«Молодёжь, блин!» А также летающая краска и неустойчивая лошадка.
Пошёл в школу за внуком. Хотелось, конечно, поехать, но на трамвайной остановке – ни души. Спросить, проходил ли на конечную вагон, абсолютно не у кого. Киоскёрши не в счёт: мимо них трамваи целыми днями туда-сюда мелькают, у них глаз замылен.
Не стал рисковать. Поскакал. Если так можно выразиться. А идти в горку с единственным попутчиком – одышкой – скучно и далеко. Решил позвонить кому-нибудь из друзей. С друзьями путь всегда вдвое короче.
Первый из кого-нибудь был занят разговором, о чём мне сначала сообщили короткие гудки, а потом и приятный женский голос, призванный своей приятностью подслащивать неприятные известия. Ладно, этот сейчас на работе, а на работе чего только ни бывает: может, начальству понадобился – пар выпустить. Или ещё зачем.
Номер второго тоже занят. А вот это интересно! С кем человек моего возраста, сидя дома, может трепаться по телефону, если не со мной? Интрига. Хорошо, нас голыми руками не возьмёшь, набрал третьего.
Третий радостно ответил:
- Да?!
- Ты мне друг, или букашка?
- Да.
- Да – друг, или да – букашка?
- Да – друг. А не какашка.
- Не ругайся – я записываю. Раз друг – выручай!
- А что… надо? – оптимизма в голосе Петровича поубавилось, но несущественно, ведь друг – он и в Африке друг, а уж у нас – и подавно.
- Укороти мне путь вдвое. Побудь со мной: я за зайцем иду.
- Вот этого не могу, извини. Обои клею, стою на лестнице. Как раз на первую ступеньку стал, а тут ты звонишь.
- Чёткая отмазка. Не придерёшься.
- Могу Ире телефон дать – она подтвердит.
- Нет уж, лучше я тебе на слово поверю, а то и тебя с лестницы струсит, и мне напихает всяких… вежливостей. Давай, работай, не отвлекайся, в следующей жизни нагряну в гости – проверю качество, - вздохнул я и скорчил рожу одышке.
Но тут отзвонился первый.
- Привет, за зайцем идёшь?
- Привет, Серёга. А то! А ты на улице, что ли? В телефоне так затрещало, как будто ураган у вас.
Серёга живёт в другом городе, расстояние до него целых километров двадцать, так что всё может быть.
- Не, орешки щёлкаю.
- Нифигасе, щелкунчик! А вот пил бы по-человечески, добротно, была бы у тебя личная белочка – она бы тебе их щелкала.
- Я и сам справляюсь.
- Всё, уже не трещит в ухе. Справился?
- С улицы зашёл.
- Значит, всё-таки ветер…
- Ну, так себе.
- Понятно.
- Ну всё, извини, мне работать надо.
- Угу… Деловые все…
Только спрятал в нагрудный карман куртки мобильник – второй перезванивает:
- Извини, я занят.
И для этого он перезванивал? Что у него вообще в голове? Ещё математик… Ну и ладно: я всё равно к школе подошёл. Потёр шкуру возле неё минут пять – и звонок прозвенел. Вскорости вышла какая-то учительница и сообщила родителям «своих» детей о том, что им пока что руководство ничего не доносило о возможных десятидневных (она почему-то сказала, одиннадцатидневных, пусть было бы так, кто против?) праздничных каникулах, так что, скорее всего, после четвёртого учимся три дня. «Чисто символически». Это её слова, если что.
И ещё добавила, что завтра по всей школе отменён классный час и забирать детей в 11:55. А мне на 11:30 в миграционку – документы на российский паспорт сдавать. Так что забирать зайца не смогу.
Минут через пятнадцать, не меньше, в дверях появился заяц:
- Я сегодня уходил без шапки и снуда, если что.
- Помню. Да у тебя два капюшона сзади болтаются: на куртке и на этом… как его… На кофте, в общем…
- На пайте.
- А я что сказал? На пайте. Захочешь – хоть под двумя загорай.
- Угу, утром +18 было. А сейчас? Не загорю – так сгорю.
- В общем, заяц, завтра у вас не будет классного часа. И я тебя забрать не смогу, потому что мне как раз в это время надо быть в миграционке.
- Я в продлёнке не останусь! Напишите записку, что я могу ходить домой сам.
- Да тебя и так выпускают, не видя меня. Дело не в том. Дело в том, что… После того, как ты проводишь Соню, тебе ещё очень много идти, через дорогу переходить, а ты сам видел не раз, что водители есть всякие, один идиот на сотню шофёров попадётся – и любому пешеходу его за глаза хватит. Короче…
- Ответственность, понимаю.
- Даже не в ней дело… Короче… мне стыдно, но мне страшно. Не за себя, какая-такая на мне будет ответственность, если ты сам будешь ходить, а за тебя.
- Но это же не всегда, а в экстренных случаях…
- Завтра мы из экстренного случая сделаем не экстренный. Я уже предупреждал бабушку Т., что завтра не смогу тебя забрать, она ничего не имела против, но это было давно.
- Надо просто ей напомнить.
- Конечно.
Идя утром через сквер, оба заметили, что некоторые из голубей как-то странно нахохлились, втянули головы вместе с шеями аж в… трусы они не носят, но куда-то туда. И перья распушили. Причём, в большинстве своём так себя вели особи серебристого цвета в крапинку. Рябые, одним словом.
