Секрет трущоб
- Ну, что думаешь?
Машина офицеров только что покинула институтский КПП, направляясь в родной участок. Солнце, близясь к зениту, плавило воздух. Но в салоне благодаря климат-контролю было комфортно. Соломон, откинувшись в пассажирском кресле, прикрыл в блаженной неге глаза.
- Да не знаю я пока, что думать, - Волк нервно кусал губу. – Твоя идея с боями без правил действительно кажется логичной, но… что-то все равно не вяжется.
- Однако ты веришь, что Виктор часть этого красочного натюрморта?
- Во всяком случае, беспокойство Архангела за сына, который лишь пропустил утренние занятия – это наш с тобой повод для паники. Михаил явно знает больше, чем говорит.
- И мы не сможем вытрясти это из него.
- Верно. Потому нужно искать другие пути.
Соломон замолчал. «Уснул, - решил Волк. – Везет же.» Самому Волку спать уже совсем не хотелось. Тупая боль поселилась где-то за левой глазницей и иногда простреливала в затылок.
- А ты знаешь демона патрульного из нашего участка? – вдруг очнулся Соломон, заставив тем самым Волка вздрогнуть от неожиданности. – Кажется, он выходец из трущоб. Тупой как бревно, но силища та еще. За то и держат. Может, он какую информацию подкинет?
- Руди? Он не трущобный… оттуда никто не выбирается… И не такой уж он тупой. Так что поговорить с ним действительно стоит.
Виктор снова и снова напрягал мышцы, всячески пытаясь разорвать путы, но те будто были из металла. Впрочем, это и в самом деле был витой металлический трос, но Виктор не мог этого видеть из-за тугой полоски ткани на глазах, и предпринимал все новую и новую попытку, вгоняя трос с собственную плоть до разрыва капилляров в месте давления. Скрежет металлического стула, лишь двумя ножками прикрученного к бетонному полу, гулким эхом разносился по помещению. Оно большое. И пустое. Это понимал Виктор. Звать на помощь, вероятно, бессмысленно… и очень стыдно.
Войдя в участок, Волк первым делом ринулся к собственному столу за спасительным пузырьком с обезболивающим.
- Опять мигрени? – поинтересовался Соломон.
Волк лишь кивнул в ответ.
- Сходил бы ты к доктору…
- Я там уже был, - Волк демонстративно потряс пузырьком и закинул его обратно в стол, освободив попутно ухо от коммуникатора.
- Сто лет назад, - огрызнулся Соломон, прекрасно понимая, что этот разговор все равно ни к чему не приведет. Этого упрямца не переделать.
Они работали вместе лет, поди, 12. И не было ничего, чего бы они друг о друге не знали. Напарник – это куда больше, чем друг.
- Узнай, пожалуйста, у дежурного, Руди на смене или выходной.
- Уже. Он как раз сейчас в столовой. Иди в третью допросную – там камеры не работают. Я его приведу.
- Камеры? Что? Эй! Соломон, зачем в допросную?
Но тот уже был на пути в столовую. И он опять был прав. Таков уж был их мир. Этот чертов мир. Где демоны были последней, третьей расой. Вечно отстающие. Никому не нужные. А потому не заслуживающие уважения. Не достойные равенства. То было правдой. Очередной правдой, с которой Волк был не согласен, но должен был мириться. И у него вроде как неплохо получалось. Так ему ничего не оставалось, как отправится в третью допросною.
Добравшись, Волк только и успел опустить свой зад на табурет, как дверь резко распахнулась, с грохотом влетев в стену, и вслед за дверью в комнату летел Руди.
- Давай, птенчик, - пнув того еще раз, в допросной появился и Соломон. – Вот. Воркуйте, голубки, я на стреме постою, - криво ухмыльнувшись, Соломон сделал шаг назад и притворил за собой дверь.
- Извини моего напарника. Его мама в детстве вниз головой уронила. И теперь он с ней не дружит! - громко, чтобы и через дверь было слышно, сказал Волк. И, улыбнувшись, добавил: – С головой конечно, не с мамой.
