***
Дневник Лики
«Для того чтобы стать счастливым, нужно не так уж и много: знать, чего ты хочешь и уметь разбираться в людях. При помощи этих средств можно получить всё. Почти всё.
Только одно нельзя получить, как бы сильно тебе этого ни хотелось: нельзя усилием воли добиться чужой любви. Этого не умеет ни один человек, и, как видно, ангел – тоже не умеет. Её нельзя ни купить, ни выиграть, ни достичь, ни выпросить. Она – как солнце: или есть, или нет.
Если бы моё счастье зависело только от чувств, то дело было бы совершенно безнадёжно: даже Рафаэль не смог бы помочь мне – себе-то он помочь не сумел. Нет, я, конечно, люблю его, но люблю совсем иначе, не так, как он бы этого хотел. Он – самый близкий и родной мне человек, как бы наигранно это ни звучало. Я, наверное, любила его когда-то и почти настоящей любовью… Но это было так давно. Целую жизнь назад.
Нет, я не буду просить у него невозможного. Стану ли я счастлива, зависит сейчас только от меня: от того, смогу ли я понять другого человека, разобраться, что им движет, и подтолкнуть его в нужную сторону. И я, кажется, знаю, как ангел может помочь мне в этом.»
Ангел положил руку на плечо Лики. Она вздрогнула и закрыла тетрадь.
- Луна убывает, верная примета: Лика пишет в дневнике, - улыбнулся он.
Она улыбнулась в ответ.
- Открою тебе секрет: то, о чем я пишу в эту ночь, становится началом всего, что происходит в следующие двадцать восемь дней.
- Вот как? Любопытно. Раньше ты этого не говорила.
Лика лукаво улыбнулась.
- Боялась спугнуть магию.
- И о чём ты писала сейчас?
Лика слегка замялась, но всё же ответила, будто не хотя:
- Хотела попросить у тебя кое-что, но это – наглость с моей стороны.
Ох, Лика! Актриса, каких поискать… Сначала в деталях продумывает план, потом выставляет всё так, будто никакого плана не было вовсе. Рафаэль улыбнулся, пожал плечами. До чего же хочется хоть немного сбить с неё эту наивную самоуверенность! С мягкой улыбкой он любезно ответил:
- Ничего, я привык. Пользуйся.
- Чем? – удивлённо переспросила Лика.
- Тем, что я люблю тебя, - просто ответил ангел.
- Рафаэль, я…
- Лика, ну зачем ты оправдываешься. Мы оба это знаем, почему же это нельзя произносить вслух? От этого не станет хуже никому из нас. Давай же, наглей смелее.
Ангел почувствовал укол совести за эту отповедь, но всё же не мог не признать: она её заслужила.
Лика расправила край платья на коленях. Немного нервно повела плечами.
- Рафаэль, я хочу тебе задать один или даже несколько очень-очень важных вопросов, но мне нужно, чтобы ты ответил честно и не пытался утаить даже часть правды.
Глаза ангела удивленно расширились. Вот так поиграли… Он, не отвечая, сел на кровать. Она проводила его подозрительным взглядом.
- Ангел, ты… Ты боишься? Ты ведь говорил, что у тебя нет от меня секретов?
Он смутился.
- Зачем? То есть... Ты уверена?
- Да. Абсолютно. Пожалуйста, мне это очень нужно.
Девушка смотрела ему прямо в глаза, и по этому взгляду было ясно: разубеждать её бесполезно. Отказ был бы равен признанию в своей большой лжи.
Ангел кивнул, стараясь выглядеть как можно более спокойным.
- Хорошо, разумеется. Я ведь и так никогда не лгал тебе.
Лика лукаво улыбнулась.
- Точно, не лгал. Но всё же и не всегда был предельно откровенен, верно?
Ангел вздохнул.
- Спрашивай, Лика, обещаю тебе: какие бы эмоции ни вызвали твои вопросы, я справлюсь с ними, мои ответы будут прямыми и откровенными.
Лика встала, сделала пару шагов к письменному столу, зачем-то взяла в руки свой дневник.
- Рафаэль, а чем ангелы отличаются от людей?
Ангел встал и, рассеянно улыбнувшись, слегка взмахнул крыльями. Воздух в комнате всколыхнулся. В ответ на этот непринуждённо-наивный жест Лика тихонько рассмеялась.
Довольный произведённым эффектом, Рафаэль сел на подоконник, скрестив ноги, и не отрывая от девушки внимательного взгляда. Она, задумчиво перелистывая страницы, села на кровать, где только что сидел он, склонила голову на бок и не менее внимательно посмотрела на ангела.
- И всё же, кроме очевидного?
- Кажется, из всех людей ты видела ангела ближе всех и во всех подробностях. Не только видела, но и трогала. Да к тому же не раз, - ответил он, с лёгкой насмешкой глядя ей прямо в глаза.
Он хотел смутить Лику – и у него впервые за год это отлично получилось. Ощущая румянец на своих щеках, она поспешно отвела от него взгляд, сосредоточенно изучая страницы дневника.
- Тут не поспоришь… Но я не об этом. Мне интересно, чем вы отличаетесь от людей внутри: в сознании, в душе.
- Внутри – ничем.
- Может, мораль?
- Нет ничего искусственного. Ничего принудительного, если ты об этом. Мы всего лишь выборка, кучка чуть-больше-чем-людей, которые получили крылья.
- Ничего не отдавая взамен?
Лика недоверчиво посмотрела в глаза ангела.
- Ничего. Ни внутри, ни снаружи – у нас ничего не отнимали.
- Таких подарков не бывает. Может, ты что-то не заметил? Такой подарок небес – только за то, что ты умнее остальных?
Теперь уже ангел угрюмо опустил взгляд.
Лика упрямо и строго смотрела на него.
- Рафаэль, я жду ответа.
Рафаэль едва сдерживался, чтобы не обругать себя вслух. «Дурак, дурак, дурак!», - думал он. «Мудрый ангел, ну надо же! Решил подерзить, поиграться, а эта маленькая женщина тем временем просто обвела тебя вокруг пальца. Ну что, приятно знать, что она загадала желание, прекрасно зная твой самый большой секрет, и сделала это лишь для того, чтобы его из тебя вытянуть?»
И самое обидное, что при этом она была права: иначе он ни за что не сказал бы. У него и сейчас-то не поворачивается язык рассказать ей всё, как есть.
- Рафаэль. У тебя нет выбора, я вижу по твоему лицу – ты уже понял. Если ты промолчишь – я пойму, что тебе есть, что скрывать. Соврёшь – я почувствую. Всё очень просто.
«Всё очень сложно… Очень личное. Я не хочу говорить с тобой о себе.»
Рафаэль постарался собраться с мыслями и осторожно поднял взгляд. Лика была абсолютно спокойна и исключительно внимательна.
- Тебе так важна эта правда?
- Если честно, мне гораздо важнее ложь. Я подозревала, что ты лгал мне, и сейчас я в этом убедилась, - тихим ровным голосом ответила она.
- Ты давно поняла?
- Не так давно, как могла бы. Я поздно об этом подумала. Могла бы понять раньше, что история про путь, поиск, мудрость – слишком… натянута. Для наивных девочек.
Ангел встал с дивана и подошёл к ней.
- Мне нужно было сказать тебе что-то. Рано или поздно этот вопрос возник бы сам собой.
Он бессильно вздохнул. Лика взяла его руку в свою.
- Прекрати оправдываться, ты ни в чём не виноват. Я не злюсь. Совсем.
Ангел поднял на неё глаза, и, увидев его виноватый взгляд, она ободряюще улыбнулась.
- Рафаэль, не отвечай на мой вопрос, не надо. Я, пожалуй, попробую пройти этот, хоть и не обязательный, путь – ведь я, кажется двигаюсь в правильном направлении, да?
Он наконец улыбнулся, и она закончила:
- Я сама пойму, как стать ангелом. Научусь.
Ангел сжал своими пальцами её ладонь.
- Ты сумеешь. Я уверен в тебе. Прости.
- За ложь? Прощаю. Я давно простила. Эта ложь ничего не значит. Ты правда всё ещё любишь меня, Рафаэль?
- Люблю. Ты же знаешь, это - навсегда.
Она с улыбкой поцеловала его в щёку.
- Это – единственное, что сейчас действительно важно.
***
За окном стремительно холодало. Казалось, что вот-вот пойдёт, не дожидаясь ноября, снег. В общем-то это было бы справедливо: поскорее вернуть должок за все прошлогодние зимние дожди.
Лика, со своим непобедимым упрямством, несмотря на пробирающий холод, сидела у открытого нараспашку окна. Ангел изредка бросал на неё неодобрительные взгляды, всё сильнее закутываясь в плед.
- Рафаэль, мне кажется, я схожу с ума.
Ангел усмехнулся.
- Интересно было бы посчитать, сколько раз ты повторила эти слова с момента нашего знакомства.
Лика улыбнулась в ответ, тряхнула волосами.
