цугундер” и к стенке. То есть наказывать и за это, а не только за нарушения в работе радистов.
А вот он я, как говорится – ни в зуб ногой, не только в передатчиках, но и во многом другом. Каким уж образом, одни начальники объясняли другим, что именно такой парень, как я, им позарез нужен, какие запросы делали, не ведаю. Но в конечном счете порешили, приехал, так черт с ним, пусть живет, не отправлять же его нам обратно.
Спасибо, хоть морзянку принимать может, хотя и тут закавыка. Пишет то латинскими буквами, не русскими. Но ничего, научится и переучится.
Конечно же, всё получилось, о чем я подробно рассказал ранее, в своем первом опусе “Сказ о том, как я на флоте служил”. Кто не читал, рекомендую восполнить этот пробел. Здесь же я хочу подробнее остановиться на личности командира своего, весьма интересного и занятного человека.
Так почему же капитан Липатников был удостоен чести, прозываться, за глаза, “Канарисом”, а его пункт радиоконтроля “фирмой Канариса”?
Это прозвище дали ему, когда он возглавил этот пункт радиоконтроля. А что? По сути контроль, это та же слежка, за своими ребятами-радистами. Чем вам не абвер, армейская контразведка. Подозреваю даже, что к этому мог быть причастен и Геннадий Братковский, первая правая рука у Аркадия Михайловича. Веселым и жизнерадостным мужиком был Гена Братковский.
Я, то, в то время, по простоте своей, считал, что это прозвище было для Аркадия Михайловича оскорбительным, недостойным и унижающим его достоинство. Дурачок, а он ведь им втайне гордился, ему нравилось сравнение с легендарным асом разведки и контразведки, адмиралом Вильгельмом Канарисом. Может даже статься, что он хотел быть похожим на него. Как знать, как знать.
А мы, дурни, прикусывали языки, когда громко оповещали, - Полундра, “Канарис” идет! А “Канарис”, то, бишь, капитан Липатников, уже за спиной кричавшего стоит и хмыкает довольно.
А ведь наш то“Канарис” тоже фронтовиком был. Может быть не таким боевым, как адмирал немецкий, но на его орденских планках, после “Юбилейной Ленинской” присутствовала серая, совсем невзрачная ленточка медали “За боевые заслуги”, а уж потом, “За победу над Германией”, а следом и “За победу над Японией”.
Раньше он имел непосредственное отношение к авиации и преспокойно дослужил бы до своей пенсии в 41-м авиаполку, был там вроде даже командиром роты. Но случилось так, что сосед по Желдорбату, морской офицер, сумел убедить его, сменить небо на море. Хотя от того и другого он был далековато.
Скорей всего, служить в частях связи базы, бывший авиатор стал в должности дежурного по связи военно-морской базы. Он не был еще тогда сегодняшним “Канарисом”, говорили еще, что из-за недостатка соответствующего образования, он проходил старшим лейтенантом целых 11 лет. Может, врут, но его ровесники поголовно были на звание, а то и два, повыше. Как инженер-майор Юрченко и капитан 2 ранга Кадышевич.
По-видимому, именно тогда Аркадий Михайлович встретился с молодым Олегом Мадудяком, лейтенантом-трехгодичником, после окончания тем института одесского. Питал к Олегу Тимофеевичу, прямо-таки, отеческие чувства, ласково называя его Олежкой, помогал ему на первых порах освоить обязанности дежурного по связи.
Для сведения. Олег Тимофеевич Мадудяк, остался после трёх лет службы в рядах ВМФ, дослужился до капитана 1 ранга и начальника связи Совгаванской ВМБ. Царствие небесное умнейшему человеку и офицеру. Горжусь, что мне неоднократно приходилось стоять вахты с этим офицером.
Но вернемся к нашему совгаванскому “Канарису”. Да! Вы не подумайте, что так только матросы называли его за глаза. По-моему, в штабе все офицеры и сверхсрочники, только так его и называли, скажи им фамилию Липатников, так они еще долго будут морщить лоб, спрашивая, о ком речь идет.
Однажды на дежурстве, тогда еще с Липатниковым, а не c “Канарисом”, произошел неприятный случай, о котором нужно обязательно рассказать.
Но сначала немного истории. К началу 60-х годов на дальневосточных рубежах от знаменитого сталинского вала, от сотен батарей от китайской границы и до самого Анадыря, остались жалкие остатки, как говорится, рожки да ножки. А что, угроза нападения Японии давно отпала, враг капитулировал, орудия стали не нужны. Наряду с цивилизованным демонтажем, зачастую шло откровенное их разграбление и уничтожение.