Руди хихикнул. Он действительно выглядел как крылатый олигофрен, особенно когда улыбался, только Волк знал, что это лишь образ, маска, с которой Руди жить было проще. Волк жестом предложил ему сесть.
- Зачем я здесь? Разве я что-то натворил? – все еще придурковато улыбаясь, залопотал Руди. – Чтобы там вам не наговорили – я ни при чем! Клянусь! Я хорошо служу…
- Эй, Эй, стоп! – оборвал его тираду Волк. – Все нормально. Правда. Нам помощь твоя нужна.
- Помощь??? – выпучил от удивления глаза Руди.
- Да. Ты же вроде Северный район патрулируешь?
- Ну да. Но не я ж один!
- А в трущобы не заходишь?
- Куда? А я что, на самоубийцу похож?
- Отнюдь. Но ты же демон.
- И? Я полицейский, Вольфганг! И нет никого в городе, кто бы этого не знал. А знаешь, что делают с полицейскими, которые посмели отойти более чем на 50 метров вглубь трущоб? А вот никто не знает! Потому что их больше никто не видит!
- Все так плохо?
- Да! А вы, парни, что там забыли?
- Так нам жмурика подкинули. Он из трущобных.
- О, так это подарок судьбы, не иначе! Ну и запихайте его в дальний угол морга, а дело сожгите. Кто вспомнит?
- Как ты можешь такое говорить? – поморщился Волк. – Ты, Руди?! Он же твой сородич. Да и в любом случае живое существо! Кто-то обязательно вспомнит! Ведь кто-то наверняка любит… любил его. И, может, до сих пор ждет его дома.
Как по волшебству образ деревенского дурачка в одно мгновения сполз с лица демона. Опираясь локтями на стол, он придвинулся к Волку, глядя в глубину его глаз.
- Странно слышать такое от…
- Человека? – подсказал Вольфганг.
- Да, - тихо согласился Руди.
- Как ты верно подметил, друг, у нас тут нет рас… Мы все полицейские.
Еще пару минут Руди сверлил взглядом Волка, затем хмыкнул и отодвинулся.
- Что трущобный демон мог делать в Институте Межрасовых Отношений?
- Где? В ИМО? – Руди развел в недоумении руками. – Без понятия. Не может быть у него там никаких дел.
- В трущобах все еще проводят бои без правил?
- Да, конечно!
- Знаешь где?
- Везде, на каждом углу. Это трущобы, брат!
- И разговаривать там с тобой никто не станет?
Руди отрицательно помотал головой.
- Ну а если… если я пойду? Оденусь во что-нибудь по обшарпаней... У тебя каких-нибудь старых рваных шмоток не завалялось? С твоим запахом.
Тут Руди взорвался громким гортанным смехом.
- Это, похоже, не Соломона, а тебя мама в детстве вниз головой уронила. Ты прослушал, что я сказал? Рядись ты во что хочешь! Ты и 15 минут там не протянешь!
- Но меня там никто не знает.
- А ты уверен?! – Руди перегнулся через стол, вновь приближая свое лицо к лицу Волка. – Да от тебя за милю несет хорошим парнем. Думаешь этот запах чужими шмотками заглушить? Не выйдет! Так что если не торопишься на тот свет – не суйся в трущобы! Там демоны не чета мне. Их инстинкты куда ближе к звериным.
- И одного такого кто-то убил… - заметил Волк.
- Так они там каждый день друг друга в расход пускают десятками…
- Этот умер не в трущобах - вот что напрягает… «Райские псы»?
- Не, - мотнул головой демон. – Зачем им трущобный?
- Да бес их знает!
Сильно напрягали и Михаил с пропавшим сыном, но об этом Волк не мог рассказать Руди. А ведь связь здесь была, Волк мог в том поклясться.
Всплеснув в бессилии руками, Руди сцепил их на груди, снова отодвигаясь, принялся разглядывать стены.
- Впрочем, может ты и прав: мертвый трущобный демон в ИМО – диверсия в духе «Райских», - пару минут спустя заключил Руди, будто вычитав это на стенах. – Мдааа… а дело-то дрянь. Рано я позавидовал вам, парни. И помочь не знаю чем… О, а ты подружку порасспроси. Может, у нее кто знакомый в трущобах есть.