- Язвишь. Это хорошо, значит ты не обижаешься на меня больше. Но нет, сейчас я говорю о другом. Я раньше сходила с ума в ожидании, сходила с ума от желания, сходила с ума в сомнениях… а сейчас я не могу объяснить свое сумасшествие.
- Лика, это любовь сводит тебя с ума. Запертая в четырех стенах, задвинутая в подсознание, она сводит с ума даже самых здравомыслящих. Особенно она жестока с умниками и скептиками: наверное, мстит им за то, что они всегда сомневались в её существовании.
Лика рассмеялась.
- Мне нравится твоя теория! Жаль, что она совсем не объясняет жестокости по отношению ко мне. Уж я-то не просто верю, я точно знаю, что любовь есть, даже когда для окружающих её присутствие не очевидно.
Ангел усмехнулся, отводя взгляд, чтобы издёвка в его словах была не такой явной.
- А ты с ней слишком часто игралась, милая моя, - с чужой любовью. Наверное, думала, что никто никогда не станет играться с твоей? Ну так для этого, как видишь, даже не нужен второй человек. Ещё немного – и ты сама себя успешно замучаешь.
Лика посмотрела на него с интересом. Внезапная мысль пришла ей в голову: если бы полгода назад рядом с ней был вот такой ангел, прямой, слегка циничный, не вылезающий вон из кожи, чтобы ей понравиться, - то её снов могло и не случиться.
- Эх, вот тут ты прав: замучаю. Но на самом деле ты и не справедлив: я никогда не игралась. При любой возможности я проверяла, на что люди согласны ради своей любви. Чисто исследовательский интерес – никаких игр, никакого обмана.
Рафаэль хитро улыбнулся.
- Да-да. Никакого обмана. Теперь она совершенно справедливо проверяет тебя. Пришло время и тебе показать, на что ты ради неё согласна.
Лика вздохнула и посмотрела в едва подёрнутое рассветом окно.
- На всё, ангел.
Где-то там далеко был он, близкий и недоступный: тот, кто виновен в её нынешнем сумасшествии, и кому было адресовано это «всё». Ангел, несмотря на явные успехи в понимании Лики и вообще жизни, ошибся. Это не любовь, это гордая Лика сама себя проверяет: хватит ли её сил, чтобы справиться со своими чувствами, оставить их в стороне и остаться верной своим новообретённым принципам.
- Вот и все так говорят: «На всё», - уныло продолжил ангел. - А когда приходит время, то не жертвуют и малым.
- Любовь – не жертвоприношение, - отрезала Лика. – Это – подарок. Абсолютно безвозмездный.
- Да, наверное. Только вот за то, чтобы обменять её на счастье, приходится приплачивать.
Да, сегодняшний вечер стоит обвести в календаре красным: сегодня ангел наконец начал понимать то, что поняла Лика, когда ей начали сниться запретные сны.
При мысли об этом, Лика улыбнулась.
- Ты и сам любишь… Готов ли ты всем ради меня пожертвовать? Всё отдать, чтобы я была счастлива?
Ангел с сожалением покачал головой.
- У меня нет ничего из того, что могло бы сделать тебя счастливой.
- Есть, ангел, у каждого есть, но мы осознаем это как раз тогда, когда отдаем. Ты смог бы?
Он опустил взгляд, изучая свои пальцы.
- Я не знаю. Если буду уверен, что это не зря, то, конечно, да.
- А ты не невозможного просишь? Знать будущее… Ты лукавишь, ангел. Ты, наверное, и правда готов пожертвовать многим – но не ради любви, а ради себя, исполнения своих желаний. Нет, ангел, это работает не так. Даря, взамен ничего не просят.
Рафаэль посмотрел на Лику. Её взгляд был устремлен всё туда же, сквозь мутные стёкла.
- Я бы тебе подарил весь мир.
- Красиво. Жаль, что неправда.
Ангел вздохнул, не желая признавая вслух, что она права: однажды он уже обещал сделать её счастливой, но вместо этого, как полный дурак, пытался приручить её к себе.
Как же жаль, что жизнь крайне редко даёт нам вторые шансы, а ещё реже их дают такие женщины, как Лика, таким мужчинам, как Рафаэль.
***
- Лика, а можно сегодня я задам тебе сложный вопрос?
Она улыбнулась и с готовностью повернулась к ангелу.
- Пожалуй, уже давно твоя очередь. Если я смогу, то отвечу.
Ох, как не хочется, чтобы улыбка слетела с её губ, но всё же…
- Лика, а ты не думала о том, что он, быть может, просто не любил тебя?
Лика перестала улыбаться, обхватила руками колени и отвела взгляд к окнам дома напротив. Окна жили своей жизнью, и она была интересна – но, к сожалению, не помогала в поисках ответа.
- Ангел, мне твой вопрос очень не нравится, ты знаешь: я сама каждый день думаю об этом. Но ты спросил очень вовремя… Я как раз во всём разобралась и теперь знаю ответ.
Он усмехнулся.
- Дай угадаю.
- Нет, не угадаешь. Я слишком долго размышляла, очень старалась быть объективной. Вот скажи: а что вообще такое любовь?
Ангел усмехнулся, глядя в глубину своей кружки с чаем.
- В нашу первую луну ты задала мне очень похожий вопрос. Думаешь, что-то изменилось?
Она загадочно улыбнулась.
- Да, Рафаэль, я уверена, что изменилось. Думаю, сейчас ты понимаешь, что был не прав.
Он улыбнулся в ответ. В конце концов, задавая свой вопрос, он рассчитывал дать ей выговориться. Если она хочет говорить о любви, а не о её объекте, - то он ей в этом отказывать не станет.
- Мне кажется, я понимаю, о чём ты говоришь, Лика. Если честно, я вообще я стараюсь не использовать без крайней необходимости слово «любовь». Его так много терзали, рвали на кусочки, собирали вновь, лепили ярлыком на всё, что попадётся под руку. Так не должно быть. Для многих людей это – лишь очередная комбинация букв, в которую можно упрятать так много смыслов.
Лика кивнула.
- Точно. Вот и я долго думала, пытаясь дать ей ёмкое определение. А потом поняла, что это глупо. Она – не просто слово. И не то, что за ним скрыто, на что налеплен указатель. Она – кусочек жизни. Иногда крошечный, едва ли длиннее секунды... Иногда – бесконечный, переживающий саму жизнь. Нельзя говорить о любви, как о предмете. Нет, я не буду давать ей философских определений – у меня для этого недостаточно опыта.
Ангел поставил чашку на подоконник и внимательно посмотрел на девушку. Она смотрела на него не менее задумчиво. Он ведь знал, как отзовётся в её душе его вопрос. Не мог не знать, что сыплет соль на самые глубокие её раны. Жестокий, жестокий Рафаэль... Зря он это сделал, плохо он знает свою новую Лику.
Она улыбнулась и продолжила:
- Рафаэль, каждый, кто захочет разложить любовь на элементы или нарисовать в виде схемы, заметит: в этой схеме чего-то не хватает. Как счастье – не просто набор сбывшихся желаний, так и любовь – это не только краски, запахи и вкусы. Можно бесконечно продолжать список ее ингредиентов, но если кто-то другой возьмёт его в руки, то наверняка начнёт что-то вычёркивать. Не всему мы можем дать универсальное объяснение и не всё способны понять. Потому что всё, о чём мы можем уверенно судить – это мы. В этой схеме, расчерченной на листе бумаги кропотливым скептиком, не хватает одного слова. «Моя».
Она помолчала пару секунд, ожидая, когда до него дойдёт смысл её слов, и почти с удовольствием, с лёгкой улыбкой на губах, глядя в его чистые голубые глаза, стала говорить дальше:
- А вот о своей любви я знаю всё. У моей любви, милый ангел, - вкус горького шоколада и красного вина; в ней чувствуется коньячно-лимонная нотка; она слегка терпкая и неизменно согревающая. Моя любовь пахнет кедровыми лесами, чёрным кофе, ключевой водой и холодным утром. Она соткана из огня и нежности, удовольствия и взаимопонимания, свежести и задора, силы и честности. У неё глаза цвета каштанового мёда, мягкий голос, который можно слушать бесконечно, улыбка, теплее которой нет, и звонкий заразительный смех.
Ангел сидел, не шелохнувшись, глядя на лицо Лики, но будто куда-то мимо неё. Пожалел ли он о своём вопросе? Или всё же ангела в нём больше, чем человека?
Лика улыбнулась ему слегка извиняющееся улыбкой, но совершенно не жалея о своих словах.
- Вот такая у меня любовь, Рафаэль. Другой нет и не может быть, потому что она – часть меня самой. Любовь, милый ангел, живет в каждом из нас: её нельзя выпустить наружу и поставить на полку - как солнце, которое видят все, но никто никогда не подержит в руках. Благодаря тому, о ком ты спросил, я узнала, что это такое, почувствовала, поняла. И потому мне смешно, когда я вижу словосочетание «невзаимная любовь» - ведь не может быть взаимным то, что принадлежит лишь одному. Взаимность имеет значение для счастья, а любви она вовсе не требуется.
