Меня разбудил звонок.
Черт, только я заснула. Ни днем, ни ночью покоя нет! Лаадно, Наташка откроет. Я со стоном перевернулась на другой бок и прикрыла глаза. Дайте поспать, черти…
Блаженный сон стал накатывать волнами, принося с собой далекий шелест моря… Я лежу на теплом песочке, и легкий ветерок приносит запах моря, и тут рядом со мной кто-то начинает выяснять отношения – голоса у них резкие, противные, и тут я слышу Наташкин плач…
Плач!
Я подскочила и воззрилась на часы. Одиннадцать утра. А легли мы под утро. Голова тяжелая…
– Да прекрати ты, наконец, рыдать! – доносится до меня мужской голос.
Мужской голос? А, там же кто-то пришел. Я натянула на себя джинсы и футболку с Микки маусом и вывалилась на кухню. Наташка ревет.
Черт, я ее плачущей уже видеть не могу!
А все этот Дима ее, урод. Поматросил несколько месяцев – и бросил. Да еще мерзко так, не по мужски. Все же можно было по-человечески сделать!
Сначала было все красиво, цветочки, рестораны, подарочки небольшие. Потом предложение сделал, назначил ей встречу у ЗАГСа, чтобы заявление подавать – и не пришел.
Когда она до него дозвонилась, он объяснил ей, что это шутка такая была. Шуууткаа!
Только все бывает в этой жизни. Мерзавец, да, но нельзя же так себя изводить!
Стоило ей немного успокоиться, она еще с одним познакомилась.
Тот, по Наташкиным рассказам, тот еще чудик был. Подсел к ней в ресторане, честно предупредил, что, мол, дорогая, ты привлекательна, я чертовски привлекателен, предлагаю тебе провести со мной чудесные выходные – а после разойдемся, как в море корабли.
Вообще такие эскапады на Наташку и не похожи вовсе, но как-то он, чертяка, особенно хорош собой был, и она поплыла.
Внятного рассказа от нее я так и не добилась. Она лишь вздыхала, смотрела на меня коровьим взглядом – и прижимала руки к сердцу.
То есть, как я понимаю, из постели они не вылезали. Правда, в каком-то дорогущем отеле, и поил он ее не «Львом Голицыным», а «Вдовой Клико». Я пробку видела.
Наташка даже как-то ожила, а на этой неделе выяснилось, что она беременна.
И все снова здорово.
Я пока к ней переехала. У нее квартира большая, места много, да и у меня свой шкурный интерес – до работы близко.
И вот вчера как пришла я после работы, да еще день такой тяжелый был – даже не поела, так с ней часов до трех и кувыркались – люблю – немогу, жить не хочу.
Я ее, главное, спрашиваю – чей ребенок-то, Димы? Или того, другого? Ревет.
Говорю – ну если все так страшно, сделай аборт, срок-то маленький! Снова ревет – не могу убить ребенка от любимого, говорит. Господи, ну так рожай да поднимай, я помогу, чем смогу – получает прилично, квартира большая – опять ревет, безотцовщину, говорит, плодить не хочу.
Короче, с ума меня свела.
Ну так вот. Вываливаюсь я на кухню, вижу – мужик сидит. Мелкий какой-то, суетливый. Костюм на нем дорогой, итальянский, часы манерные. А повадками на белку похож.
– Так, – говорю, – молодой человек, что тут у нас происходит? – и смотрю на него так… испепеляюще.
А он усмехнулся так противненько и говорит:
– Вы бы, девушка, на себя в зеркало посмотрели!
Хотела я было возмутиться, потом глянула украдкой – а на животе у меня мышиный хвост. Отправилась в ванну – и правда, футболка задом наперед, косметика размазалась – чисто панда.
Такой выход пропал!
Привела себя в порядок, переоделась, снова выхожу.
Наташка вроде успокоилась, а мужик ей чего-то вкручивает и за ручку, понимаешь, держит.
– Эй, говорю, дорогой товарищ! Что тут происходит?
А Наташка руку у него вырвала и в комнату убежала.
