Немало собак побывало у меня во дворе, за сорок то, с лишним, лет жизни на “финском” поселке в Ванино. Разные были собаки: большие и маленькие, глупые и не очень, злые и хитрые, трусливые и с бойцовским характером.
Надолго не задерживались, одни убегали сами, от других избавлялся сам. Из всей этой разномастной шатии-братии запомнились, пожалуй, только две псины.
Первая собака, это дворняга чистых-пречистых кровей, по кличке Серый. Принес в верхонке его, мне сосед мой, Юрий Александрович Власов, ныне покойный. Настоящий друг был, хотя мне и в отцы годился. По грибы, по ягоды, на рыбалку – всегда или частенько, только с ним. Да и так, что по мелочи. То свинью за ноги подержать, пока ей нож в сердце не воткнет. То стаканчик подержать и поддержать, тоже дело святое.
Принес мне он этого щенка, утащив его от матери-сучки, что жила с выводком в порту, под трубами отопления. Думал я, вырастет, пусть беспородный, пусть не овчарка, но может, все же, на приличную собаку будет походить.
Вырос высоким псом, с короткой, серой шерстью, с болтающимися ушами, но самое поразительное было в нем, это косоглазие. Глаза смотрели у него совершенно в разные стороны. Типичный представитель подзаборной псины, откуда он и был, собственно, родом.
А запомнился мне он тем, что закралось у меня большое подозрение, что в первой своей жизни он был футболистом. И не просто футболистом, а отличным вратарем. Его никто не учил, но когда пацаны начинали играть в футбол, даже просто вдвоем пинать мяч друг другу, он становится между ними и в красивых прыжках ловит этот мяч своей раскрытой пастью.
И со стороны видно, что это доставляет ему огромное удовольствие. Как раз в то время я взял дачный участок, и мы с ним на мотоцикле ездили на его разработку. И стал я замечать, что почему-то, никогда, Серого нет со мной рядом. А потом увидел, что он лежит за оградой и терпеливо ждет, когда я выброшу за забор очередной корень или сук от дерева. Поймает его на лету и только потом положит его на землю.
А как он бесстрашно сражался с поселковыми собаками, особенно с теми, кто чуть дальше жили и не каждый день этого “вратаря” видели. Идем, с тем же, Юрием Александровичем по улице, возле нас, наши две собаки, мой Серый и его Пальма.
И вот с обеих сторон улицы, из-за заборов, выпрыгивают 2-3 собаки и громким лаем на нас. Бедная Пальма сразу к Александровичу между ног, спасай, мол, меня, хозяин. А Серый, будто бы только и ждет этого нападения, бесстрашно бросается на свору, даже не задумываясь, о численном превосходстве и что, в первую очередь, сам может прилично получить.
Завязывается такая грызня, мама не горюй, визг, клубы пыли и клубки, сцепившихся друг в друга, собак. Вскоре всё заканчивается. Собаки молчком разбегаются по своим дворам, а окровавленный Серый смотрит на хозяина своими косыми глазами, и вроде как спрашивает:
- Нет, ты видел, как я их!? В следующий раз еще не так получат.
Умора, когда я, уже дома, начну перевязывать его раны. Он терпеливо держит, если надо, на весу, раненую лапу, ждет, когда я закончу. И ведь, подлец, не срывает ее потом зубами, как все остальные собаки, а ходит с ними гордо. Ну, а как же, боевые ранения. А вот рваную морду его бинтами не обмотаешь, только йодом прижигал.
Вторая моя собака, по кличке Альма, симпатичная, похожа даже на овчарку, только мелковата, а может даже ей и была. Не чистых, конечно, кровей, но все кобели любили ее, особливо, когда гулять начнет. Жена с сестрой в магазин зашли, выходят из дверей, а наша красавица сидит в окружении десятка разномастных кавалеров, терпеливо их дожидается. Те, от стыда, бегом домой, а следом за ними Альма и вся собачья кавалькада.
Вот эти свадьбы, потом с потомством проблемы, напрягали, но запомнилась она тем, что однажды, будучи беременной, съела весь горох на грядке. И это ночью. До последнего стручка.
И она очень боялась гроз. При ударах грома она не знала, куда себя деть, рвалась с цепи, пришлось даже в дом завести ее однажды.
И вот момент, запечатлевшийся в памяти моей. Лежит она в прихожей и при очередном ударе грома, прячет голову между передними лапами и ими же зажимает свои уши. Никогда больше ничего подобного не видел.
