[Пролог]
Белый шум - это шум, спектральные составляющие которого равномерно распределены по всему диапазону задействованных частот. Например, шум близкого водопада или шум дождя. Белый шум подавляет иные звуки. Некоторые исследователи считают, что он обладает лечебной силой. На сегодняшний день нет доказательств этому, но и опровержений тоже нет.
Говорят, на Мжарском могильнике можно услышать особенный белый шум. Если заболевший в определённое время придёт туда и услышит, то болезнь отступит и больше никогда не вернётся.
[1]
31 января
Когда я встретила тебя, ты включил мне музыку - белый шум. Ты сказал, это поможет расслабиться, стать собой. Мы танцевали под водопадом и под дождём. Готовили завтраки и обеды под шелест дороги и стук вагонных колёс. Время растворилось в шелесте, шорохе, шли месяцы или дни. А однажды между нами осталось меньше миллиметра. И я пропала ...
Через три недели мне приснится необычно тёплая, в лепестках, весна. Запах абрикосовых цветов. Время перед рассветом, когда птицы ещё молчат. И ум, и тело моё растворятся в оглушающей тишине.
Я пойду босиком по заброшенным рельсам. Вдруг впереди, прорезав пространство, возникнет звук. От неожиданности встану на колени, прижму ухо к ржавому холодному металлу, давно не знавшему вагонных колёс. Металл от прикосновения нагреется, и где-то внутри всё громче и громче будет взрываться и биться нарастающий шум.
Громче.
Громче.
[2]
Как заворожённая, слушаю шум через металл.
Подними голову! - кричит голос в моей голове.
А я слушаю и не могу оторваться.
Подними голову!
Шум нарастает, проникает в кости, захватывает меня всю. На предельной громкости я тяжело, грузно отрываюсь, и… Свет в лицо. Темнота в лицо.
Просыпаюсь резко, выныриваю из сна, хватаю воздух ртом. И сердце - сердце бешено бьётся, всей своей силой толкая меня изнутри.
31 июля
А что вы так поздно, мамочка, пришли на первое узи?
Стесняюсь, невнятно говорю:
Понимаете… Работа без отпуска. Я математик... у меня было большое исследование, я рассчитывала нормы для популяций бактерий.
Для кого?
Ну… Для бактерий.
Нормы для бактерий?
Да.
А для вас норм не существует? Страховой полис аннулируется, если вы не проходите исследования по правилам.
Пожимаю плечами. Мне всё равно. Но не всё равно, кого я вынашиваю там, внутри.
А у вас девочка, мамочка. И сердцебиение на девочку.
Поворачиваю голову и встречаюсь через экран с невидящими меня глазами невидимого ребёнка.
31 октября
18:00
Давай, солдат, раздвинь ноги! Посмотрим твоё раскрытие… Два сантиметра? Никуда не годится. Будем стимулировать роды.
Нет, пожалуйста, не надо! Вы же обещали!
Брось! Что - не надо? Не до утра же с тобой сидеть?
Белый шум.
Задыхается твой ребёнок, мамочка, задушила ты его.
Кричу в стену, голова моя неестественно свёрнута на бок. Мышцы шеи сводит судорогой, но я всё выворачиваю и выворачиваю голову. Я, словно сова, хочу повернуть её на триста шестьдесят.
1 ноября
06:00
Режьте. Держите вот здесь и здесь.
Хирургические ножницы без суда и следствия полосуют меня на четыре, шесть и восемь часов. Боль, обжигая, расходится полосами ровно вдоль линии разрезов.
Родила.
Не кричит.
Не кричит, эй! Послушайте сердце кто-нибудь!
Открываю глаза в потолок. На нём пляшут и пляшут тени, словно черти, словно птицы. Тени людей в ритуальном танце. Тени цветов абрикоса. Закрываю глаза.
2 декабря
Давай не будем говорить об этом. Не в декабре. Поговорим, когда придёт весна. Когда растает снег, распустится сон-трава. А сейчас - просто увези меня. На Стриже. Куда он там идёт? На Нижний? Вот и хорошо.
12:30
Чёрт. Кровь. Выйдем на ближайшей? Да, надо. Нет, не спрашивай.
12:40
Стоим на вокзале во Владимире, а на джинсах у меня вот такое бордовое пятно.
14:00
Мне главное, скорее в дом, желательно без людей.
[3]
Я согласилась на Суздаль. Ты сказал, у тебя там дед. Хороший, и примет, хоть я тебе не жена. Был вариант вернуться в Москву, но когда, к кому? Мне бы хоть джинсы постирать, а потом выбрать путь. Обмотала себя шарфом ниже пупка. Хорошая штука шарф. Может пригодиться в самых неожиданных местах.
Дед оказался всклокоченный, седой, с прищуром. Выглядел, как Эйнштейн. Ковылял ко мне, прихрамывая. Обнял, даже имени не спросил. Протянул краснобокое яблоко.
Щас отравит, - подумала я.
Яблочко с живым червячком, made in Suzdal, никакого яда! - гордо сказал дед.
Я про отраву вслух что ли сказала?
Не по годам общительный, после яблочка повёл нас в баню. Смыть пыль городскую, болезную. Сказать, что я плакала, ничего не сказать.
Блин, да я вся в крови, какая баня? Месяц после родов!