Мужичонка поднялся, процедил что-то вроде – «Ненавижу бабье!» – и ушел. Совсем ушел, и дверью еще хлопнул.
Я к Наташке. Та у окна стоит.
– Чего этот чудик от тебя хотел? – спрашиваю.
– Деньги предлагал.
– Какие деньги? На что?
– На ребенка. Фро, ну мужик тот, ему адрес мой оставил, чтобы он о ребенке позаботится. Буде таковой приключится.
– Нууу… Это же хорошо! А ты?
– А я сказала, что мне ничего не надо.
– Наташка, ты дура? – удивилась я, – он же отец, он и должен о ребенке позаботиться!
– Ну и заботился бы! Сам! – выкрикнула обозленная Наташка и в ванную убежала.
Ясно все. Токсикоз не дремлет.
А я решила, что не мешает мне проветриться. Тем более, хлеб у нас закончился, да и творогу бы надо купить, сырников сделать. Наташке полезно.
Выплываю я, значит, такая из подъезда, очки на нос темные нацепила – и мужик давешний ко мне подваливает.
– Поговорить, - говорит, – надо.
– Не о чем нам, дорогой товарищ, бабье ненавидящий, разговаривать! – отвечаю.
– Да ладно Вам, Галина Викторовна! – называет он меня по имени.
Только я ведь ему не представлялась! Заранее, что ли, узнал? Я удивилась – и согласилась.
На скамейке у дома разговаривать – всех окрестных бабок оповестить.
Устроились мы с ним в соседнем кафе. Раньше оно называлось «Буратино», а сейчас – «Гречка». Хотя на пользу ему это не пошло.
Официант в грязноватом фартуке поставил передо мной вазочку с мороженым, а перед мужиком – стакан воды с лимоном.
Мужик пить ту воду не стал – посмотрел на стакан на просвет, поморщился и в сторону отставил.
То же мне, аристократ хренов.
А я ничего, сижу, мороженое ем, жду.
– Меня зовут Скирнир, – говорит, – можно просто Скир.
О как! Не какой-то там тебе Сережа.
– Насколько я понимаю, Наталья беременна.
– А тебе-то что?
– Мне – плевать, если честно. Но вот Фро – нет.
– Кто у нас Фро? – я с любопытством посмотрела на него, – и что это за имена такие?
– Мы из Швеции, – говорит, – Фро – отец этого ребенка.
– Как вы вообще о ребенке узнали?
Ским фыркнул.
– Видишь ли, у Фро по-другому не бывает. Но и детей своих он не оставляет.
– Смешно! – я скривилась, – а если Наташка аборт сделает?
Он расхохотался.
– Спорим, что нет? – нагнулся он ко мне, – Так что я тебя прошу – убеди ее принять помощь.
Он бросил на стол визитку.
Ну еще бы – черная, лакированная, с золотым обрезом и золотыми же буквами. И почему всех плюгавых мужиков так на помпезность тянет? И на туфли на каблуках – хоть пару сантиметров, да натянуть.
Я даже глаза скосила – но нет, на нем были обычные мокасины, хоть и дорогие.
… Если меня беременную будет так плющить, я удавлюсь. Неделю я терпела Наташкины закидоны. То ключи в холодильник спрячет, то ей апельсинов посреди ночи надо. То рыдает – жить без него не могу, то кричит – все мужики – козлы.
Я ей говорю – Натаха, мол, чего козлы-то, вон, всю ответственность на себя готов взять, на аборт не гонит и лучших врачей оплатить готов – а она опять в рев.
– Ты не понимаешь, – ревет, – он не человек, он – Бог.
Совсем девка рехнулась.
Через неделю Скир меня опять у дома подстерег. Сели мы с ним на скамеечку, ту, что за углом, чтобы Наташка в окно не увидела.
– Ну, – говорит, – как наши дела?
Я только фыркнула.
– Разбирайтесь сами! – говорю, – сил моих больше нет. Не знаю я, какого рожна ей еще надо, может, этот Фро обидел ее как-то, только она ни о чем и слышать не хочет. Раз, говорит, он сам прийти не может, то и мне ничего не надо. А правда, где он сам-то? Почему хотя бы не позвонит?