- Чью подружку? – не понял Волк.
- Твою. Или ты думал, что в участке никто не в курсе, что ты демоницу пялишь?
Глаза Волка мгновенно вспыхнули таким адским пламенем, что растерявшийся демон едва не рухнул с табурета в попытке отшатнуться.
- Эй, эй! Не мое это дело! – вскинул руки Руди, пряча за ними лицо, будто своим пылающим взглядом Вольфганг мог изувечить его. – Если ты с ней счастлив, я только рад за вас. Просто я реально не могу ничем помочь. А если у тебя есть другие завязки с демонами – так почему бы ими не воспользоваться?
Волк опустил разгневанный взгляд в стол, нервно пожевал губу. Руки под столом рефлекторно сжимались в кулаки и разжимались. Болезненные воспоминания били аккурат в то место, где едва успела потухнуть мигрень.
- Нет у меня никаких завязок, - процедил сквозь зубы Волк. – Бросила она меня… Потому что я – …человек.
Руди опустил руки и заерзал на своем месте.
- Мне жаль, брат.., - спустя пару минут разорвал он неудобную тишину. - Слушай, в Северном районе, как раз на набережной, что граничит с трущобами, бордель есть. Красный фонарь на нем, как в древние времена, все дела. Телки там нормальные. И демоницы есть. Наверняка ж из трущоб. А если они обслуживают меня, так тебя точно пустят. Сходи. Если инфу не нароешь, так хоть раны свои сердечные полечишь.
- Бордель? – ухмыльнулся Волк. – Серьезно?
- А что? Не все ж давить удава!
Волк изобразил подобие улыбки, кивнул в знак согласия и благодарности и махнул демону на выход. Идея тащиться в бордель его не радовала.
- У тебя глаза слезятся!? – то ли спросил, то ли указал Соломон, пропустив Руди, зацепившегося крыльями о дверной косяк допросной, снова придурковато улыбающегося и во всю изображающего все того же деревенского дурачка, и подойдя к напарнику.
Волк поспешно обтер лицо.
- И до чего ж вы тут договорились, что у тебя такая реакция?
- Ничего такого, что заслуживало бы твоего внимания, - Волк нарочито прятал от Соломона глаза. Но уже через минуту проиграв внутренний бой между желанием сохранить хрупкий мир с напарником и обидой, пояснил: - Руди предложил мне поболтать с «моей подружкой».
- А, - в понимании коротко выдохнул Соломон, усевшись на край стола рядом с напарником.
- Это правда? И как много народа в участке уже знают? – Волк отодвинулся на табурете, стремясь быть как можно дальше от Соломона, теперь буравил того взглядом.
- Я никогда не скрывал, что против твоих отношений с демоницей, - начал было размеренно оправдываться Соломон. – Но я бы никогда…
- Как они узнали, что Габи - демон? – не слушал Волк. – Даже если кто-то нас видел – как узнали?... До сих пор шушукаются, поди, за моей спиной…
- Я никому ничего не говорил, - все тем же тембром продолжал Соломон. – Да ты такой красивый ходил, что трудно было не догадаться, что это не только работа! А Руди… тот вообще мог учуять на тебе ее запах. Сделал выводы, тупо взял тебя на понт. Видать парень и впрямь не такой тупой, как кажется.
- Да что вы все понимаете! – Волк не услышал ни единого слова, прикрыл ладонью глаза, покачал разочарованно головой.
- Я говорил тебе – эти отношения навредят тебе! – потеряв самообладание, рявкнул Соломон. – Я предупреждал!
- Да какое вам всем дело? Куда вы лезете! Это из-за таких как ты она ушла!
- За что я ей премного благодарен. Вероятно, хоть одно пугало, но добралось до волшебника и разжилось мозгами.
- Расист!
- Идиот!.. Пойми, наконец, не просто так межрасовая пара не может дать потомства. Вы несовместимы! И как думаешь, приятно было видеть, как ты каждую ночь пополняешь коллекцию ссадин и синяков на своем теле?
- Мне не нужно потомство! Я любил ее!
- А она тебе руку сломала!
- Случайно и левую. Я правша, так что не страшно.