Кстати и пропала она чуть позже, как раз во время грозы. Умудрилась, всё же, выдернуть свою голову из ошейника и исчезнуть навсегда.
Ну, это я рассказал вам о “ребятах и девчатах” до появления моего друга, Грея. Пора начинать и о нем рассказ.
В очередной раз наш двор на “финском” остался без собаки где-то в 1999-м, а может даже и в 2000-м году. Альма, перед исчезновением, оставила нам такого “наследника”, на которого, без слез, смотреть нельзя было. Настоящий уродец, с длинным, рыжим туловищем, коротенькими лапами, и с большой головой дворняги.
Отдал его соседу, уж очень он просил его. Потом уродец исчез. Подозреваю, даже куда.
А тут два парня, два брата из Комсомольска, что регулярно приезжали в Ванино за покупкой японского “шмурдяка”, привезли мне в коробке маленького щеночка, пушистого и черного. Думал, что за бесплатно, нет, попросили 200 рублей. Говорят, на рынке же, собачьим, купили.
Ну и ладно. Как-то долго и не парился, как щенка назвать, сразу на ум пришло имя Грей, хотя и окрасом не серым был, да и про капитана из “Алых парусов” в то время и не вспоминал.
Рос Грей любознательным и шкодливым щенком. Как раз сынок принес, к нашему, общему с женой, неудовольствию, котенка. Вот с этим “провокатором” он и игрался некоторое время. Дело в том, что я сетку натянул, загородив участок с грядками от общей ограды, так этот котенок обязательно найдет дырку и уже с той стороны выманивает щенка поиграться на запретной территории.
Или, подразнив щенка, нырнет в щель между штакетин в соседский огород, а хвост то, дурень, на этой стороне оставит. Вот щенок и тянет его обратно за хвост этот, чтобы разборки учинить.
Правда, недолго их совместные игры продолжались. Запрыгнул котенок в открытый багажник соседской легковушки. А тот, не посмотрев, закрыл его и поставил машину в гараж свой. Там и простояла машина с котенком в багажнике с неделю, без движения. Это потом уже, через полгода, наверное, признался сосед, какую мучительную смерть учинил нашему котенку.
Вот так рос, рос щенок и вырос в большого, красивого пса. И вроде на овчарку смахивал, но уж больно шерстяной покров богатый он носил на себе. Сколько пар носков связала баба Лида на Алтае из его шерсти. Каждый год, по два пакета больших, начёсывал с него. Во дворе, почти всегда, гулял свободно, изредка на цепь садили, правда, и то за какую-нибудь провинность если.
В огород днями не ходил, но следы ночных посещений иногда замечали. Да и то, из-за кошек соседских, нарушал Грей табу, ну не любил он, когда в его огороде посторонние твари шастают. И еще он очень полюбил морковку. Да, именно морковь, что на грядках росла.
Как-то не утерпел и пошел вслед за мной, по узкому проходу между грядок, наверное, напомнить, чтобы и ему пару морковин выдернуть не забыл. А я ему, вроде бы сердито, говорю:
- Ну и как ты назад пойдешь? Пока развернешься, полгрядки снесешь.
Вы не поверите! Он задом вышел из прохода, как будто понял, что ему говорят. Нет, что он понимал, о чем говорят, особенно, если еще это его касалось, мы все поняли довольно скоро. И на это были серьезные причины. Я попытаюсь вам рассказать потом о них.
Так, на чем я остановился? Да, на морковке. Помою под краном вырванные морковки, даю ему. Ложится на живот, передними лапами держит морковку за хвост и начинает медленно, с кончика, ее поглощать. И ведь доест ее до самой травы, после чего принимается за следующую.
Но иногда, когда делаешь утренний обход, замечаешь, что лежат, то тут, то там, хвосты морковные. Видать, грустно собаке ночью одному, а когда совсем невмоготу станет, то пойдет, выдернет аккуратненько пару штучек, съест втихаря, глядишь и полегчает. А вот следы преступлений так и не научился прятать.
- Ну и как это понимать, Грей? Опять ночная вылазка была?
Ох, и засмущается, парень. Упадёт на четыре кости, голову в сторону отворачивает. Всем видом своим показывает, как же стыдно-то ему, да никогда же впредь такого не повторится. Ну, как говорится, гроза прошла, крестьянин встал, и он же батрака ругает. Так и у нас с Греем. Забудется, и можно будет, по новой, повторить.