В комнате воцарилось звенящее молчание. Лика отвела глаза, вновь отстранённо скользя взглядом по окнам дома на противоположной стороне проспекта. То, что она говорила сейчас ангелу, - очень жестоко. Но и он был к ней очень жесток, когда спросил…
Она решительно вздёрнула подбородок, одарив своего собеседника резким и прямым взглядом.
- Рафаэль, а почему ты задал свой вопрос про него? Почему ты в нём сомневаешься?
Ангел опустил голову, смутившись.
- Он же отпустил тебя. Отказался от тебя, хоть и понимал, не мог не понимать, что это ничего не изменит, не сделает его жизнь счастливее, лучше. Даже проще не сделает.
Она вздохнула. Прижала колени покрепче. У всякой жестокости есть обратная сторона.
- Да, отпустил. Но, как ни странно, это ничего не значит, кроме одного: он испугался. Он - трус, но совсем не обязательно – лжец.
- Если бы любил, то не побоялся бы.
Лика усмехнулась. С каждой минутой этого разговора в ней крепло ощущение, что за три месяца, проведённых с ангелом порознь, она повзрослела на десяток лет. С кем поведёшься…
- Рафаэль, ты бы не побоялся, и я, наверное, не побоялась бы, но он - другой. Что бы это ни было – то, чего он испугался, - оно не так просто. Он был со мной совсем недолго и потому посчитал, что сможет меня забыть.
- Разве так бывает? Разве можно забыть того, кого любишь?
- Ангел, да ведь я у тебя на глазах не так давно падала в пустоту и выбиралась из неё, забывая того, кого называла любимым.
- Это другое, Лика, это была не любовь. Сейчас это совершенно очевидно нам обоим.
Лика кивнула.
- Да, правильно. Так может и он, оставляя меня, надеялся, что чувства ко мне – лишь страсть, жажда близости? И сейчас, стиснув зубы, заставляя себя не пересматривать мои фотографии и не перечитывать письма, он ждёт, когда же она пройдёт… Когда получится прожить день, не думая обо мне. Он был настоящим со мной, в этом нет сомнений даже у тебя. Теперь он не может быть настоящим даже с самим собой.
Лика вздохнула. Ангел бросил на неё осторожный взгляд: действительно жалеет его? Того, кого только что назвала трусом?
Её голос стал почти шепотом:
- Знаешь, Рафаэль, очень часто бывает проще обмануть себя, чем всерьёз изменить свою жизнь. Я не оправдываю его, но могу понять.
- А может, ты как раз очень хочешь его оправдать?
Лика вздрогнула. Подняла на него глаза, полные слёз и злости.
- Ты пробовал, ангел? Был на его месте? А на моём? Не говори о том, чего не знаешь.
Он опустил глаза и не ответил. Молчание затягивалось, казалось, что разговор уже закончен.
Прошло не меньше десяти минут, когда она всё же вздохнула, стёрла ладонью слёзы с лица и тихим голосом проговорила:
- Нет. Нет, ангел. Я точно знаю: он любил меня, любит и сейчас. Я не успела спросить, что такое для него любовь. Но десятки раз он говорил мне, что любит меня. Откуда ему знать, что забыть, выкинуть из головы, перестать видеть во снах – невозможно? Что при каждом неосторожном взгляде, знакомом запахе, привычном жесте, случайно попавших на глаза письме или фотографии, все чувства будут возвращаться так, будто мы расстались только вчера? Кто мог бы рассказать ему, что, единожды узнав себя настоящего, не получится его бесконечно прятать? Никто не может этого объяснить. Каждый сам должен осознать и принять свои чувства. На то, чтобы понять, каково это – по-настоящему любить, нужно время.
«Увы, за это время боль может убить того, кого ты любишь», - подумал ангел, но посмотрел на Лику, уронившую голову на колени и дрожащую от слёз, - и промолчал. На сегодня хватит жестокости.
***
- Лика, ты только не обижайся, но я спрошу тебя.
Девушка повела плечами, посмотрела на ангела немного печальным взглядом.
- Давай, чего уж. Вся эта луна состоит у нас из вопросов и ответов.
- Лика, как ты смогла расстаться с ним? С твоей готовностью к самопожертвованию... Я хочу сказать, что ты ведь знаешь: он светится счастьем рядом с тобой. Я, глядя на вас, думал, что ты будешь делать его счастливым до тех пор, пока не закончатся твои силы. Ночью плакать в подушку... Днём улыбаться и держать его за руку. Почему ты изменила себе?
- Ты же сам себе ответил.
Ангел удивлённо смотрел на неё. Девушка вздохнула. По-простому не получилось, значит, придётся произносить эти слова.
- «Пока не закончатся твои силы». Здесь весь ответ. Я могла бы, я хотела… Больше всего на свете хотела делать его счастливым день за днём, отдавать себя так долго, как только смогу. Мне было так больно видеть грусть в его глазах – и так сладко видеть, как он преображается рядом со мной. Нет, дело не только в самолюбии и самоуверенности. Ты-то знаешь… Он заслуживал счастья, стоил любых усилий, стоил так многого – того, что по какой-то невероятной причине он не получал без меня.
Но, когда отдаёшь своё тепло, свою нежность, свою заботу и спокойствие, - то они очень быстро заканчиваются. Их нужно получать в ответ. Он многое давал мне в ответ… Но не всегда, и не только мне. Растрачивал полученное от меня раз за разом – впустую. То есть, конечно, не совсем впустую: он-то знал, зачем делает это. А я? Надолго ли хватило бы меня? Как скоро он бы встретил вместо лучащейся счастьем девчонки другую, ту, что он не знал никогда: потухшую и обессиленную?
Этот финал был неизбежен. А я хочу, чтобы он знал меня только такую, только ту, что он полюбил. Он так много дал мне невероятного, потрясающего, того, что никто и никогда больше не даст. Я такого финала допустить не могла, не с ним.
Ангел кивнул. Тема исчерпана, ответ получен – гораздо более полный, чем он ожидал.
А Лика улыбнулась.
Ничего не меняется: она всё так же улыбается, вспоминая о нём. Так будет всегда, наверное. Обида давно ушла. Было только тепло внутри, которое он дал ей, а она – сохранила.
Он оправдан по всем статьям – и не могло быть иначе.
Ангел смотрел на неё всё также задумчиво, но, кажется, решил, что вопросов больше задавать не стоит. Он просто не мог понять, что сейчас она наполнена под завязку мыслями, ощущениями и чувствами. Его помощь сейчас очень нужна – чтобы распутать этот клубок, отделить то, что важно, от всякого мусора и ничего не значащих деталей.
Она поймала его этот взгляд и улыбнулась.
- Ангел, я же вижу тебя насквозь. Если снова хочешь спросить – спрашивай. Ничего не бойся, мне гораздо больше нравится разбираться в своих мыслях, разговаривая с тобой, а не с дневником. Я не боюсь оказаться не права. И правды тоже не боюсь.
Рафаэль вздохнул и улыбнулся в ответ.
- Ты совсем другая. Я за год узнал столько разных тебя, что иногда просто теряюсь, думая, какая из них передо мной.
- Тебе больше не придётся теряться. Я останусь такой. Я такая себе нравлюсь.
«Нравлюсь себе такая, какой он сделал меня.»
- Хорошо. Тогда я спрошу. Лика, ты могла бы сейчас простить его?
- Эх, ангел… Вот говорят, что женщина прощает всё, когда любит. Это неправда: если женщина очень любит – она не сможет простить предательство. Для неё человек, которого она любит, и человек, который ее предал – разные люди. Она не сможет предателя любить просто потому, что любит совсем другого человека. Она останется с ним, сохранит его в своём сердце, а второго вычеркнет из своей жизни. Негодяев и предателей не любит никто, разве что упрямые дурочки, которым легче мучаться, чем признать, что они тратят себя на недостойного человека, да мазохистки с искалеченной психикой, - и это как раз тот тип любви, который обязательно следует лечить, причём на максимально возможном расстоянии от её объекта. Здоровая и неглупая женщина прощает, когда ощущает максимум зависимости и минимум чувств. Для прощения нужен здравый смысл, рассудительность, некоторый расчёт. Прощению неизбежно сопутствуют торг, оценка будущих рисков, попытки их минимизировать. Разве влюблённая женщина способна ко всем этим, очень разумным, действиям?
Лика вздохнула, глядя в окно.
- По счастью, ангел, он не предавал меня. Он – тот, кто проявил слабость, и, хотя я не ожидала от него этой слабости, я могла бы её принять и с ней смириться. Простить его за это.
- Ты же любишь его. Может, это – именно то счастье, а идеального просто не бывает?