В окрестностях Советско-Гаванского района было несколько батарей, к 60-м же годам, в боеспособном состоянии осталась всего одна, батарея № 925, самая мощная, состоящая из четырех 180-и миллиметровых орудий, стокилограммовые снаряды которой могли летать на 37 километров. Очень прилично для той поры.
Часть, в которой служили эти батарейцы, была совсем недалеко от нашей части у Северного пирса, в аккурат рядом с автобусной остановкой СЕВЕРНЫЙ ПИРС. Получали с нашего продсклада продукты, приходили, то они к нам, то мы к ним, играть в волейбол. Такие же ребята, что и мы, вот только служили они на год меньше, всего два года. И бушлаты им выдавали из грубого, черного сукна, не то что у нас. И мечта их, на ДМБ заиметь такой же, как у нас.
Отвлёкся опять. Пишут, что большинство этих многих сотен орудий так и не выстрелили по врагу, кроме камчатских и тех, что на юге у китайской границы. Но осмелюсь предположить, что учебные стрельбы на этих батареях всё же проводились.
Проводились они и на батарее № 925, о которой я речь веду. Спрятана она была от всех глаз подальше, в долине небольшой речушки Чум, средь лиственного лесочка и болотистой местности. Местные жители, может, и знали о ее существовании, но никогда не видели этих огромных орудий.
Скорей всего, стрельнули тогда, в начале шестидесятых, из этих орудий в последний раз, потому как я пришел служить в Заветы в 1969 году, ее, эту батарею, уже только охраняли. И сохранились рассказы местных жителей, как стёкла в близлежащих домах вылетали. А вот еще интересная картинка полувековой давности, в памяти у меня осталось.
Выходят из ворот части этой батареи строй матросов по двое, с карабинами. Человек, этак, двадцать. Прошагали мимо автобусной остановки. Отвлекся, на секунду посмотрел в другую сторону, а обернувшись, вижу, дорога на добрую сотню метров пустынная. А они, как братья лесные, с дороги, по еле заметной тропинке, шмыг в лес, и растворились в нём.
Так на чем я остановился? Да, на последних стрельбах этой батареи.
И всё бы ничего, но вот невезуха, в зону обстрела попал наш корабль. То ли тралец, то ли сторожевик, а может и эсминец. Не суть важно. Важно то, что командованию базы, он шлет срочную депешу, уважаемые, мол, командиры и начальники, полундра, обстреливают нас. А откуда, не поймем, не наблюдаем никого поблизости.
Командиру базы, а это, предположу, был контр-адмирал Сидорчук Николай Николаевич, когда положили на стол эту радиограмму, не надо было долго думать и гадать, откуда прилетели эти снаряды, надо было только выяснить, почему не было оповещения, чтобы в этот квадрат стрельб, никому - ни ногой.
Чуете, к чему я клоню? Нет еще? Так дежурным по связи в тот злополучный день был Аркадий Михайлович Липатников, будущий “Канарис” и мой командир.
Нет, целовать он тогда не стал его. Этот суровый командир базы, подозреваю, с ним сделал что-то совсем противоположное. Может что-то, куда-то натянул, а может даже и вставил.
Может поэтому, когда через несколько лет, в 1969 году, наш “Канарис” повел нас, нескольких матросов своей части, тьфу, “фирмы”, конечно же, на экскурсию на эту батарею. Скорей всего, хотел сам убедиться, соответствует ли длина и диаметр стволов орудий тому втыку, который он до сих пор забыть не может.
Вот, ребята, сейчас я вам воспроизведу, что нам поведал Аркадий Михайлович, когда мы шли лесной дорожкой к этой батарее. Такой рассказ, да из первых уст, вряд ли забудешь даже и через 50 лет.
- Захожу к нему кабинет, представляюсь. А он из-за стола своего выходит, и ни слова не говоря, как врежет мне с правой!
Для пущей убедительности, Аркадий Михайлович пинает болотную кочку, попавшуюся ему под ногу.
- А он, молчком, теперь уже с левой. Бац!
И второй кочке досталось, ни за что, ни про что. Дальше командир уже кочек не искал. Он то правой, то левой ногой бил воображаемого дежурного по связи, всё время стараясь угодить в его заднее, мягкое место.
