Давненько уж это было, чуть ли не полвека назад. Но стоит только вспомнить, как рот тут же расплывается в улыбке. Жили мы уже на Дальнем Востоке и на свой родной Алтай приезжали только в летние месяцы отдохнуть.
Отдохнуть, это, конечно, большое преувеличение. Отдыхать мы будем потом, когда вернемся обратно домой. Или молодые и глупые еще были, или еще как себя обозвать? Но зачем переться в деревню именно в то время, когда там вовсю идет сенозаготовительная страда и каждый погожий денек, как и каждый трудоспособный человечек, на вес золота.
Ну ладно бы раз, так нет, раз за разом, накопив за два-три года отпуск подлиннее, садишься в самолет и чуть ли не подталкивая его задницей, летишь. Куда? А всё туда же, в свою родную деревню.
Сено помогали ставить многим. Отцу, матери и тестю с тещей – это святое. А дальше - устанешь перечислять, одним - за коня, другим - за грабли, третьим - за мед, четвертым, пятым… Стоп! Извините! Уже не сможем, отпуск кончился, мы завтра уезжаем. Ну как же так! А мы на вас так надеялись. Жаль.
Зато возвращались с отпуска стройными и загорелыми. На что тёща моя всегда говорила:
-Когда приезжаете, то вы такие бАские, белые, а уезжаете, как чугунки черные.
Ну, вообще-то я совсем про другое хочу речь вести, просто это, как-бы вступление, чтоб разговор, покрасивее, начать. Не знаю, можно ли здесь говорить о том, что кроме заготовки кормов, мы еще и употребляли. Причем частенько. Почти ежедневно. Ежевечерне. Для сугрева, для аппетита. За начало работы, за успешное ее завершение. Да мало ли причин найдется, на благое то дело.
Пили, в основном, пиво, сваренное тещей, великолепным мастером в приготовлении этого напитка. Не путать этот божественный напиток с обыкновенной брагой, если кто сравнить захочет, то здесь вас не поймут, здесь это пиво. Можно добавить слово - алтайское. Не обидятся.
А речь не о пиве, а о том, как к тестю с тещей приехал из районного центра сват ихний, да не один, а со своим товарищем. Даже и не лично к ним приехали они, а по делам, вроде как сват был страховым агентом.
Днём делами страховыми гости занимались в деревне, ну, а вечером сели, как и положено, за ужином, пригубили, потом за встречу, потом за здоровье всех присутствующих. Короче, всё, как обычно.
Мужики попались крупные, с животами. Ели – пили много, но пора и честь знать, уже ночь близится на дворе. Тёща вынуждена была сделать из-за гостей некоторую перестановку в наших местах спальных. Нам с женой постелила постель в зале, где они с тестем раньше спали. Гостям разложила диван в дальней комнатке. Там же, на другой кровати, должны были и она с тестем переночевать.
Не знаю, по-моему, тестю в ту пору и пятидесяти лет не было, ревнивый мужик был, особенно в годы молодые, ревновал тещу чуть-ли не к каждому мужику. А тут два мужика, в принципе, совсем чужих, будут спать рядом с его женой, через какой-то узенький проход между кроватями. Ему-то уготовано было место у стенки, мало ли куда женщине надо ночью встать.
Когда все улеглись и вроде-бы засыпать уже стали, началось самое интересное.
Полежав некоторое время у стенки, тесть вдруг сообразил, а ведь стоит только протянуть гостю руку с соседнего дивана и вот она, его любимая Валюша, уже в руках чужих. Хорошо, пока не сплю еще. А если усну?
Ну, уж нет! Не бывать этому! Через дверной проём нам было видно, как схватив какие-то тряпки и подушку с кровати, он ложится на пол в проходе, громко пробормотав при этом:
- НЕ МЫЛЬСЯ, БРИТЬСЯ НЕ ПРИДЕТСЯ!
Кому предназначались эти слова, теперь уж не узнать никогда. Может жене своей, может гостям, а может и тем и другим.
Всё, ребята! Заслон поставлен! Хрен вы, по-тихому, через меня перелезете, враг не пройдет!
Хорошо, Макарыч, придумал, в засаду лечь, но не мог он учесть одного, фатального, для всех, продолжения. И для нас с женой тоже.
Через несколько минут тишины с дивана раздались сперва робкие звуки, похожие на храп, которые через полчаса достигли такой мощи, что кажись, все окна в доме полопаются от вибрации. Два толстяка устроили такой концерт, каких я в своей жизни более не слышал. Куда там симфоническому оркестру до них!
Первым не выдержал “пограничник”, что на рубеже между “своими и неприятелями” в засаде лежал. Начисто забыв, зачем он, и самое главное, ради кого, он охранял священные рубежи, мой тесть, Макарыч, позорно убёг на уличную веранду, хотя и там было не намного тише, чем в горнице.
Вторыми не выдержали и мы с женой. Подхватив одеяло и подушки, мы ретировались в баню, больше отступать было некуда. Но и там не повезло нам. В предбаннике устроили себе спальню гуси с гусятами. Так что и там нам пришлось до утра выслушивать их бесконечное гоготанье.
Так что – НЕ МЫЛЬТЕСЬ, РЕБЯТА, БРИТЬСЯ НЕ ПРИДЕТСЯ!!!