- Спрашиваешь, смогла бы я вернуться, согласиться, что всё будет по-прежнему? Быть великодушной? Нет, ангел. Это – точно нет. Великодушие – прекрасное качество, сильное, благородное, но не для всех. Оно от природы свойственно мужчинам, от них всегда его ждут. Они могут и должны быть великодушными, поскольку они сильнее и разумнее. Не каждый на него способен, но каждому оно к лицу. А вот от женщин его обычно не ждут. Женщина может быть слабой – и потому согласиться на условия мужчины. Может быть мягкой – и потому не упрекать мужчину в его проступках. Но вот великодушие, дарование прощения… Для женщин это – самая крайняя мера: они прибегают к ней, когда другими чувствами или поступками покорить мужчину уже не могут. Даже не покорить, а удержать. У этой меры действительно сильный волнующий эффект, но он, увы, недолговечен. А потом? Что потом делать? Более сильного средства уже не найти. И я не хочу ни в коем случае, чтобы он вдруг стал любить меня сильнее, за то, что я вернулась, простила его. Это – не любовь… Эмоциональный поводок в красивой обёртке. Любят не за что-то. Любовь или есть, или её нет. Если она есть, то ему не требуется моё великодушие – он прекрасно знает, что нужно сделать, чтобы мы были вместе.
Лика глубоко вздохнула. Задумалась, сомневаясь. Но всё же добавила:
- А если любви нет… То великодушие лишь продлит мои мучения.
***
Мы глубоко нелогичны. Сначала мы говорим: я хочу узнать тебя по-настоящему. Долго ломимся в закрытую дверь, пробиваем чужую броню, вытаскиваем по крупице того, кто прячется за ней. Радуемся каждой победе на этом пути, каждому успеху. Поощряем, подбадриваем. Словно это какое-то личное достижение: увидеть другого человека полностью обнажённым, беззащитным.
А потом говорим: знаешь, с тобой так сложно, тебе надо быть посдержаннее. Нам кажется, что стало слишком искренне… Что же мы ожидали увидеть, и почему оказались не готовы к тому, что получили?
Любить – значит беречь. Того хрупкого человека, его беззащитную душу, которую тебе, лишь тебе, доверили, показали... Мы готовы показать его тому, кого любим. Готовы довериться, обнажиться. Мы верим, что он не обидит, долго присматриваемся к нему, прежде чем устроить душевный стриптиз.
Учимся отвечать на сложные вопросы, учимся не лукавить, не утаивать, говорить, даже когда больно и неприятно. Вытягиваем из себя того, кого сами давно не видели.
Но после каждой новой попытки мы всё реже и всё сложнее начинаем раскрываться перед людьми. Всё больше становится условий, всё придирчивее мы к тому, кто хочет стать нам близок.
А потому что нет удачных попыток. Ни одной, не вызвавшей сожаления: «мне стоило бы молчать». Если бы она случилась, если бы такой человек нашёлся, то никаких последующих просто не было бы.
Наверное, самое большое счастье и единственный смысл всех поисков в том, чтобы найти того человека, который не заставит нас пожалеть о том, что мы были с ним искренними.
Увы, зачастую поводы пожалеть и закрыться мы придумываем себе сами.
Нам сложно быть объективными. Любые яркие эмоции заставляют нас забывать об эмоциях, испытываемых в этот момент другим, близким нам, человеком. Когда мы счастливы, это не столь критично, ведь мы раздаем счастье окружающим, излучаем его, и, в конечном счёте, выравниваем эмоциональный фон свой и своих близких.
Плохо, когда нам плохо. Мы страдаем от боли; мы ищем виновных в своей боли; мы, в конце концов, ищем выход из ситуации, способ от боли избавиться или притупить её. Нас перестают волновать чувства других. Мы легко обвиняем их в наших страданиях. И ещё легче – жертвуем ими, когда выбираем средство от этих страданий.
Не звоним, не реагируем на чужие звонки. Не отвечаем, когда к нам обращаются. Огрызаемся, когда требуют ответа. Наказываем молчанием тех, кто вовсе этого не заслуживает. Изгоняя своих внутренних демонов, избавляемся от тех людей, которые хоть и помогали их выпускать, но никогда их не создавали. Решая конфликты между двумя людьми, привлекаем третьего, вываливая на него все накопленные негативные эмоции, весь ворох проблем, которые он не в силах решить.
Хорошо, если хотя бы потом, по истечении какого-то времени, мы вспоминаем, какой ценой излечились, кого обидели, кого свели в такую же (а может и более глубокую) пропасть из тоски и бессилия. Находим в себе силы попросить за это прощения, сказать: «Ты мне очень дорог, я был эгоистом, я забыл подумать о тебе». Не всегда и немногие могут это, хотя это, казалось бы, так просто: немного сочувствия, немного способности встать на чужое место.
Да, часто мы вполне обоснованно ждём, чтобы человек помог нам по собственной инициативе, ведь в любом конфликте виноваты два человека. Почему я должен выбираться сам из каши, которую варили мы оба? Его тоже нужно утопить в ней как следует...
Но разве не в этом суть отношений: помогать тому, кто нуждается, не записывая эту помощь на счёт друг друга? Мы же не на рынке. Мы – единое целое.
Лика встречает ангела задумчивым взглядом.
- Рафаэль, а ведь я очень виновата перед ним.
Ангел удивлённо смотрит на неё.
- Ты? Виновата? Ты, кажется, уже совсем запуталась, Лика.
Лика покачала головой.
- Нет, напротив, я отчаянно хочу распутаться и всё понять. И сейчас я поняла то, что не могла увидеть, поглощённая своими обидами и уязвлённой гордостью: я очень виновата. Мне раньше это в голову не приходило, обида и тоска мешали мне думать. Я не могла здраво оценить своё поведение.
Ангел смотрел на неё всё также непонимающе.
Она вздохнула и продолжила.
- Он всегда был честен со мной, но в какой-то момент я перестала ему доверять и верить. Несколько больно ранивших меня слов перечеркнули всё, все прочие слова и поступки. Они звенели у меня в ушах и лишали меня способности воспринимать реальность. Более того, я позволила этому состоянию разрастись, утянуть меня за собой, разрушить то, во что я несколько часов назад верила. А почему я допустила это, пустила сомнения в свою голову и позволила им всю меня занять? Грош – цена моей любви, ведь я позволила себе сомневаться в любимом человеке, в том, что он – такой, каким я его знаю, каким он был со мной всегда. Я, конечно, знаю, почему это произошло: я испугалась, что история повторяется. Что я опять доверилась зря и не тому человеку. Не сознательно, а интуитивно моё подсознание желало уберечь меня. Но это не оправдание, не повод не верить в него, сомневаться в нём, именно в этом человеке, ведь он – другой. За тысячу теплых слов, которых до него не говорил мне никто и никогда, за миллион счастливых мгновений, прожитых вместе, я отплатила ему недоверием. Да, он мог оказаться не тем, кем я его считала. Но это – мой выбор, довериться ему я решила сама, и выбрала его я сама, признания и обещания – никто их из меня не вытягивал. И из-за нескольких, очень честных, хоть и мучительно болезненных, слов я обесценила свои чувства и признания ядовитыми сомнениями.
Лика подняла взгляд на лицо ангела. Теперь он смотрел на неё очень серьёзно и очень понимающе.
- Любовь, милый ангел, не жива без доверия. Если ты решаешься отдать себя другому человеку, то не должен сомневаться в нём. А если доверия нет, то о какой искренности и любви может идти речь? Любовь без доверия - просто взаимная пытка.
***
Почему мы обижаем и расстраиваем тех, кого любим?
«Прости, я не хотел», - этими словами можно ответить, наверное, вообще на что угодно. Но если не хотел, то зачем делал?
Мы все когда-то были жестокими детьми. Обрывали крылья майским жукам или лапки мухам. Шутили, порой жестоко, над теми, кто отличается от остальных. Рассказывали маленьким страшные истории, зная, что ночью им будут сниться кошмары.
Мы вырастали в жестоких подростков, высмеивающих неразделённую любовь, дающих обидные клички и сверстникам, и взрослым. Своими шутками делали невыносимой жизнь тех, кто не был похож на нас.
Стоит только задать вопрос: «Зачем ты это сделал?» - «Я не хотел».
Я вот не верю. Это самая большая ложь между людьми. Хотел, конечно, хотел, нет, не увидеть плачущую женщину, и конечно – не вести потом этот разговор. Хотел выговориться, - и не сдержался. Хотел посмотреть на реакцию, - хоть она и предсказуема. Хотел не думать о последствиях своего поступка. А вот если бы «не хотел», - то задумался бы. Насколько меньше слёз и обид было бы в мире, если бы мы думали, прежде чем что-то говорить или делать?
Я боюсь говорить эти слова вслух, потому что они нивелируют само понятие любви, но, сколько этих поступков и ранящих слов мы совершаем и говорим намеренно? Им нет числа. Когда хотим задеть в ответ, или просто будучи не в настроении. Когда что-то кипит внутри нас, и мы, неосознанно, выливаем эту кипящую смолу на любимого человека. Может он заслужил? Да, может. Но как у тебя язык потом поворачивается называть его любимым? Любить – значит беречь... В том числе и от себя.