В Ванино у меня было всегда две машины. Одна легковая. Для цивильных выездов, в Хабаровск ли съездить, или в магазины, а вторая, это небольшой японский грузовичок, грузоподъемностью чуть меньше тонны. Это “хозяйка”, на которой, мы, с моим четвероногим другом, ездили по всем нашим хозяйским делам. А дел у нас с ним было, ой, как много.
Зимой возить воду во флягах с колонки домой и в баню. Вывозить снег с ограды, куда-нибудь подальше, за поселок. Ездить в лес за дровами. Летом и осенью за ягодами и грибами. На море. Нет, не купаться. Опять же для хозяйства песок привезти или камни. Да мало ли дел у двух мужиков найдется.
На машине ездить он пристрастился еще с молодых когтей своих. Сначала в кабине, а потом, когда вырос, и сам уже смог запрыгивать в кузов грузовичка, коронное место у него было там, в кузове.
Но до этого ему предстояло выучить две команды: “Поехали!” и “Прыгай!”
Которые, он знал назубок, потому как эти поездки, было самое лучшее в его собачьей жизни. Это, наконец-то, вырваться на свободу, хотя он и в ограде не на привязи сидел, вообще-то. Это, перебегая от борта к борту, подставлять свой нос ветру, а по первости, заметив своих собратьев, бегающих шавок по земле, облаять их своим собачьим матом. Правда, после моих строгих указаний на этот счет, он перестал хвастаться своим машинным превосходством.
Вот типичная картина тех дней. Я сижу, как обычно, на ступеньках крыльца, Грей внизу, мордой на калитку, ушами водит в мою сторону, чтобы не пропустить, о чем хозяин говорить будет. Я, вроде бы, как сам себе говорю, специально даже в его сторону не смотрю:
- А не поехать ли нам сейчас в лес, грибы проверить.
Грей, услышав слово “поехать”, оно, может быть, и “поехали”, уже соскочил и вертит головой, где же в данный момент стоит наш грузовик. Но в грузовик без команды прыгать не будет, он уже за это получал, он будет терпеливо ждать команды “прыгай”.
Получив долгожданную команду, Грей сделает пробный прыжок, для того, чтобы убедиться, что в кузове нет предметов, о которые он мог бы пораниться. Ну, кто его учил этому? Да, никто, я же неоднократно говорил, что собака умница, ему бы еще немного “грамотёшки” – цены бы не было.
Или вот один любопытный пример, показывающий его сообразительность. Поехали мы как-то по орочонской дороге на двух грузовиках, сушняка напилить на дрова. Грей в таких операциях еще не участвовал и поэтому крутился где-то рядом. Но когда с треском и шумом упала первая лесина, Грей понял, что дело пахнет керосином. Надо сматываться, а то и без головы останешься. Залез под грузовик и просидел там всё время, пока мы с дровами занимались. Нашел самое безопасное место.
Или еще интересный случай вспомнился. Видел, еще как-то летом, хорошее бревно лежало в лесу. Под зиму, делать нечего, поехали с Греем распилить это бревно на чурки и привезти. Приехали. Завёл пилу, пилить начал, смотрю, Грей что-то мне сказать хочет. Спрашиваю, в чем дело. Выясняется, что ему работы нет, так он хотел бы переждать мою распиловку в кабине, а не мерзнуть на улице.
Картина маслом, если бы кто со стороны на это посмотрел. Хозяин пилит дрова, а собака лежит в кабине и через заднее стекло наблюдает, всё ли правильно хозяин делает.
Брал его в лес очень часто. Дрова, грибы, ягоды. И с первых поездок заметил, что не его эта вотчина. Деревья, кустарники, высокая трава, явно тяготили его. Ходит за мной, как неприкаянный, а в глазах его только одно можно и прочитать:
- Хозяин, ну на хрена нам это нужно? Ходим по одному месту, взад-вперед. Все глаза уже ветками исколол. Поехали домой лучше.
А один раз я заблудился. Причем самым настоящим образом. Куда не пойду, грузовичка своего найти не могу. И вроде недалеко ходил. Это я маслята в тот раз собирал. Грей ходит следом, как всегда, проклиная меня, что забрался в такую чащобу.
- Вот ходит собака следом, и ведь не скажешь же ей, что я заблудился и надо помочь найти дорогу. Стоп! А почему, собственно, и не попросить.