- Затем, видимо устав, он двумя пальцами берет меня сзади за воротник, вот так, приподнимает и точным ударом посылает в угол. Подходит и брезгливо ноги об меня вытирает. И тут, приглядевшись к мои погонам, до него дошло, что птица, то, я, совсем мелкая, для его экзекуций, и вызывает в кабинет оперативного дежурного базы.
У того и погоны пошире и звездочки на них крупнее. И опять всё повторяется, как со мной. Потом вдруг замечает, что я, в углу, по-прежнему лежу и всё это вижу. Открывает дверь - бац! Точный удар в то же место и я в коридоре!
Я вам рассказываю, именно так, как и услышали мы тогда в лесу, при подходе к батарее. Если перевести всё рассказанное с его эзоповского языка, то, видимо, крепко им тогда досталось от командира базы. И ему и оперативному дежурному базы.
Не раз мне потом приходилось замечать у командира своего, незаурядное чувство юмора, но тогда, в первые месяцы, этим рассказом он нас попросту “убил”.
Неожиданно открывшееся первое орудие батареи заставило всех замолчать. Зрелище впечатляющее. Огромные орудия с длиннющими стволами, эти бронебойные листы защиты. А что мы увидели внутри этих бетонных, подземных помещений! Чистота и порядок, электрический свет, при свете которого мерцают бока огромных снарядов, лежащих на транспортерах. Недаром, на входе, всех нас заставили спички сдать. Не дай бог, пожар, не только стёкла в окнах вылетят.
Аркадию Михалычу, видимо, и самому понравилось, увиденное. Довольное хмыкание, тому подтверждение. Может и простил он тогда своего большого начальника за выволочку, снаряды действительно были приличных размеров.
А вы случайно не знаете что такое схема Шембеля? Не знаете? А зря. Мы вот тоже не знаем, но название запомнили на всю жизнь. У нас ведь в части, гордо именуемой “фирмой Канариса”, как-никак, тоже проходили занятие по специальности. Не знаю, на кой сдалась Аркадию Михалычу эта преподобная схема, что он к ней прицепился? И главное, а нам то, она с какого бока нужна?
Но в определенные дни недели, эта схема вывешивалась в помещении радиокласса, мы дружненько сидим, уставившись на нее непонимающими глазами и действо начинается.
Ткнув несколько раз указкой, и попав то ли в пентод, то ли еще куда, сказав несколько слов о том, насколько важна нам эта, трижды проклятая, схема Шембеля, наш дорогой и любимый “Канарис” совершенно теряет к ней всякий интерес. Видимо, из полной солидарности с нами.
Посмотрев задумчиво в окно, он вдруг заявляет, что из всех существующих видов связи, самой надежной является, вы не поверите! Половая связь! Ни в какое сравнение не идут с этим видом связи, ни телефонная, ни телеграфная, ни радио и БПЧ вместе взятые! Браво, Михалыч, браво “Канарис”, дорогой ты наш, давай дальше!
А дальше - больше. Ведь в любом виде связи обязательно нужна защита. Поэтому, если ты свой … нашел не на помойке, то не суй его туда. Интересно куда же? Туда, куда собака, опять же свой … не совала. И за это предостережение спасибо, отец родной!
Можно под конец и на припужальник взять вверенный ему состав фирмы. Правда, смысл некоторых слов неясен, но в целом… А звучало примерно так, смотри, мол, сам – три минуты сигарьгА, потом семь лет каторгА. Не дураки и здесь всё ясно, загремишь под фанфары, если без согласия начнешь свою сигарьгу совершать.
Время от времени Аркадий Михайлович разнообразил свои занятия по специальности. Мог, к примеру, матроса Рондарева Витьку, за ремень его флотский, с пола поднять. Всё бы ничего, так он поднимал то его, зубами своими!
И в завершении занятий надо подсунуть этого Витьку, чтобы он в шахматы с командиром сыграл. Если сели на подоконник эти два шахматиста, можно заниматься хоть чем. Хоть письма на родину пиши, хоть на ушах ходи. Командир в отключке полной. Играли в шахматы оба хорошо, просили балбеса, Витьку, хоть иногда поддаваться “Канарису”, не любил тот проигрывать. А это значит, что нам светит по новой браться за схему Шембеля.
В самом начале я говорил уже, что пункт радиоконтроля создали в Совгаванской военно-морской базе примерно в середине 60-х годов с командиром и начальником, капитаном Липатниковым. Которого окрестили “Канарисом”, а сам пункт “фирмой Канариса”.