«Она у меня отходчивая», - слыша эти слова, я боюсь даже подумать, сколько боли мужчина успел причинить женщине, пока пришёл к этому простому выводу.
«Он меня всё равно любит», - всё равно, хотя точно знает, какая ты дрянь, ни во что не ставящая его желания, его душевный покой?
Любить – значит дарить спокойствие. Вокруг бури, ураганы, конец света, но вы двое – вместе.
Но самое жестокое: ранящие слова произнесены; пауза в долю секунды; «прости, я не хотел». Ты даже не ждёшь реакции, ты знаешь её, прекрасно знаешь, что твои слова сейчас острым ножом оставили ещё одну черточку на сердце... Чего же ты не хотел?
Ради той, что ты зовёшь любимой, ты не смог даже такой малости: не быть причиной её слёз.
Лика решительно отставила кружку в сторону, подняла взгляд на ангела.
- Ангел, у меня вопрос к тебе. Ну такой, опять, не простой. Мне его задавать так же непросто, как тебе будет отвечать, но я всё-таки попробую.
Он отодвинулся от неё немного: не потому, что хотел быть дальше, а потому что половина смысла подобных вопросов – во взгляде, не глядя на неё, можно ответить совсем не то, что спросили.
- Давай. Я тоже попробую – ответить честно.
- Ангел… В тот день, когда ты узнал… Когда прочёл мой дневник… - он вздрогнул, и она тут же с волнением сжала его ладонь. - Нет, я не хочу спрашивать, что ты чувствовал. Я уже вижу в твоих глазах тень тех чувств. Я хочу спросить другое: ты считал моё поведение, мои чувства… к нему… предательством?
Ангел всё так же внимательно смотрел ей в глаза. Что он хотел в них увидеть, уже было не важно, - в них была боль. Ей было больно от того, как она поступила с ним. Не могла поступить иначе, но и не мучиться после этого поступка не могла… Однако всё же заставила себя вспомнить, чтобы задать этот вопрос. Это так важно?
Кажется, это – тот самый момент, когда ему нужно быть мужчиной, а не наивным ангелом. Он покачал головой.
- Нет, Лика. Не считал. Я чувствовал себя обманутым. Я чувствовал себя опустошенным – потому что верил, что ты любишь меня. Но это не предательство. Когда ты сам себя убедил в чём-то, и не получаешь этого – это не предательство, это – заблуждение. Когда тебе что-то пообещали, но не выполнили, - это не предательство, это обман.
- Такой подробный ответ – ты как будто знал, что я у тебя это спрошу.
Ангел усмехнулся.
- Да нет, конечно, не знал, но я ведь и сам много думал о том, что происходит внутри меня. У меня было достаточно времени на то, чтобы подумать, понять, и, конечно, на то, чтобы простить тебя после.
Лика отвела взгляд, снова удивляясь тем переменам, что случились с ним за последние месяцы. Ему не нужна теперь её жалость. Её милый ангел наконец-то повзрослел, из мальчишки превратился в мужчину, а ни одному мужчине не нужно, чтобы ему из жалости позволяли чувствовать себя любимым.
- Ангел… Рафаэль, я тоже долго думала. И, мне тоже кажется, что то, что ты прочёл в тетради – не предательство. Предательство случилось позже: когда ты ушёл, а я ничего не сделала, чтобы облегчить твою боль. Ты прости меня за это, это – худший из моих поступков.
Предательство – не в том, что ты уходишь. Не в том, что перестаёшь любить. Не в том, что любишь другого. Оно – в том, что ты сперва уверяешь человека, будто он нужен тебе, а потом оставляешь его на обочине своей жизни наедине с его болью.
***
Дневник Лики
Всё вернулось к началу. Я снова вижу тебя лишь в своих снах – но почти каждый день. В любом сюжете, любой истории моя фантазия находит место для тебя.
Отступили те жуткие кошмары, от которых я дрожала последние недели: те, где ты уходишь, или те, где я вижу тебя с другой. Остались только светлые тёплые сны, в которых ты улыбаешься мне. И теперь не надо угадывать, что означает тот или иной сон. Всё стало просто и понятно: мне не хватает твоей улыбки. Тебя.
Каждый день, начиная с того дня, как мы расстались с тобой, я в 14.00 прихожу на то место: где мы встречались несчётное количество раз - и где случилась наша последняя встреча. Я не договариваюсь с тобой и не сообщаю тебе об этом. Где-то в глубине души надеюсь тебя увидеть, надеюсь, что и ты вспомнишь, проедешь мимо, но разумом понимаю: это только мои мечты. Не из-за них я прихожу.
Я прихожу, чтобы просто побыть наедине с моими мыслями о тебе. Попрощаться с тобой у меня не получается совсем-совсем. Может, увлёкшись любыми другими делами, я бы отпустила тебя хоть ненадолго, но я снова и снова прихожу сюда, потому что на самом деле – не хочу отпускать, и даже боюсь отпустить.
Я прихожу, чтобы вспомнить, как ты делал меня счастливой. Вспомнить моменты наших встреч: такие одинаковые и такие непохожие. Я вспоминаю их, и мне становится теплее. Мне становится проще не забывать о тебе, верить в тебя, помнить, каким я тебя полюбила.
Если кого-то лечит время – не верь, это наглая ложь, время лечит лишь тех, кто выдаёт за любовь химию в своей голове. Любовь не лечится временем. Ты остаёшься самым лучшим для меня, и как при этом искать кого-то другого? Согласиться на похуже, но поудобнее? Нет, никогда. Лучше быть одной.
Я начинаю перебирать наши сообщения в телефоне, улыбаюсь тебе – снова – как и тогда, когда читала их впервые. Знаю их уже наизусть, но пальцы сами тянутся к ним.
Мы – в них: в наших письмах, в словах, сказанных друг другу, в наших местах и наших, не забытых и не брошенных, привычках. Я цепляюсь за них, они не позволяют мне увлечься фантазиями и домыслами.
«Милая, я с тобой». Ты так часто повторял мне эти слова, они укутывали меня, теплым пушистым пледом ложились мне на плечи. Я слышала их и забывала о любых печалях и переживаниях.
«Я с тобой, всё хорошо». Возможно, это были самые важные слова, что ты говорил мне. Ты говорил так много и таких разных, у меня лежит в верхнем ящике стола целый ворох твоих писем, и каждое дорого мне, каждое – часть нас. Но в этих словах был весь ты, и всё наше «вместе». Ты со мной, ты помнишь обо мне, даже когда тебя нет рядом; я верю тебе и жду тебя. Они и правда давали такой эффект: ты произносил их или писал мне, и всё становилось хорошо. Я улыбалась, я поднимала высоко голову, я могла всё преодолеть, понять, отбросить в сторону ненужное.
Я часами, до глубокой ночи, жду ответа на свои откровения, изматываюсь, думая, что сказала или написала что-то не так, но потом читаю: «Родная, не тревожься, я с тобой». После этих слов не может быть тревог, лишь улыбка на лице и тепло в груди. Я засыпаю и вижу самые сладкие сны. Я просыпаюсь и первое моё желание – услышать твой голос, который добавит к этим словам пару нот – моё имя и горсть искр – от твоего, лишь для меня горящего, огня.
«Не волнуйся и ничего не выдумывай, я с тобой». И вот – я вся твоя, я выкидываю из головы любой хлам и смиренно жду, когда ты придёшь, обнимешь меня, прижмёшь к себе, поцелуешь мои волосы. День, два… Мне кажется иногда, что я могла бы прождать тебя вечно, если бы только каждый день начинался с этих слов. Я так привыкла, что ты есть у меня, есть внутри меня, пусть – не рядом, но совсем близко; в глубине моего подсознания всегда оставалась эта мысль о тебе. Лишь три коротких слова нужны мне, чтобы вспомнить об этом.
Иногда моё сознание начинает свою злую игру, заставляя сомневаться в тебе. Мне кажется, что тебе без меня легко и хорошо. Наверное, это мой самый большой страх, вот почему я допускаю это. Страх того, что я всё-таки, несмотря ни на что, ошиблась в тебе. Что ты – не такой, каким я люблю тебя. Я боюсь, что ничего особенного между нами не было, обычная игра – только тоньше: более изощрённая, более убедительная.
Если это так, значит я – полная дура, и совсем безнадёжна. Если самое сильное чувство в моей жизни оказалось подделкой, то у меня нет шансов. Любой будет бледной копией. Любые эмоции будут неизбежно подвержены сравнению: сравнению, которое всегда будет в твою пользу.
Видишь ли, я ведь люблю тебя. Я всю свою душу отдала тебе, вывернула наизнанку, каждый миллиметр меня был и остаётся лишь твоим.
Мне следовало сказать тебе об этом раньше, повторять это каждый день, при каждом нашем разговоре, при каждой встрече. Среди твоих писем я снова и снова встречаю эти слова, но я так и не научилась твоей краткости и прямоте.