Остановившись, погладил собаку по голове:
- Что, устал, Грей? Наверное, пора нам домой уже. Поехали! Прыгай!
Тот чуть не поперхнулся, услышав эту заветную и желанную команду. Получив подтверждение, ломанулся через чащу напрямик, где мы даже и не ходили и вот вам, пожалуйста, стоит наш грузовик и Грей уже в кузове. Команда же была прыгать. Деваться некуда, обиделся бы мой друг за обман, пришлось домой ехать, хотя, как на зло, грибы стали повсюду на нас поглядывать.
А вообще Грею поначалу было трудно понять, в чем же заключается его служение хозяину и его семье. Дело в том, что в те годы с нашего двора продавались японские, подержанные автомобили и поэтому всегда во дворе стояло несколько автобусов и джипов. Вроде бы всё понятно, вот раздается от калитки звонок, который и Грей прекрасно слышит. Идем к калитке, а там потенциальный покупатель, допустим, стоит.
Я Грею даю команду “нельзя”, для убедительности еще и пальцем погрожу и впускаем ошарашенных посетителей в ограду, если их несколько человек. Зачастую так и бывало. Грей идет позади них, тщательно обнюхивая сумки и пакеты. Пусть думают, что на взрывчатку и оружие натаскана собака, а он, балбес, просто интересуется, из каких мест они приехали. Да и сговорчивей будут, если что.
Вот и не может понять собака, для чего он нужен, если всё равно всех запускаем всегда. Но он нашел, как и в этом случае позабавить себя. Обычно ложится во дворе, под калитку. А, так-как, она глухая, то есть без щелей, то посетитель, конечно же, Грея не видит.
Протягивает руку к звонку, что вверху у столба калиточного, раздается громкий звонок в прихожей дома, который прекрасно слышит собака. Она тотчас просыпается, если ненароком задремала и делает с места прыжок, чтобы посмотреть на звонившего.
О-О-О!!! Это надо видеть! Рука у парня еще на звонке, голову почти в калитку всунул. Она, эта калитка, как раз ему будет по плечи, уже зыркает глазами, какой автобус ему приглянется. А тут!
А тут, перед его мордой, наоборот, перед его лицом, неожиданно появляется морда собаки. Молчком. А просто так. Успеть посмотреть, кого там еще черт принес. Сон разрушил.
Реакция у всех одна. Резко дергаем голову назад, чтоб не поцеловаться, заметно бледнеем. На первых порах даже забываем, зачем и пришли.
У одного такого спрашиваю, когда к калитке подошел:
- Вы что-то хотели?
- Нет, спасибо, уже ничего.
Ну, ясное море, так дальше не может продолжаться. Так ни в жизнь, ни одной “задрипанной машинешки” не продашь. А друг, судя по его поведению, и не думает бросить пугать людей. Одна забава у него.
Пришлось калитку нарастить металлической решеткой, а над кнопкой звонка, сделать табличку, с таким вот текстом ОСТОРОЖНО! ПРЫГАЮЩАЯ СОБАКА!
Помогло ли? Да как сказать. Подходят, читают предупреждение, смеются над прочитанным. Удивляются, что есть еще и такие собаки. Нажимают на кнопку звонка. И история повторяется. Но уже без претензий к хозяину, предупреждение ведь читали.
Приезжали как-то в Ванино из краевого телевидения, журналист и телеоператор. Делали репортаж по японским “конструкторам”, то, бишь, по машинам, привезенными “под разбор”. Хотели попасть и ко мне в ограду, но я им вежливо отказал. Успели немного снять через открытые ворота и уже крупным планом, понравившуюся им, табличку про прыгающую собаку. Так, что потом, про Грея узнал весь край, если конечно смотрели этот репортаж. Видел я его потом по телевизору. И табличку и соседа своего, выступающего перед телевизионщиками в одних трусах.
Но вскоре случился трагический, для нашего пса, случай, который остановил на долгое время прыжки у калитки. А дело было так. Мы, с женой Марией, по делам уехали в Хабаровск, дома остался сын Алексей и Грей. И вот, приняв на грудь, Алексей отправился с Греем погулять по поселку. Далековато, видимо, зашли, в самый центр. Там сынок, естественно, Грея потерял и вернулся домой один.
А тот, каким-то образом, той ночью попал под машину. Да так неудачно попал, что чуть не лишился, напрочь, задней, левой лапы. Вообще-то удивительного в этом ничего не было, собака жила всегда во дворе, а по улицам ездила только в кузове грузовика.