Он на меня посмотрел так, словно я душевнобольная. Меня и вынесло.
– Тоже мне, – говорю, – директор СССР! Девку соблазнил, обрюхатил, и даже позвонить ей не может, спросить, как она себя чувствует!
– Я звоню, – говорит он с мерзкой такой усмешечкой.
– Знаешь, че, – отвечаю, – да пошел ты! Я отца своего в глаза не видела, мать одна меня поднимала, тоже, небось, такой вот Фро голову ей задурил. Наташкин папаша еще круче, деньги у ее матери таскал и пропивал. Пока она его не выгнала. Ниче, они в одиночку справились – и мы уж как-нибудь! От мужиков все равно толку никакого!
Ух, он разозлился! Аж губы побелели. Схватил меня за руку железной хваткой.
– Идем, – говорит, – покажу тебе Фро.
Вздернул меня под локоть, и хватка у него железная, даром, что мужик плюгавый. Мне от страха аж горло перехватило – а он меня в сквер потащил.
Ну, там обычно народу много, я подуспокоилась.
Только в этот раз сквер как-то странно опустел. Ни мамаш с колясками, ни бабулек с вязанием.
Подтащил он меня к фонтану.
«Утопит!» – мелькнула даже мысль, но тот достал из кармана фонарик – и посветил на струи воды.
И вдруг прямо из струй воды появилась радуга! И не просто себе, а плотная, прям потрогать можно!
Скир внезапно подхватил меня на руки, перекинул через плечо – и шагнул на эту самую чертову радугу!
Сделал шаг, другой. Фонтан растаял в дымке…
Висеть было неудобно. Да и не мешок я с картошкой, в самом деле! Я начала вырываться – и тут этот гад с силой шлепнул меня по попе, аж звон пошел!
– Сиди смирно, – говорит, – тебя этот мост сожжет, если коснешься!
Ну че, я поерзала, чтобы на живот так сильно не давило, и затихла. Только шаги считала – ну невозможно так, правда!
Когда я уже была готова взвыть, он меня поставил на ноги и поддержал.
Я схватилась за него и отдышалась. А ничего мужичок-то, крепкий!
… Мы стояли перед воротами. Слева от нас возвышался дворец, светлый, небесно-голубого цвета. Невесомые башенки устремлялись в небо и терялись где-то в вышине.
От восторга у меня перехватило дыхание. Только где мы вообще?
Ворота раскрылись, и нам навстречу вышел здоровенный такой мужик. В доспехах. В доспехах, пропади оно все пропадом! Доспехи на солнце так и блестели, у пояса висела здоровенная железяка – самый настоящий меч. Все это великолепие венчал шлем с бараньими рогами.
Я что, попала во вселенную Марвел?
А Скир что-то крикнул ему на непонятном языке. Рогатый мужик ответил и рожу скривил – бьюсь об заклад, гадостей друг другу наговорили. Хоть слов я и не поняла.
Ну че, поговорили они так, рогатый ворота перед нами распахнул. Шагнула я за ворота – и обомлела. Золотой дворец увидела. И запах такой! Цветов… Липы… и немного конского навоза.
Пока я так глазела, Скирниру коня подвели. Он опять меня подхватил – и перед собой усадил.
– Да что такое, в самом деле! Я тебе что, куль с мукой?
– А ты умеешь на лошади ездить? Вот и сиди, катайся!
Мне показалось – или он как-то изменился? Манера разговора, то, как он себя вел. То был едкий такой типчик, а теперь – ни дать, ни взять, аристократ.
– Скир… – отбросила я свой нахальный тон, – а где мы вообще?
– Мы-то? – он усмехнулся, – в Асгарде! Ты же хотела посмотреть Фро в глаза!
– Чиивооо? – протянула я.
– Наталья тебе говорила, что он – Бог? Говорила. Ты ей поверила?
– И что, ты всех не верящих сюда таскаешь?
– Нет. Ты меня выбесила. Ты вообще хоть представляешь, кто он такой?