- И глаз чуть не выбила!
- У меня есть второй! Одного хватит.
- Да ты тогда совсем обезумел от своей любви! Каждый вечер, отпуская тебя домой, я боялся за твою жизнь, - Соломон схватил Волка за плечи и встряхнул.
- А теперь она мне не нужна, - тихо выдохнул тот, смотря в одну точку перед собой невидящим взглядом. Снова наворачивались слезы. – Ай, да пошел ты..!
Волк стряхнул с себя руки напарника и поднялся. Застрявший в горле ком душил, и чертовски хотелось выбраться. Пусть даже на обжигающую легкие жару, но только прочь. Наружу из сдвигающихся стен, что того гляди грозились расплющить его.
Проклятье! Ну почему? Как же так вышло, что этот дохлый никому не нужный пернатый вернул ад в голову, в грудь, в жизнь Волка?! Ведь он почти уже смирился. Оставался лишь шаг. Предстоящий отпуск, обещал себе Волк, должен был стать тем самым последним шагом, чертой, за которой он снова станет человеком. Самым обычным человеком. Каким был до нее.
А теперь он чувствовал как все его усилия.., и стремления… рассыпаются прахом. Так, что хочется упиться вусмерть и кинуться с моста. И это не суицидальный порыв. Нет. Только не в мире, где 80 % летающего населения. Просто до чертей хочется снова ощутить полет. Оказаться в объятиях крылатого существа. Хоть на мгновенье, обманув себя, вернуть утраченное. Может бордель и не такая плохая идея.
Выбравшись на улицу, Волк, не сбавляя шага и не задумываясь более ни на секунду, миновал стоянку, и, разделяя незавидную судьбу курицы-гриль, отправился пешком под палящими лучами на набережную, которую упомянул демон-патрульный.
Красный фонарь, черная дубовая дверь, прикрытая до наступления темноты, но не запертая. Охрана на входе уделила Волку лишь мгновение своего внимания, беседуя между собой, и теплый мягкий красный бархат штор, стен и кресел поглотил его.
А местечко и впрямь оказалось очень атмосферным: приглушенный свет, расслабляющая музыка, сладкая дымка кальяна. Полуобнаженные девицы на столах в медленном танце скользят руками по своим телам, приглашая тоже прикоснуться. Волк занял высокий табурет у барной стойки. Легкий солнечный ожог пощипывал лицо, а абсент обжигал горло, но парой рюмок спустя Волк уже этого не чувствовал, как и той внутренней боли, что рвала его, растягивая на волокна. И чем больше он пил, тем радужнее становилось вокруг.
- Не налегай так, красавчик, - проститутка, пройдя по барной стойке, присела, раздвигая ноги прямо перед лицом Вольфганга. – Или ты пришел сюда дно у бутылок искать?
Она подняла его голову, мягко взяв за подбородок. Волк тут же скинул ее руку.
- Ты не в моем вкусе.
- Вот как? А кто тебе по вкусу?
Волк развернулся в зал, и его взгляд сразу осел на крылатой блуднице, затянутой в кожаный корсет и с кнутом в руке. Большую часть ее лица скрывала черная ажурная маска. Волк нервно сглотнул и ткнул в нее пальцем:
- Она.
- Алиша? – проститутка бесцеремонно оперлась о плечо Волка и спрыгнула на пол. – А сдюжишь? Это тебе ни какой-то ангелочек, она действительно та еще чертовка.
- Хочешь посмотреть? Так я не против. Если хочешь, можешь даже присоединиться, только доплачивать за это я не буду, - парировал Волк, снова стряхнул с себя руку назойливой шлюхи и, опрокинув в себя еще одну рюмку абсента, поднялся.
За то, что Волк таки хватанул лишнего красноречиво говорила кривая походка, которой он преодолел четверть зала до столика Алиши. Он поднял на нее голову и протянул раскрытую ладонь, предлагая на нее опереться, но тут же сообразил, что что-то делает не так, и второй рукой вынув из кармана кредитку, протянул и ее. Демоница ухмыльнулась, забрала кредитку и спустилась со стола с помощью своих крыльев, обдав Волка легким колебанием воздуха. Волк снова нервно сглотнул, а она молча взяла его за руку и повела на второй этаж, где располагались приватные комнаты.