И в этом случае прослеживается умственные способности пса. Он понял, что ему никогда не доковылять с болтающейся задней лапой до “финского” поселка, то есть до дома своего. Что у него тогда в голове было, одному богу собачьему известно, но он зашел в подъезд пятиэтажного дома, где когда-то возможно и был и где жила, на предпоследнем этаже, родная сестра его хозяйки, Марии Ивановны, Анна.
Допрыгать до ее двери он конечно бы не смог, поэтому лег в закутке, на первом этаже, с надеждой, что когда-нибудь да Анна его заметит. И ведь так и случилось. Увидела Аня Грея, позвонила другу моему, Владимиру и тот, на своем грузовике отвез Грея в Заветы Ильича, в военно-морскую ветлечебницу, к майору Виктору Родину.
Долго майор собирал косточки лапы, отмывая рану от шлака и грязи. Собрал, зашил рану, посетовав при этом, что не все косточки на месте оказались. Будет ходить, но сильно хромать, а о прыжках вообще забудет.
К счастью, ошибся умница-хирург, майор, Витя Родин. Удачно срослась лапа у Грея, сложенная из осколков, этим человеком. Приехав через некоторое время к нашему двору, Виктор обалдел, увидев, как Грей показывает свой коронный номер. Прыжки у калитки, под названием “Ну, поцелуй меня взасос”.
Не нравились Грею только нитки швов на лапе, всё просил меня убрать их, чтобы лучше было ему зализывать раны. Ножницами расстригал узелки, вытаскивал нитки, тот скоренько своим языком зализывал, и дело совсем на лад пошло.
Вот так и жили год за годом, пока мой пёс не устроил мне такой кордебалет, после которого у меня и произошел первый сбой сердечного ритма. А дело было так. Соседи, что жили у нас за стенкой, привезли с “нахаловки”, обгоревшую при пожаре, собаку. Дом загорелся, собака на привязи возле дома. Хватились спасать, когда она уже изрядно подгорела.
Породу ее не знаю, должна быть с длинной шерстью, и с длинными же, чуть не до земли, ушами. Вот скажите на милость, ну чем не угодил этот полу обгорелый пес Грею? Он его, не то, что невзлюбил, он его возненавидел самой лютой собачьей злобой. Мало того, он свою злость распространил и на всё соседское семейство, хотя до появлении собаки, он жил с ними вполне по-соседски.
И ведь специально подкараулил того пса, следя, когда же его выведут за калитку погулять. Он кинулся на него и после непродолжительной борьбы, подмял и вцепился мертвой хваткой в горло.
Боже праведный, что я только не делал, чтобы освободить бедного пса. Я палкой, засунутой Грею в рот, пытался разжать его челюсти. Бесполезно! Парни, что стояли через дорогу, кричали, чтобы за яйца его крутил, тогда, мол, от боли отпустит. Я ему чуть не оторвал, эти несчастные яйца, всё без толку. Из последних сил, я стащил этот собачий клубок в придорожный кювет, и просто втоптал в грязь и воду Грееву морду. И только лишь, когда он задохнулся, он разжал свою пасть.
У меня же, лишь хватило сил зайти в ограду и без сил свалиться на землю. Сердце колотилось так, что, кажется то и гляди, выскочит из клетки грудной. Вот с того момента я и стал замечать эти дурацкие перебои в сердечке своём. А соседская собака через несколько дней сдохла. Разорвал он ей тогда горло.
Можно было поражаться его памяти и слуху. Он запоминал людей на многие годы, и достаточно ему было услышать голос подошедшего, как было видно, что он узнал его. Тому пример, многолетняя дружба, тогда еще старшего помощника капитана, Сережи Антонова и Грея. Смотрю как-то в окно, мужик незнакомый перевесился через калитку, а пес радостно ему руки лижет. Что за чертовщина! А это Серега, через много лет, появился снова в наших краях, и Грей сразу вспомнил и узнал его.
Был у меня товарищ в автобазе, что снабжал нас с Греем, бензином по дешевке. Почему нас с Греем, потому как наш грузовик на бензине работал. Так вот эта собака, могла безошибочно распознать звук мотора Женькиного ЗИЛка еще он только из автобазы будет выезжать. Добрых несколько сотен метров. И ведь ни разу не ошибся.
