Христос, к распятью на кресте
за божий дар приговорённый,
с тоскою в смертный час глядел
на голые Голгофы склоны
и гордый Иерусалим,
в нём не приметивший мессии…
Своих богов явил им Рим,
но местных так и не осилил -
первосвященники за власть
стояли крепко - верность Торе
хранили, и не удалась
попытка их догмат оспорить.
Прознав про чудеса Христа,
казнить решил синедрион
его, и пред судом предстал
оговорённый он врагом
как новый цезарь Иудеи.
Толпа злой воле поддалась.
- Распни! - сильнее и сильнее
кричала - уступил Пилат…
И вот Голгофу скрыла тьма.
Христу, сочувствуя, сама
природа силилась помочь –
и поменялся день на ночь.
Тоска, бессилье, жажда, муки:
в гвоздях беспомощные руки,
в венце колючем голова -
но иудеям он прощает
проклятий злобные слова
и богомерзкие дела
невинной смертью искупает.
- Недолго ждать конца земного
ему осталось. Позабыл
Отец его - ну что ж, другого,
пришлёт, чтоб дело завершил.
(Пустынь песчинки - день и час;
не хватит, знаем мы сейчас,
тысячелетий! - чтоб наказ,
как с верой в Бога жить счастливо,
проник в сознание людей
и душу, и чтоб видно было,
как изменился иудей.
Но смертным - это не под силу!)
И стражник вместо пития
дал губку мокрую с копья
сухие губы увлажнить.
Смирился дух, а тело жить
наперекор беде желает,
и скорбный ангел подлетает,
чтоб в тяжкий миг остаться с ним.
Сейчас, движением одним,
незримая старуха в белом
порвёт серебряную нить -
мосточек меж душой и телом.
Мечтавший грешных исцелить
планеты всей закончит век
как лиходей на месте лобном,
для смертных - смертный человек,
но путь его - вернуться Богом!