Саша опаздывал на встречу в офисе. В девять ноль ноль ему нужно было начать скайп-сессию, но он вышел из дома на полчаса позже и застрял в пробке.
Автобус тянулся за ручейком сонных авто, медленно скребущих шинами свежевымытый московский асфальт. Сирены скорых привычно завывали. За год они стали словно белый шум в самолёте. Этого самолетного шума стало не хватать за год пандемии - где-то опустели пляжи, древние города заскучали по вспышкам селфи, безработные официанты угрюмо пьют, не зная, кого ругать за ковидную Ж...
Жизнестойкость, преодоление - слова года. Об этом говорят владельцы выживших компаний малого бизнеса, празднуя годовщину компании - «год прошёл под знаком Ж...изнестойкости. Чего и вам желаем. Нам исполнилось девять лет и мы дарим вам советы девяти известных спикеров, кто помогал нам выжить...».
С температурой тридцать восемь, может, тридцать девять на лёд выплывает из запределья воли после ковидной блокады лёгких, шестнадцатилетняя хрупкая железная девушка, задыхается, ставит мировой рекорд. Все плачут…. А когда через два года она станет олимпийской чемпионкой - случится чудо. Прям как в «Диалектике мифа» Лосева: чудо - это когда в жизни происходит так, как и должно быть…
Саша выходит из вагона и в потоке идёт к переходу Добрынинская - Серпуховская. Видит небольшой затор притормозивших тел с правой стороны начала подъема по лестнице перехода.
Дойдя до начала подъема увидел бабушку в стоптанной обуви, такой давней, что невозможно понять, чем это когда-то было - полусапожками, ботинками, унтайками, дутышами из девяностых? Ну, и запах безденежной старости. Такой неприятный, что Саше захотелось быстрее пройти, чтобы не пропитаться запахом перед встречей с коллегами.
Бабуля медленно вскарабкивалась на ступеньку, сначала правой рукой переставляя чем-то наполненную авоську, затем, подтягивала другую сумку левой рукой. Саша понимал, - надо, надо помочь! Но запах... И он упустил две-три секунды момента поступка. Поток спереди и сзади тянул вверх по лестнице, с которой он сорвался, пропахнув грехом.
«Я был в темнице, и не пришли ко Мне... Я был голоден, и не накормили...» - Вспомнилось во время падения с лестницы. А ещё...
...Саша бежал к троллейбусу - в девяностые по улицам города N они ходили редко, - нужно было успеть, чтобы не опоздать на учёбу. Подбегая к троллейбусу он увидел, что около остановки была авария: на асфальте корчились трое сбитых красной семёркой. Двое молодых парней на корточках сидели и курили, со злостью глядя на лежащих сбитых двоих мужчин и женщину. В те годы так часто машины въезжали в плотную массу ожидающих автобус или переходящих дорогу, что это стало так привычно, словно идёшь провожать девушку по ночным улицам, видишь лежащий труп хорошо одетого молодого человека прямо у входа в ночной клуб. Это не повод останавливать веселье - всё также гремит музыка и кажется, что люди входят и выходят из подвала клуба, едва ли не перешагивая через тело.
Саша встретился взглядом с изумлённым, исполненным боли, тоски и словно мольбы взглядом лежащего на асфальте сбитого мужчины. Не останавливаясь он поднялся по ступеням троллейбуса и очень быстро забыл ситуацию, словно и не было ничего.
И много другого вспомнил Саша, слетая с лестницы.