Когда ты снова будешь со мной, то я не буду задавать никаких вопросов, не буду писать длинных писем и витиеватых фраз.
Я скажу тебе: милый, я так ждала тебя. Как мы раньше жили друг без друга?
***
Дневник Лики
Как мы выбираем того, с кем прожить вместе всю жизнь?
Мы, женщины, ищем того самого: обаятельного, в меру романтичного, сильного, уверенного, ответственного. Ещё какие-то качества по вкусу. Чего-то побольше, чего-то – поменьше.
Вы, мужчины, наверное, тоже что-то ищете. В сущности, набор качеств к этому рассуждению не имеет значения, и потому, чтобы никого не обидеть, я не буду их перечислять. Остановимся лишь на том, что идеальная женщина настолько же классический персонаж, насколько и идеальный мужчина.
Чем более высокого мы мнения о себе, тем более притязательны в выборе партнёра. И вот, случается чудо, и мы находим именно того, кого искали. Часто ли? Скорее нет, чем да. Даже это сейчас не важно, этим показателем тоже можно пренебречь.
Всё самое интересное происходит после того, как мы встретили того самого, правильного, классического, хоть с какой стороны посмотри – прекрасного человека. Мы вдруг понимаем то, что понять могли бы и раньше: а тебе-то, вот лично тебе такой ли человек нужен? Или он нужен тебе, потому что он – ценный трофей, всем надо – и мне тоже?
Женщина встречает сильного мужчину с крутым характером. Он любит её. А она говорит ему: милый, ты не мог бы быть поспокойнее? И помягче? Кому нужны эти твои искры во все стороны. Кому нужны твои эмоции? И ещё, будь любезен, спрашивай меня, прежде чем что-то делать.
Мужчина находит умную, эффектную, знающую себе цену, женщину. Она любит его. Дорогая, тебе стоит поменьше думать о работе и побольше – о семье. И, пожалуйста, давай поменьше платьев, а лучше – смени их на брюки. На кого ты пытаешься произвести впечатление, если я уже здесь? И постарайся держать своё мнение при себе, я – мужчина, я здесь главный.
… Мысль, наверное, понятна, не стоит её развивать и добивать тех, кому она близка. Мы так часто находим не тех, кто нам нужен, потому что это «ценный экземпляр», которым можно хвастануть перед знакомыми. А потом ломаем их, и, в лучшем случае, всю жизнь живём с ними рядом, но с ощущением «чего-то не того», а в худшем – оставляем их в полной уверенности, что с ними что-то не так.
Мы и сами не можем быть объективными по отношению к себе, бесспорно, но менять себя, чтобы угодить другим – верный путь к тому, чтобы никогда не стать счастливыми. Ведь счастье – это когда тебя принимают таким, какой ты есть, и при этом смотрят на тебя не снисходительно, а с восторгом и обожанием.
Бернард Шоу утверждал, что любовь – это грубое преувеличение несущественного различия между одним человеком и всеми остальными. Мы часто путаемся в своих же словах, не желая сознаваться в том, что Шоу был прав: все люди примерно одинаковые. Делим на типы и типажи, занимаемся психоанализом, группируем и обобщаем... Ради того, чтобы потом сказать про кого-то: «Но он – особенный». Вот так, в три слова – и вся логика, миллион научных исследований вдребезги! Ведь мой «особенный», да ещё «особенные» всех окружающих меня людей – и вот оно, население нашего голубого шарика во всей красе.
Наверное, смысл жизни и высшее её счастье в том, чтобы помочь кому-то разломать эти теории, типологии и обобщения. Стать «особенным»... В одно слово выделить человека из всех, не просто выделить, а отделить, признать уникальным, неповторимым и, главное, незаменимым.
А, в общем-то, разве бывает любовь без преувеличений? «Мой – самый красивый, самый умный, самый порядочный...» - без этого, по крайней мере на первых порах, не обходится ни одна пара. Кстати, даже совсем не обязательно так думать, но качества, которые мы ценим, в сочетании с тем, что этот человек – уникален для нас, возводятся в превосходную степень совсем неосознанно. Вы задумывались, что первично: «Он самый лучший, я люблю его и не могу без него» или «Он самый умный, самый красивый»? Я готова обосновать свою позицию каждому: мы сначала любим, а уже потом придумываем за что. Сначала эмоции, а потом логика: потому что логика никогда не успевала за чувствами, она слишком неповоротливая, слишком «в рамках».
В этих несущественных различиях между людьми всегда будут для нас преувеличения, в том числе и грубые, до тех пор, пока мы не перестанем задумываться о том, чем один человек отличается от другого, и не научимся воспринимать «он – особенный» как аксиому. Ведь не зря далеко не всем подвластна логика, но каждый способен на эмоции.
В этом – принципиальная разница между «полюбить» и «выбрать». Мы выбираем, оценивая. Мы любим, игнорируя оценки.
***
Дневник Лики
Чаще всего, чтобы познать ценность какого-то мгновения, нужно очень много времени: год за годом удаляться от этого мига, с каждым днем всё явственнее осознавая, что его не вернуть. Так однажды это мгновение станет бесценным.
Когда думаешь, что впереди вся жизнь и спешить некуда - скорее всего впереди последние часы. И чтобы успеть всё, чтобы не жалеть потом, лучше жить каждый день как последний.
Я приходила к этому много раз – но вновь и вновь, едва почувствовав над головой безоблачное небо, забывала, что будет снова гроза с холодным ливнем, и снова останется лишь сидеть у окна и ждать солнца...
Уверенность в неизменности жизни убивает ощущение чуда. А чудо – то, чего нужно ждать всегда, и, когда оно приходит, – ни на секунду не допускать его обыкновенность. Каждое слишком доступное и легко добытое чудо требует в итоге немалой платы. Доступное счастье – иллюзорно. В полночь все случайно появившиеся кареты превращаются в тыквы, а почувствовавшие было себя принцессами Золушки вынуждены возвращаться к отделению маковых зернышек от пшена.
Ничто не случается по взмаху волшебной палочки. Как минимум кто-то сильный, имеющий право на чудо, должен держать эту палочку в руках. А когда право волшебства дают тому, кто боится его последствий – чары растворяются в воздухе, едва лишь пробьет полночь.
Когда сбывается желание – это лишь шаг на пути к мечте. Для счастья мало лишь исполненных желаний: нужно ещё всё то, что постигается между их исполнением. Не принесёт счастья мечта, исполнившаяся в одночасье, её нужно выстрадать, выплакать, заслужить. Её нужно хотя бы дождаться. И чем чаще ты готов в ней разочароваться и бросить всё – тем ценнее становится каждый твой шаг на пути к ней.
Может, я пишу всё это лишь для того, чтобы успокоить себя, дать себе новые силы. А хоть бы и так! Не важно, вовсе, почему; не важно, какой ценой: я не отступлю. Я верю, что, однажды обманув себя из-за собственной слабости, никогда уже не найдешь сил вернуться на правильный путь и достичь того, что тебе по-настоящему желанно. Хорошо это или плохо, но я не умею не мечтать – а значит остаётся лишь идти вперёд.
Иногда на пути к мечте встречаются те, кого там не должно быть. Ты раз за разом тянешься, едва касаешься кончиками пальцев, но они снова и снова соскальзывают. Ты всё равно не отчаиваешься, рассчитываешь на каждый шанс, идёшь-идёшь и вдруг видишь: твою мечту кто-то другой уже держит в руках. Ему она и без надобности вовсе, он шёл совсем другой дорогой и за другой целью, но если что-то нужно тебе, то, быть может, и ему стоит приглядеться? Он улыбается, протягивает руку, хватает небрежно. На секунду раньше. Да пусть даже на год. Что такое год для вечности? Чем он лучше или хуже секунды? Главное, что ты уже опоздал... Остается лишь стоять и смотреть, как кто-то тискает, словно игрушку, то, ради чего сбивалось дыхание и билось сердце. То, ради чего ты жил, чем дышал. Самое обидное, что твой заветный приз он подержит, повертит, пощупает, пожмёт плечами – и поставит на полку: пусть пылится.
Никто кроме тебя не способен оценить твою мечту.
А что потом?
Потом – самое сложное и одновременно самое простое. Не сдаваться. Нельзя дарить свою мечту другому – пусть даже она сама далась ему в руки. Мечта стоит любых усилий. Она стоит даже боли. А иногда – и прыжка в бездну.
То ли дело – сказки. Сказка, в которой мечты сбываются, всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки, хоть мы и не замечаем этого или даже осознанно отодвигаемся от неё подальше, чтобы не обжечься. Когда хочешь плакать – и когда утопаешь в безоблачном счастье; когда её не ждешь – и когда о ней мечтаешь.