Услышит и начинает истошно лаять. Парень боялся даже из кабины ногу высунуть, когда тот возле машины бегает. И сколько бы я его не стыдил и не убеждал его, что этот товарищ хороший человек и его надо любить. Бесполезно! Истошный лай, значит, люди знайте, сейчас привезут канистру, не скажу какого, бензина.
Можно еще многое вспомнить о жизни, не побоюсь сказать, нашего члена семьи, по имени Грей. Но вот о последнем годе жизни его, расскажу обязательно. Беда пришла в наш дом как-то совсем неожиданно. Заболела жена моя, Мария Ивановна. Болезнь то ее точила давно, просто до поры, до времени, у ней были силы скрывать ее. А когда стало уже совсем невмоготу, было уже поздно. Онкология.
И вроде, сделали операцию в краевом центре, и вроде оживать стала Маша, но, как оказалось, это была лишь иллюзия. И первым, кто почувствовал скорый трагический конец, мне сейчас кажется, был Грей. Его отношение к хозяйке в корне изменилось. Если раньше они были ровные, да, хозяйка, да, каждый день жрать мне готовит, конечно, надо слушаться и ее. Но главным его хозяином был я. Со мной он проводил большую часть времени. Но по приезду Марии из Хабаровска поведение Грея стало разительно меняться.
Особенно в последние месяцы, а еще ощутимей, в последние ее дни. Грей вдруг почувствовал, что надо всячески оберегать ее, быть, по возможности с ней всегда рядом. Участливо смотреть в ее глаза, тереться об ее ноги. Когда бы это было видано ранее, чтобы он вдруг бы озаботился ее уходу в магазин. Ну, ушла да и ушла. Проводит ее взглядом до калитки и снова голову уронит в дремоте своей.
А тут как подменили собаку. Не успеет выйти за калитку, как он уже начинает волноваться, ждать ее. Высовывает нос свой в щель заборную, стараясь поймать ее запах. А какая радость, когда она, наконец-то, открывает калитку.
Тогда, когда было не до собаки, как-то не задумывался об этом. А вот по прошествии лет понимаешь, что ведь чувствовал Грей тогда скорый конец своей хозяйки, вот и старался как-то ей помочь. По своему, по собачьи. Смотрю вот сейчас те фотографии, как Маша возле дома с ним гуляет в последние дни, и вижу, его внимание к ней, и как он следит за ней.
А потом, вообще, всё кувырком пошло. Марию в Хабаровск увезли, там она и скончалась, там ее и похоронили. Врать не буду, я не помню, как Грей провожал свою хозяйку, когда мы уезжали, но то, что он должен был находиться у машины в те прощальные минуты, это совершенно точно.
Может и понял всё, когда я вернулся домой один. Мне же было предписано родными, уезжать на житье дальнейшее в Хабаровск. Вещи были отправлены, дом на замок, пока не продастся. Вплотную надо было решать, что с Греем делать. С собой, нереально. Своей квартиры в городе нет, и неизвестно когда еще будет. Здесь оставлять, тоже, кому он нужен? Да и в возрасте уже, лет 12 ему тогда исполнилось. К старости, изувеченная лапа, видать, его сильно доставать начала. Приступить на нее не всегда мог. Похудел сильно.
Хоть и паршиво и тоскливо на душе было, но решил я его всё же усыпить. Чтобы и себе сердце не рвать, думая, где и как он скитается без меня. Завел я свой грузовик, открыл задний борт, Грей уже не мог через борт прыгать, он запрыгнул и мы поехали в Сортировку, в ветлечебницу.
Сказал женщине ветврачу, что мне нужно усыпить свою собаку. Она вышла, посмотрела на стоявшего в грузовичке Грея, вздохнула, сказав, что это дорого будет стоить мне. Не помню, или три или четыре тысячи заплатил. Подошла со шприцем к машине. Я обнял Грея за шею, из глаз слёзы, он прижался ко мне всем телом, а женщина в это время сделала укол.
Он и не сопротивлялся, он привык доверять мне. Знал, что плохого хозяин ему никогда не сделает. Вскоре по телу его пробежала крупная дрожь, лапы подкосились и он упал. Ветврач сделала еще один укол, и всё было кончено.
Похоронил я его с собачьими почестями. Выкопал яму, завернул Грея в одеяло и предал тело земле. Хозяйку свою он пережил ровно на одну неделю.
Вот такую историю я поведал вам о своем четвероногом друге, по имени Грей. Всё в ней, в этой истории есть. И смешное и грустное. И что поделать. Вот с таким печальным концом.