Не отказывай ему, - шептал ты, - он будет рад.
Кровь по ногам.
Ненавижу тебя.
В ненависти прямо из бани меня вынесло за ворота и понесло. Шла, не разбирая дороги. Прямо, направо, налево, прямо. Только не оборачиваться, только не возвращаться. Ветер в уши, ветер в горло, ветер в лицо. Зазвонили колокола. Звуки, словно плети, прошли по моей спине, и я припустила бегом.
Река, деревянный мост, этот берег, тот. Вынесло на бесснежный пустырь. Передёрнуло, покрыло гусиной кожей. Декабрь, Подмосковье, а снега нет? Как так? Ни телефона, ни карты, ни ключей. Где я, кто я.
Холодно. Устала.
Ноги подкосились внезапно, словно на школьной перемене ударили под колени. Я упала лицом, ладонями вниз. А земля тёплая, нагретая, как после костра. Поднялась - холодно. Выезжали из Москвы - был минус. Опустилась - тепло. Тепло!
Расстегнула куртку, размотала шарф, обмякла. Вжалась собой, согревая руки, щёки. Почувствовала невыносимую потребность раздеться. Голая легла на спутанную пожухлую траву. Как же горячо, чёрт!
Кровь по ногам, а потом в землю - и не больно. Мне больше не больно, представляете?
Так хорошо.
[4]
Кошка забралась в волосы и размурлыкалась, по очереди вонзая когти мне в голову. Я проснулась. Села, вытянулась. Смотрю по сторонам, джинсы где? Свитер где, куртка? Обокрали что ли? Вот же хрень! Кошка сидит рядом, не уходит.
Обокрали? - спрашиваю.
Кошка поворачивает голову, смотрит по направлению, и я смотрю за ней. Лежит моя одежда, вот и славно… Моя - что? Сарафан? Платье? Что это? А я голая. И земля горячая. Оделась - нет выбора. Ничего так себе сидит, платье. Можно без джинсов и даже без трусов.
Кошка встаёт, потягивается и мягко идёт прочь. Оборачивается, приглашая. Иду за ней. А через несколько минут вслед за кошкой чуть ли не проваливаюсь в землянку, где сидит знакомый мне дед-Эйнштейн и улыбается во весь рот.
Мурочка, привела? Вот и хорошо, вот и славно! Как банька-то?
Дед у тебя, говоришь, в Суздале? Вспоминаю твои глаза. Пронзительные, чужие. Вспоминаю твоё горло. Так бы и перегрызла, так бы и целовала.
Ненавижу тебя.
Хороша была банька, дед, коль мы с тобой на том свете встретились.
А с чего ты взяла, баба, что здесь тот свет? Здесь этот свет. А тот свет там!
Спасибо, поговорили. Какая я тебе баба?
Хочешь знать, зачем ты здесь? - дед протягивает мне ладью, а в ладье кровь с молоком, - Пей!
Теперь точно отравит, - думаю я.
Не отрава, не боись, - говорит.
Я громко думаю, всё понятно. Пью. Зачем? Фу! Вырвет? Нет. Опускаюсь на лавку. Платье стелется по полу. Голова тяжёлая. Сплю.
Всё-таки отравил.
[5]
Вижу сон.
Вижу чужих людей, одетых в такие же одежды, как моя. Люди тянут ко мне руки и кричат “Дай”. Руки гибкие, без костей, извиваются. Заканчиваются не пальцами, а клювами. Клювы щиплют меня за руки. Но не за руки - а за крылья огромные, раскрываю их - ого, ну и размах! Клювы рвут мои серые перья, пух валяется клочьями, кровь капает. А я стою и не могу двинуться, пока от крыльев не остаются щипаные крылышки, которые годятся разве что на барбекю. Рядом сидит кошка и вопросительно смотрит.
Голос в голове.
Нет, так не пойдёт, Мурочка, отмотай обратно, сделаем дубль два.
И мой собственный.
Да что у вас тут за кино, чёрт!
Чёрта всуе, баба, не поминай. Щипать перья не давай. Им всегда будет мало, сколько бы ты ни давала.
Дубль два.
Люди тянут руки ко мне и кричат “Дай”. Руки гибкие, без костей, извиваются. Заканчиваются не пальцами, а клювами. Клювы щиплют меня, но не за руки - щиплют за крылья с перьями. Раскрываю крылья на всю длину, укрываю кричащих людей.
Тссс… Спааать…
Белый шум.
[6]
Я пойду, баба, мне пора. - Дед смеётся. - Теперь это твоя земля и сила твоя. Под ногами жара, сверху холод. Будут люди ходить - не гони. Кто от голода придёт - пищу найдёт. А кто от жадности придёт, тот уснёт.
А…
А за дочку свою не плачь. Вон она, на другой Земле родилась. А тебе только кровь нужна была. Дверь открыть.
[Эпилог]
Я лежу на горячей земле в платье до пят.
Я вернусь к тебе в дом, в этот мир, через тот деревянный мост.
Ты подхватишь меня, обнимешь.
Ты где была? Я вышел из парилки, а тебя нет!
А где дед?
Какой дед?
Дед-Эйнштейн.
Так дед-то когда жил! Я маленький был. Теперь это мой дом.
Теперь это мой дом, - неслышно шепчу.
Белый шум.