И я, придя в конце 60-х в эту фирму, захватил его самых первых фирмачей, Гену Братковского и Юру Климова, высочайшего класса радистов сверхсрочников. Правда, вскоре пришлось с ними расстаться, и больше никогда на фирме сверхсрочников не было.
И хоть говорил всегда наш Канарис, что сундук, это человек, который смотрит до обеда, что бы с…тибрить из части, а после обеда, как бы вынести, эти ребята были не из таких. Они попросту выгоняли нас из малой рубки и резались с другими сундуками в покер. Успевали, пока командир решал дела в штабе.
В конце 71-го года я покидал фирму Канариса. Подошло время моей демобилизации. Покидал фирму и сам основатель ее – “Канарис”. Еще несколькими месяцами ранее, мы обнаружили случайно в его сейфе, лежащие там погоны, с майорскими звездами.
Дождались они того часа, когда водрузились на плечи нашего командира, а он, сдав полномочия молоденькому лейтенанту-трехгодичнику Пете Терещенко, занял в штабе кабинет старшего помощника начальника связи базы.
Недолго осталось служить той старой гвардии, буквально через несколько лет майор Липатников, инженер-майор Юрченко и капитан 1 ранга Кадышевич ушли в запас. В связи с этим, приказала долго жить и фирма “Канариса”, детище Аркадия Михайловича Липатникова.
Нет, конечно, пока существовала радиосвязь, были в базе и подразделения, осуществляющие контроль за этой связью. Менялись их названия, менялись командиры, а вот фирмы “Канариса” уже не было никогда. С позывным “ШАХМАТЫ”, которая была известна далеко за пределами Советско-Гаванской военно-морской базы.
И В ЗАКЛЮЧЕНИЕ…
Пролетели годы, за ними, совсем неожиданно и десятилетия. За это время потерялись все связи с товарищами по службе. Да скажем прямо, что в первые годы мы не сильно то и старались их поддерживать. Устройство личной жизни, обзаведение семьей, детьми, трудоустройство. Квартирные дела и прочая, прочая, прочая. Вот уже и дети повырастали, внуки, и те уже дедов своих перегоняют в росте.
И как-то совершенно неожиданно в каждую семью вдруг ворвался интернет, а с ним появилась и возможность найти кого-нибудь из бывших сослуживцев. Неважно, дружил ты с ними полвека назад, или просто пару раз перекинулся фразами. Начинаешь судорожно вглядываться в пожелтевшие, черно-белые фотографии прошлых лет, выискивая знакомые лица.
Сравнивать молодых парней в морской форме, с теперешними толстяками, с такой комплекцией, что, кроме, как в тельник, больше ни во что морское не влезают, бедняги. Нет, еще можно беску, залихватски бросить на полысевший затылок, как годы молодости своей. И снисходительно девушкам объяснять, каким же образом она у нас там держится. А те, потайные шнурки ищут, глупенькие.
Странно, но с первых месяцев знакомства с ноутбуком, я ловил себя на мысли, что больше всего мне хотелось бы найти, да-да, своего командира, Аркадия Михайловича Липатникова. Понимал, что ему уже должно под 90 лет, что вряд ли живой. Отовсюду приходил один ответ – не значится, не проживает.
И тут неожиданно получаю сообщение от Татьяны Серых-Безденежных, что она нашла сына моего командира, который ей сообщил, что жив его отец, хоть и не сильно здоров и проживает он с дочерью своей в Броварах, под Киевом. Спасибо большое Тане, за такую весть!
Дальше, дело техники – связываюсь с сыном, получаю телефон Аркадия Михайловича и вот он, первый звонок. Чувство непередаваемое! Я в телефоне слышу голос человека, с которым расстался почти полвека назад, когда был совсем молодым парнем. Мне двадцать с небольшим и ему немногим больше сорока. А услышал голос его, и как будто и не было этих долгих лет забвения.
- Алло, Черданцев! Как я рад тебя услышать! Ну как твои дела, здоровье, как ты относишься к политике наших украинских политиков и вообще нашим и вашим отношениям.
Вот тебе раз! Я то, думал, что у нас будет разговор о нашей фирме, наших годах совместной службы, сослуживцах. И тут неожиданно до меня дошло, что этот старик ничего не помнит из той жизни, о которой мне так с ним хотелось поговорить. Обидно, но не помнил он и меня, хотя историю с моими нарисованными портретами в радиоклассе, я думал, он забыть никак не мог. И как он посмел забыть своего матроса, которого он увозил, причем дважды, на вахту гауптическую к Михолапу.