Сказка рядом до той секунды, в которой осознаешь, что она пришла в твою жизнь, материализовалась, её можно пощупать и пережить. В этот момент почему-то твоё: «Смотри-смотри, вот же... Только не тронь! Спугнешь!» вдруг сменяется самоуверенным: «А почему нет?..» Ты протягиваешь руку... Сжимаешь пальцы... И ловишь лишь воздух. Исчезла, испарилась... Спугнули. Ты же сам и спугнул. Сказка не терпит подготовки, предначертанности, вовлеченности в реальность. Она создана для того, чтобы в неё верить, а вовсе не для того, чтобы её жить.
О непрочитанных и нетронутых сказках можно говорить много: с маниакальностью исследователя, разглядывающего бабочку в метре от себя, но не смеющего коснуться её крыльев, знающего, чем притягательна ускользающая красота. Этих бабочек можно хранить только на красивых фотографиях – мгновениях реальности, кристаллизовавшихся из фантазии.
То же со сказками… Они остаются в целостности только до тех пор, пока хранятся в толстых тетрадках, с пометками на полях, записанные сбивчивым почерком (следствие неудержимого полета фантазии).
Не смейте, прошу вас, думать, что сказки сбываются. Нет.
Но есть одна хитрость: мы вполне можем прожить чьи-то чужие сказки.
***
Дневник Лики
«Сегодня, именно в тот момент, когда он больше всего был нужен, мне снова встретился один замечательный человек, которого я всегда считала волшебником.
Впрочем, встречается он часто. А вот свои волшебнические обязанности исполнять не всегда торопится. Иногда мне кажется, что он лучше меня самой чувствует, знает, в какой момент мне действительно нужно волшебство. В иные моменты я жду от него помощи, но, как выясняется, я могу справиться сама.
Сегодня он был снова кудесником!
Наша встреча началась с его слов: «Это точно вы? Я вас такую грустную узнавать отказываюсь». Она продолжилась словами: «Садитесь, рассказывайте».
Наши встречи остаются в моей памяти его словами. Не какими-то умными советами, полезными рассуждениями. Нет, он не учит меня, как жить. Он только выслушивает истории о том, как я живу – и добавляет к ним те слова, которые мне очень нужны. Как он чувствует, что говорить? Я сама не знаю, что хочу услышать, а вот он – знает это наверняка.
Я держу в руках кружку с чаем, ещё не сказав ему и пары предложений, и он, прежде чем отлучиться, чтобы закончить свои дела, включает мне музыку со словами: «Просто послушай и улыбнись, а я сейчас вернусь».
Он выслушивает короткий отрывок моей истории, которую я, почему-то, совсем не боюсь ему рассказывать, смотрит на меня долгим взглядом и – с неожиданной улыбкой, говорит: «Ты же такая счастливая, ты же даже не представляешь!». И я вдруг понимаю: Боже, какая я могла считать своё счастье трагедией?
К любым его словам прилагается его улыбка. К любой моей истории – тоже. У него не бывает плохо, у него бывает только спокойно и тепло. Атмосфера безусловного спокойствия – если на свете есть такое место, то это – его кабинет. Там уютно и спокойно, даже в отсутствие его самого. Там хочется забраться с ногами на диван и пить чай с лимонником. Там просто необходимо улыбаться мягко и говорить о самых что ни на есть серьёзных вещах. А всякие серьёзные вещи там становятся несерьёзными, проблемы – решаемыми, задачи – выполнимыми.
К сожалению, в конце меня ждали его слова: «Мне придется вас отпустить...». Но это уже не имело значения, ведь главное уже случилось: мой персональный волшебник сегодня снова вложил мне в ладонь звездочку, и я опять поняла, вспомнила, что дело вовсе не в том, что есть из-за чего грустить.
Всё дело в том, что есть чему улыбнуться.»
Закрыв дневник, Лика ждала ангела, сидя на подоконнике, свесив ноги вниз.
Ей хотелось сегодня увидеть, как он прилетает. Уже столько раз она видела это, но каждый раз смотрела с восторгом и замиранием сердца, – а он неизменно улыбался ей, замечая, как она любуется им в этот момент.
Вот и сейчас он, заметив, как она встречает его, с ослепительной улыбкой зашёл в комнату, немного рисуясь, тряхнул крыльями, и, совсем уж дерзко поцеловав Лику в губы коротким, но горячим поцелуем, сел рядом.
- Тебе нравятся крылья или я? – лукаво улыбнулся он.
Похоже, у них обоих было прекрасное настроение. Даже жаль, что она скорее всего сейчас его испортит.
- Мне нравишься ты с крыльями.
Он взял кружку с чаем, уже ожидающую его. Погрел руки.
Лика украдкой бросила взгляд на него, его руки, его губы, касающиеся кружки. Почему же он не был таким полгода назад? Почему время нельзя повернуть вспять и узнать: стало бы им всем легче жить, если бы он был тогда таким?
- Ангел, у меня есть к тебе очень-очень серьёзный вопрос.
Он глубоко вздохнул.
- А когда ты задавала мне другие вопросы? Давай. Я всегда готов подумать над ответом.
Она накрыла его руку своей.
- Рафаэль... Скажи, если бы ты знал, что у нас всё будет… вот так… Если бы знал, как пройдут наши двенадцать лун, ты всё равно хотел бы прийти ко мне тогда, год назад?
В его взгляде проскользнула небывалая жёсткость и уверенность: она снова угадала вопрос, надо которым он уже не раз думал. Затем его губы тронула улыбка, от которой Лику бросило в дрожь: уверенная, покровительственная, тёплая и успокаивающая. Она ни разу не видела у него такой улыбки.
Тысячу раз за последние полгода она видела её на губах другого.
Она тряхнула волосами, сбрасывая с себя наваждение и всей душой надеясь, что он не заметил её реакции.
В его лице ничего не изменилось.
- Ты спрашиваешь меня, не жалею ли я о нашей встрече? Нет, Лика. Не жалею и никогда не пожалею. Хоть всё и случилось не так, как мне бы хотелось, всё же я получил много больше, чем у меня бы было, если бы я не пришёл тогда.
Она задумчиво смотрела на его лицо, будто видя его впервые. Весь вечер она обдумывала этот разговор и сейчас упрямо следовала заготовленному сценарию, не давая себе возможности отвлечься и сбиться, старательно стряхивая с себя остатки странных чувств, которыми её сердце отозвалось на поведение ангела.
- Рафаэль, я тоже не жалею. Я рада, что познакомилась с тобой в тот вечер. Рада, что ты был рядом всё это время. Спасибо тебе.
Лика положила голову на его плечо и ощутила внезапный укол совести, поняв, что никогда не задумывалась о его чувствах при этих жестах непрошенной нежности. А если бы он сказал, что ему тяжело от них – перестала бы она так делать? Вряд ли. Она ведь, несмотря ни на что, считает его своим - и всегда будет считать. Чувство собственности не имеет прошедшего времени.
Ей очень хотелось просто молчать, чувствовать, как он прижимает её к себе, слушать его ровное спокойное дыхание, вдыхать его запах, ощущать его, невесть откуда взявшиеся, уверенность и силу, - и не продолжать разговор.
Увы, Лика, не следующая своему плану, была бы не Ликой вовсе… Она вздохнула.
- Рафаэль, есть ещё один вопрос… По-настоящему сложный.
- Говори. Сложнее не будет.
«Как же ты ошибаешься, мой милый» - подумала Лика, медленно опустив кружку на подоконник. Она крепче сжала руку ангела и посмотрела ему прямо в глаза.
- Рафаэль, скажи: ты мог тогда прийти не ко мне?
Он изменился в лице, как по щелчку пальцев. От уверенности не осталось и следа, но, справедливости ради, стоит сказать, что любой бы на его месте растерял и уверенность, и лоск, и умение держать себя в руках.
Этот вопрос не требовал ответа: она знала его сама, иначе бы вопрос не пришёл ей в голову. Она спросила лишь для того, чтобы посмотреть в этот момент ему в глаза.
Она знала. Знала, почему он пришёл в её жизнь.
***
Она уловила незримый и бесшумный миг его появления, просто закрыв глаза.
Он не подошёл и не сел рядом. Подождав несколько секунд, она обернулась сама. Он стоял у двери балкона и смотрел ей в спину. Интересно, сколько раз он, приходя, вот так стоял и смотрел на неё, прежде чем подойти?
Он запоминал. Он готовился попрощаться.
- Завтра мы должны расстаться? – прочитал он по губам её шёпот.
Вопрос не требовал ответа. Ангел грустно улыбнулся.
- Всё же у нас есть ещё сегодняшний вечер.
Она помолчала.
- Рафаэль, подойди ко мне ближе, - попросила она и снова отвернулась к окну.
Холодная осенняя ночь смотрела ей в глаза отражениями миллионов звёзд на мокром стекле. Он подошёл ближе. Улыбнулся ожидающей его кружке. Сел на подоконник и глотнул ещё тёплого чая.
- Знаешь, Рафаэль, эти бессонные ночи, эта целая жизнь, которую я провела рядом с тобой, - она не прошла зря. Даже если бы ты меня не любил… Даже если бы я по-настоящему полюбила тебя.
Он посмотрел ей в глаза.