– Неа! – беспечно бросила я, пытаясь собраться с мыслями, которые расползались, как тараканы.
Как это возможно? Может, это сон? Но нет, заднице от скачков реально больно!
Но как же… Я же материалистка! Как это может быть вообще? Земля это шар, часть галактики, а галактика наша на Млечном пути…
Или на Дереве, как оно там – Иггдрасиль? А что тогда с Библией?
Пока я собиралась с мыслями, мы выехали в серебристую степь без конца и края, потом поскакали мимо леса – и увиденное мной было настолько непохоже на привычные пейзажи, что я впала в какой-то ступор.
Мы подскакали к небольшому рубленому дому на берегу моря.
Это вот так живут боги? А где же золото и каменья драгоценные?
Скирнир спрыгнул с лошади, протянул ко мне руки – и я кулем свалилась в его объятья.
С стоном разогнулась, ухватившись за поясницу.
И тут из хижины нам навстречу вышел здоровенный полуголый мужик. В плечах косая сажень, светлые волосы кольцами падают на плечи, в руках – то ли копье, то ли гарпун.
Увидев нас, он улыбнулся, подошёл к Скирниру и хлопнул его по плечу.
Если он меня так хлопнет – прибьёт, честное слово!
Но мне он только кивнул.
Они о чем-то потрындели на своём тарабарском языке, потом мужик ушёл, крикнув что-то в дом. Фрикко или как-то так.
И тут из дома вышел… он. У меня отвалилась челюсть, хотя после первого блондина это было, казалось бы, невозможно.
Тоже блондин – откуда их тут столько? – только особенный, какой-то рыжеватый. От него исходила совершенная неповторимая аура.
– Слюной тут все не закапай, – презрительно бросил Скир, и я вспыхнула – и молчи, ради Бога!
– Фро? – тупо переспросила я.
Они опять о чем-то поговорили, и Фро, к моему удивлению, заговорил со мной по-русски:
– Я никогда не отказываюсь от своих обязательств. Скажи ей, что девочка не должна ни в чем нуждаться.
– Девочка? – изумилась я.
Но он только усмехнулся, внимательно на меня посмотрел, кивнул Скирниру – и ушёл.
Обратный путь я вообще запомнила плохо. Я пребывала в состоянии какого-то отупения, тряска, обилие впечатлений, перевёрнутая картина мира. Боги! Но как же так!
...Мы вернулись в тот же парк.
Я доползла до скамьи и схватилась за голову. Асгард… Фро этот… Но как же...
– Убедишь ее?
– Попробую. Только… Скир, я вот что не понимаю. Зачем все это? Зачем ему нужна была Наташа, почему именно она? И вообще – почему все мужики такие козлы? Хотя это вопрос, конечно, риторический.
– Козлыыы? – презрительно протянул он, откидываясь на спинку скамейки, – да вы же не видите дальше своего носа! Сначала состязаетесь с мужчинами, кто круче – а зачем мужику рядом с собой другой мужик? Потом выбираете себе подонков – а мужики – козлы! Казалось бы – живите и наслаждайтесь полной жизнью, так нет, все свои сильные стороны вы отвергаете, а потом все вокруг виноваты. Вот ты, например! Сходила замуж за полного придурка. Зачем, ну? А я скажу тебе, почему! Потому что все выходят – а ты что, рыжая? Типичная бабья логика. Принесло тебе это счастье?
– Эээ… а я-то тут при чем! – я оторопела.
Откуда он все про меня знает?
– И вообще речь сейчас не обо мне! – попробовала я перейти в наступление.
– Не о тебе! – бросил он презрительно, – ну хорошо. Это же величайшее благословение, родить ребенка от бога плодородия! В год всего несколько женщин и удостаивается. Не всякой женщине, конечно, стоит рожать, но вы же для того и были созданы! И поверь, раз он выбрал подругу твою, Наташу, то и девочка у нее будет выдающаяся – все его дети добивались многого, и Наташе материнство принесет счастье. Но нееет, ей этого не надо, а надо сама не знаю, чего… – он зло сплюнул, – Я не знаю, как он выбирает женщин, не могу сказать. Но всех детей его знаю…
От резкого звонка телефона мы оба подпрыгнули.