- Новая марка… модель какая-то, что ли? – заинтересовался я.
- Не, вон – и чёрные точно так же…
Заяц оказался прав: никакая новая порода среди «скверных» голубей не образовывалась, пока мы ходили с Соней и ничего вокруг, кроме неё, не замечали. На обратном пути все голуби были как всегда стройны и гладко причёсаны. Возможно, некоторые из них вчера просто чуток перебрали, уж не знаю, чего именно, и утром… Утром с похмелья люди ничуть не лучше выглядят, согласитесь.
Перешли площадь, и ребёнок потянул меня через дворы – на качели.
- Ну ты же сам на днях видел: они свежевыкрашенные, краска стекает и в местах соединения деталей образуются наплывы, сверху они покрываются засохшей корочкой, а под корочкой – ещё жидкая краска. Сядешь – там или сям, а то и там, и сям, корочку сорвёшь и вымажешь куртку. Давай дождёмся, пока кто-нибудь более нетерпеливый сделает это вместо нас, а потом уж будем кататься.
- Я самый нетерпеливый. И-дём.
- Пошли. Сам будешь стирать куртку.
- Буду.
Но только качели показались из-за пятиэтажки, как у меня и на душе полегчало, и от сердца заодно отлегло: на обеих качелях каталась какая-то мелкота под присмотром мамаш. Мамашам скучно не было, они беседовали между собой, так что скорый уход малявок по домам не предвиделся.
- Не судьба, - изрёк заяц.
- Увы, - попытался хотя бы внешне расстроиться и я.
- Блин, молодёжь! – заяц был полон праведного гнева.
Я аж рот открыл от неожиданности. А он взглянул на меня и, увидав немой вопрос в моих глазах, расставил все точки над i:
- Я не о них. О стене.
Я осмотрелся по сторонам и на той пятиэтажке, мимо которой мы шли, увидел какие-то каракули и … скажем так, рисунки местных поборников граффити.
- Да уж…
- А кому-то всё это счищать…
- Лучше бы их заставить.
- Попробуй их найди…
- Эт точно…
- Деда?
- А?
- А как ты думаешь, если в невесомости открыть банку с краской, добавить в неё воды… Сначала добавить, чтобы жидкой стала, а потом в невесомости открыть – что будет? Она будет летать?
- Ещё как будет. Только в разные краски для разжижения добавляют разное: в водоэмульсионные, вододисперсионные, акриловые эмали – воду, в пентафталевые и глифталевые эмали – уайт-спирит, сольвент, ксилол, в нитроэмали…
- Всё, хватит. Хорошо, что будет летать: значит, картину не закапает…
- Зато лоб и нос художнику запросто может, - уверил я. - Кстати, ты сегодня налегке, или с пятёркой?
- С пятёркой. По технологии.
- Есть повод зайти к нам.
- Похвастаться и получить премиальную конфетку.
- Ага.
- Пошли быстрее, я жду – не дождусь, когда получу конфетку и сяду к компу! И буду ловить кааайф! – продолжал с патетикой в голосе шутить ребёнок.
Минут через десять мы наконец достигли нашего двора. Вошли в дом, позвали бабушку Т., предупредили её, чтобы без конфетки нам на глаза не показывалась. Бабушка показалась с улыбкой до ушей и конфеткой в ладони.
- Ты пришёл?
- Да. Только забыл, зачем.
- Ну вот! – бабушка явно затруднялась придумать, как ей реагировать.
- А, вспомнил. Во-первых, поздороваться и повидаться.
Они обнялись и поцеловались.
- Во-вторых, похвастаться пятёркой и получить премиальную конфетку.
Они обнялись и поцеловались. Конфетка перекочевала в карман зайца.
- В-третьих, напомнить, что завтра меня из школы придётся забирать тебе.
- Ну хорошо! Конечно, заберу!
Они обнялись и поцеловались.
- А по чём пятёрка?
- По технологии. Сейчас покажу, - ребёнок снял рюкзак, развязал шнурок, достал какую-то то ли тетрадь, то ли тонкую книжицу в твёрдой обложке и открыл её.
- Ты хочешь показать мне пятёрку?
- Чего её показывать? Ты что, пятёрок не видела? Это не дневник, - с этими словами заяц выудил из межстраничья нечто бумажное, цветное и плоское.
Расправил, сделав поделку объёмной, и попытался установить на подоконник. Нечто никак не устанавливалось.
- А что это?
- Это лошадка, на лошадке… какая-то зверюшка, я ещё не придумал.
- Она должна стоять?
- Она должна качаться. Но она даже не стоит.
- Она изогнулась в рюкзаке, поэтому не стоит, - попыталась поднять дух умельца бабушка.
- Она сразу не стояла. Когда я только её сделал. Я ещё и другим помог.
«Если и те не стояли, то это уже фирменный знак…» - подумалось мне, но наружу не вырвалось. Так, на всякий случай. А то мало ли…
- Завтра намечается пятёрка по математике.
- Ой, а конфетка последняя!
- Смысл тогда таскать пятёрки, заяц? – спросил я, стараясь не смотреть в глаза бабушке.
- Смысл в пятёрках всегда есть, да бабушка?
- Конечно! – завтра бабушка Т. наверняка побежит в магазин за новыми конфетами.
В общем, распрощались довольные друг другом. Бабушка с внуком. Мы-то с ним – через минуту, в дверях его дома. Как всегда, с ритуалом. Который, если вы не забыли, мне очень нравится.