Что он в свои 90-лет мог делать, как и раньше, это мастерски уходить от ответа. Я ему про Фому, а он мне тут же про Ерему. Единственного, кого он хорошо помнил, оказывается, был матрос Юрка Салецкий. Да, это тот самый матрос, который перевернул несколько раз спец УАЗИК со спецаппаратурой совсекретной, на склоне, у пирса парадного. Да так, что тот чуть в бухту не улетел.
Крепко, значит, струхнул наш “Канарис”, коли говорил тогда:
- Звиздец тебе пришел, капитан Липатников. И грузить тебе лес придется, где-то в районе солнечного Магадана.
Расстроен я был донельзя, не ожидал я такого поворота. Единственное, что вызывало теплые чувства, то это его голос, который я уже и никогда не мечтал услышать. А еще наше бестолковое общение усугублялось тем, что он жил в Украине, а я в России.
К примеру. Только начнет он мне рассказывать, почему он так долго живет. А живет он, оказывается, долго потому, что он всю жизнь свою знает, когда можно пить, с кем пить и сколько пить. Ну, с этим трудно спорить. А уж когда, опять же его слова, когда, совсем становится худо, он встает по стойке смирно и начинает громко петь ВАРЯГ.
И вот когда он пропоет по телефону один куплет, песня прерывается и бесстрастный голос девушки телефонной, говорит мне, что у меня недостаточно средств и трансляция песни на этом заканчивается.
А это значит, за несколько минут разговора, мои семьсот рублей, как овечке под хвост, сказала бы моя покойная матушка.
Через месяц-другой, когда уляжется моё разочарование, я звоню командиру вновь, надеясь на просветление в голове его.
Увы и ах! На этот раз он повествует, как он отправлял в поход атомные лодки, аж на Северном флоте. Или еще лохмаче! Как когда-то, во время войны, он спас где-то в окопах одного генерала, и тот со своей груди снял орден и вручил его нашему герою. Но это еще не всё.
Когда он отдыхал в сочинском санатории, он неожиданно встретил своего спасенного генерала. В итоге, две недели они пили, и вспоминали былое.
А в итоге? В итоге опять энная и довольно значительная сумма снова улетела с моего телефона. А потом и полный запрет пришел на наши переговоры.
Хорошо, у меня связь сохранилась с Аликом Конксом, который тоже живет на Украине, и может звонить командиру гораздо дешевле. А Алик тоже служил вместе с нами, ходил дежурным по связи, будучи лейтенантом-трехгодичником.
У него даже была возможность съездить на машине к нему в гости и побеседовать с ним. В принципе, получилось так, как и в моих телефонных разговорах. Правда, у Аркадия Михайловича на рубашке были уже погоны капитана первого ранга. И наград заметно прибавилось. Если в 1970 году у него был довольно скромный иконостас на груди, то сейчас он утверждает своему бывшему сослуживцу, что у него только боевых орденов – 7 штук! А всего 33 награды, количество которых, он сам и подтвердил в небольшом ролике.
Не будем смеяться над стариком, над его старческими причудами. Он ведь остался на сегодняшний день один-одинешенек из всей плеяды офицеров и мичманов той поры, что служили когда-то в частях связи СГ ВМБ. Честь и хвала 93-летнему ветерану! Дай бог, здоровья тебе, командир!
P.S. Прошло совсем немного времени с тех пор, как я написал эти воспоминания, всего, каких то два - три года, но ушел в мир иной мой командир, Аркадий Михайлович Липатников. Но ему простительно, он прожил долгую, насыщенную жизнь, а вот что умер Алик Конкс, не мог одолеть этот проклятый ковид, очень и очень жаль.
На фотографии ребята с одного из эсминцев, посетивших эту батарею, когда она уже не охранялась. Сейчас там руины, всё разграблено и разворовано.
В начале 70-х батарею расформировали и забросили. В 1983 году одно из орудий батареи сняли и в разобранном виде привезли в Одессу. Там орудие было установлено на 411-й береговой батарее, которая входит в мемориальный комплекс, посвященный героической обороне Одессы во время Великой Отечественной войны. Это были однотипные батареи с однотипными орудиями, своих пушек 411-я лишилась во время войны: 73 дня она вела огонь по фашистам, а при отходе в Севастополь личный состав, по приказу командования, взорвал батарею.