– Галка, ты куда пропала? – услышала я обеспокоенный Наташкин голос.
– Ой, что ты, все хорошо, Наташ! Встретила институтского приятеля! Скоро буду!
Скирнир поднялся, не глядя на меня, и бросил –
– Я позвоню! – и ушёл.
Обиделся он, что ли…
… Всю ночь я не спала.
Так все, выходит, правда. Значит, теория Дарвина и вся материалистическая картина мира – полная туфта. Прав был Эйнштейн. И как теперь мне жить с этим дальше? Прыгать через костер? Резать в полнолуние черных баранов?
Я подошла к окну и посмотрела в темное небо. Где-то там, далеко в вышине, стоит небесно – голубой замок, упирающийся башенками в облака… Надо почитать мифологию, что ли…
А вот утро у нас опять началось со слез. Опять все снова здорово – люблю – не могу, что делать, не знаю.
И тут у меня в голове что-то щелкнуло, не иначе, с недосыпа.
– Слышь, подруга, а ну-ка хватит! – хлопнула я рукой по столу так, что она подпрыгнула, – чего ты страдаешь? Ты беременна от потрясающего мужика. Который готов заботиться и о тебе, и о ребёнке. Чего ты выпендриваешься?
– Ну так… Я же хочу, чтобы.. – залепетала она, – у ребёнка… отец…
– Ну вот такой у ребёнка отец. Другого нет. Так какого рожна тебе надо, Наташа? Ну обожглась ты с козлом, бывает. Но не все же такие!
– Так что… думаешь, взять деньги?
– Это не тебе, – припечатала я, – это малышке!
Я сверлила ее глазами, и у нее от удивления даже слезы высохли.
– Ну ладно, ладно, чего ты… – она погладила меня по руке и неуверенно улыбнулась.
Мне стало стыдно за свою вспышку, и я смущенно на нее посмотрела – а Наташа погладила живот.
– Малышка… Я вот подумала – а если ее Инга назвать?
– Хорошее имя. Мне нравится. Позвони мужику этому, Скиру. Сейчас.
… Скир подловил меня через несколько дней.
– Галя! – услышала я за спиной знакомый голос, – подождите!
Я остановилась. Не то, чтобы мне сильно хотелось его видеть – стыдно было. Зря я его козлом назвала.
– Я перевёл Наташе деньги, а на имя девочки будет открыт отдельный счёт.
– Спасибо! – от души сказала я. Деньги хоть и не приносят счастья, но многое облегчают.
Он отдал мне двумя пальцами честь и повернулся, чтобы уйти.
И я решилась.
– Скир, я должна перед Вами извиниться…
Он вернулся.
Он вернулся, встал напротив меня, и – хотите верьте, хотите – нет, – пожал мне руку.
Но больше всего меня поразила его искренняя улыбка.
– Все ведь очень просто. Есть женщина, есть мужчина. Они не могут быть одинаковыми, понимаешь? Не надо женщине соревноваться с мужчиной. Не надо мужчине ограничивать свободу женщине. Вот и весь секрет!
– Так что… И у Наташи ещё есть шанс стать счастливой?
– Ненавижу пространные разговоры… – помотал он головой, – она уже счастлива. Счастье – внутри, понимаешь? Если его нет внутри, его и снаружи не получишь!
– Я имею ввиду…
– Ты имеешь ввиду, выйдет ли она замуж. Не знаю. Ее будущее ещё не определено. А вот ты – выйдешь. Замуж выйдешь, и жить вы будете хорошо, и дети у вас будут. Если ты сделаешь правильный выбор!
– А если неправильный…
– То все сложится по-другому. Выбор-то твой! Так, все. Мне некогда.
Он развернулся и пошёл. Я смотрела в спину этому странному человеку, и, словно почувствовав это, он обернулся, поднёс руку к уху и, улыбнувшись, сказал –
– Звони, если что!