- Ты хочешь мне что-то сказать на прощание? Оставь это на завтра.
- Мы уже многое сказали друг другу, мой милый ангел. И пары оставшихся вечеров всё равно не хватит, чтобы сказать всё, что осталось внутри.
Она улыбнулась чему-то, известному лишь ей. Протянула руку к нему. Её пальцы легкими движениями пригладили его чёлку, пробежали по щеке. Он смотрел на неё ровным, тёплым взглядом, слегка улыбнувшись её неожиданной, но явно осознанной нежности.
Кончики её пальцев скользнули по контуру его губ, очертили подбородок. На долю секунды ему показалось, что она видит перед собой не его, а другого.
А ей на долю секунды показалось, что никого другого никогда не было.
- Лика… - выдохнул он её имя, прежде чем она коснулась его губ своими.
Этот поцелуй был не похож ни на один из тех, что были между ними. Она никогда не целовала его так – и сейчас очень жалела об этом.
Увы. Никакой вкус, никакие ощущения не могли пробиться сквозь её решительность. Она усилием воли оторвалась от губ ангела, и, не делая шага назад, прижалась к нему. Их дыхание смешалось.
Он посмотрел ей в глаза. Поднял руку и позволил себе несколько прикосновений к её шее, губам, щеке. Она опустила голову и закрыла глаза, с трудом справляясь со своими, так некстати нахлынувшими, чувствами.
- Рафаэль, не забывай этот поцелуй никогда, – услышал он её шёпот, одновременно ощущая её горячее дыхание на своей шее.
- Он будет со мной целую вечность, - едва слышно отозвался он.
Он не увидел, но почувствовал, как она улыбнулась в ответ. Её пальцы скользнули по его запястью и сжали ладонь.
- Пойдём.
Ничему не удивляясь, он послушно пошёл вслед за ней. Они вышли из квартиры.
Она вела его по узкой лестнице, всё выше и выше, почти бегом.
Наконец за спиной хлопнула тяжелая дверь, а на плечи им легло звёздное небо.
Они стояли на крыше дома. Звёзды сверкали над ними миллионами ярких искр. Где-то внизу жили люди. Люди, которые не видели над собой звёзд, замечая только холодные мерцающие точки.
Лика отпустила руку ангела и тихо рассмеялась.
- Видишь, ангел: мы забрались так высоко, втрое выше моего окна, и небо не стало ближе. Всю жизнь мне хотелось взлететь так высоко, чтобы достать звезду и получить своё счастье. Вам, ангелам, тысячелетиями даётся этот шанс. Отчего же так мало вас – счастливых? Всё дело в том, что вы получаете его, будучи ещё слишком приземлёнными, и потому самозабвенно, без оглядки, тратите целых двенадцать лун на призраки. Вы могли бы в один миг получить свою мечту – или отказаться от неё, улететь к звёздам и не заполнять сердце грустью. Вы мните себя особенными, чуть ли не всесильными, но единственное, что вам подарили – это полёт: два крыла, чтобы дотянуться до счастья, и одна ночь, чтобы это счастье получить. Нет у вас ничего, кроме крыльев и первого дня зимы. Лишь однажды в жизни вы можете получить всё. Второго шанса не дают даже вам.
Рафаэль стоял на месте. Её словам не требовался его ответ.
- Ангел мой, ты так хотел, чтобы я поверила в сказку, сочиненную тобой. Ты когда-то мечтал, верил, отрицая любые препятствия, – и даже получил желаемое. Я любила тебя, ангел, это правда. Твоё желание исполнилось… Увы, немного не так, как тебе бы хотелось. Ты потом сам осознал свою ошибку: нельзя загадывать такое желание – получить другого человека. Он – не игрушка и не щенок в коробке. Он непременно внесёт свои коррективы в твои планы. Тебе уже поздно усваивать этот урок, но всё же я скажу. Любовь не спрашивает нас, к кому и зачем мы будем бежать без оглядки, справляясь со всеми преградами и сложностями. Любовь стирает все грани – мораль, сочувствие, честность, лишает рассудка самых рассудительных людей. Когда ты просишь её у кого-то, не забывай, что, однажды её распробовав, он может полюбить не тебя – и ты будешь бессилен это изменить.
Её пальцы коснулись его щеки лёгким, будто случайным движением.
- Мне правда жаль, Рафаэль. Жаль, что ты стал ангелом, стал им ради меня. До этого ты был всего лишь влюблённым в меня человеком. Я совсем не помню тебя, но помню себя: я была жестокой и любила играться с чужими чувствами. Скорее всего, ты видел в моих глазах насмешливое снисходительное безразличие - и почему-то думал, что крылья помогут увидеть в них иное. Прости меня, ангел мой, за то, что я была такой. Я изменилась во многом благодаря тебе, благодаря тому, что ты потратил на меня эти двенадцать лун. Едва ли я заслужила это. Тебе стоило уйти, оставить меня в тот же вечер, когда ты впервые пришёл на мой балкон, когда понял, что я не помню тебя. Уйти, чтобы поддаться магии первого дня зимы и забыть о своих чувствах ко мне. Но ты не сумел. Ты надеялся, что я вспомню, и я даже нечаянно дала тебе надежду, вспомнив твою улыбку. Увы, в тебе, в человеке, которым ты был раньше, я любила лишь её. Ты был для меня когда-то милым улыбчивым мальчишкой, чьи чувства я любезно принимала, удерживая тебя на расстоянии.
Она порывисто взяла его за руку.
- Скажи, Рафаэль, я права? Вас помнят лишь те, кто любит. Помнят то, что невозможно забыть, потому что любовь – не из области сознания или памяти, она – часть любящего сердца.
Он опустил взгляд, невольно одёргивая руку. Она улыбнулась слегка насмешливой, но всё же сожалеющей улыбкой.
- Конечно, ты не мог уйти от меня, едва увидев. Будь у тебя всего один шанс из тысячи хоть раз сорвать поцелуй с моих губ – ты и тогда не ушёл бы. Я другая. Я уверена, что смогу уйти, даже если он узнает меня – ведь, раздумывая над твоей историей, я поняла одну очень важную, хоть и очень грустную истину: любовь совсем не гарантирует счастья. Ты любил меня так сильно, что получил свои крылья, и я даже стала на какое-то время твоей, вот только никакого «вместе» у нас не вышло. С ним я так не хочу и не буду. С ним мне нужно только всё сразу, никаких оговорок.
Она подбежала к самому краю крыши, легко вспрыгнула на бордюр. В её глазах застыл безумный блеск.
- Знаешь, что я сейчас сделаю? Я не буду ждать ещё один день. Ничего он не даст нам обоим, кроме мучительного ожидания конца. Я прыгну вниз, и, уверена, полечу не вниз, а вверх, только теперь уже не в твоих руках, а на своих собственных крыльях. Ты молчишь, ангел, и это означает лишь одно: я всё делаю правильно. Свои крылья ты когда-то получил точно также.
Она закрыла глаза. Она уже не думала о Рафаэле. Последняя мысль мелькнула в её сознании: «Я даю нам шанс. И теперь, пожалуй, уверена: я дала тебе всё, что только могла дать.»
… Ангел расправил крылья и полетел вниз в ту же секунду, когда она шагнула в бездну. Секундой позже она была в его руках, и он прижимал её к себе так крепко, как только мог.
Она была без сознания. Он бережно уложил её в кровать, а сам распахнул окно и сел на подоконник, глядя на звёзды. Где, какая из них вспыхнет сегодня, храня навек его несбывшуюся любовь?
Да, он знал, что последует за её прыжком – но разве любящий человек способен сохранять хладнокровие в подобные моменты, будь он хоть трижды ангелом? Во всём, что касается Лики, Рафаэль всегда оставался человеком. Она так много думала о различиях между ангелами и людьми, но забыла подумать о том, чем они похожи… В первый день зимы она узнает об этом и поймёт, что напрасно обвиняла своего ангела в слабости.
Тёплые пальцы нежно коснулись его щеки.
- Это совсем не больно, - услышал он.
Рафаэль обернулся, стараясь не выдать той жуткой боли, которая разрывала его сердце от осознания, что ему не хватило совсем немного времени… Теперь у них была целая вечность: вечность, которой она страстно желает одарить другого.
Она улыбалась ему: восторженно, горячо, ласково и светло. Если вдруг у неё всё получится, если это – их последняя встреча, то он хотел бы запомнить её именно такой. Он невольно улыбнулся ей в ответ.
- Я знал, ты сможешь.
- Я старалась. Без твоей помощи ничего не вышло бы.
Она оглядела свою комнату – в последний раз. Подошла к письменному столу, открыла верхний ящик, взяла оттуда пухлую тетрадь в твёрдом переплёте. Остальное – лишь вещи, а в этой тетради было всё, что связывало её с прошлой жизнью.
В ту ночь, не дожидаясь рассвета, с балкона взлетели два ангела, оставляя за собой открытое окно, чашки с остывшим чаем на подоконнике и одну несбывшуюся мечту.