Лестница раскачивалась в такт движениям, расплывалась цветовыми пятнами. Сознание предательски ускользало, оставляя лишь инстинкты, обнажая чувства. Постель казалась мягкой, словно облако. И откуда Волк знает, какое на ощупь облако?
- Так значит, хочешь пожестче?
- Да, ты можешь…
«Можешь быть собой, я выдержу», - так и не произнес Волк. Чужое тело обожгло, как полуденное солнце, иголочки боли впрыснули адреналин, проступив бисером крови на груди от ее клыков. Коготки пронзили кожу, доставая до нервов. Лицо стерлось, и остался лишь нависающий силуэт, накрывающий их коконом крыльев, будто прячущий от всего мира. И этот шорох. Как же Волк скучал по нему!
Хлопок пощечины:
- Не отключайся, малыш, мы только начали.
Но огонь в крови расплавлял волю, а проскальзывающие по телу перья дарили эйфорию. Все остальное просто теряло какой-либо смысл.
Сильная, властная длань сжала горло, отнимая кислород, выдавливая жизнь. И тело медленно поплыло вверх.
«Убей, если действительно хочешь, и мы будем вместе в вечности там, наверху».
- Габриэль!
Не видящим взором Волк уставился в потолок. Пульс отбил в виски набат. Он повернул голову и уткнулся в коричневое оперенье, отливающее бронзой. «Не такие…»
То, что происходило после, Волк помнил уж совсем плохо. Раскачивающиеся вдоль улицы фонари. Мостовая. Не такая твердая, как казалась. Гнилостный запах, звериный рык над самым ухом, и глухие звуки ударов. Темные силуэты то сливаются с ночью, то вновь проявляются в искусственном свете.
- Присмотри за ним.
Тошнота и гул в ушах.
- Но он же человек!
Надо встать.
- Себастиан, ты мне должен!
Этот голос… такой знакомый. За него так и хочется ухватиться, но он ускользает. А тело тянет в противоположную сторону и обрушивает в бездну. Бесконечно долгий полет во тьме заканчивается взрывом. Его тело стало сверхновой, разнося его части по вселенной и заливая все светом.
Яркий свет ослепляет даже сквозь закрытые веки. Волк поморщился и прикрыл тыльной стороной ладони глаза. Саднили бровь и щека справа. И эта боль подсказывала, что он еще жив.
Волк нехотя разлепил глаза. Фанерные листы с двух сторон, картонка и видавшее лучшие дни покрывало, сквозь дыры которого сочился солнечный свет, с двух других. Волк лежал на том, что когда-то, но уж очень давно, было матрацем, постеленном прямо на камнях мостовой. Покрывало, служившее, вероятно, дверью, откинулось, но не успел Волк вскинуть руку, чтобы уберечь глаза от слепящего света, как проем заполнил собой крылатый силуэт.
- Очухался? – прорычало нечто низким басом. – Хорошо. Поднимайся, надо идти.
- И тебе доброго…, - попытался быть вежливым Волк, но понял лишь насколько у него пересохло в горле, закашлявшись.
Не в состоянии унять кашель, он жестом попросил попить. Вздохнув с досады, пернатый разворошил скарб в углу и извлек флягу, протянул ее гостю.
- Вода здесь плохая, так что не советую пить вдоволь.
Волк сделал лишь пару глотков и, переведя дыхание, вернул флягу хозяину. Вкус питья и правда был очень странным и довольно гадким.
- Спасибо, - эта благодарность была искренней, но вовсе не за воду. Волк, несмотря на гудящую как рой разъяренных пчел с похмелья голову, уже успел сообразить, где он, и кто перед ним. – Я – Вольфганг, а ты?
- Не надобно тебе знать мое имя, да и твое мне ни к чему. Поднимайся, я выдворю тебя за границу, и мы больше никогда не свидимся.
- Вот как? – Волк приподнялся на локтях и с интересом разглядывал демона.
- Да. Ты же не совсем болван, чтобы вновь упиваться настолько, чтобы просыпаться в трущобах? А? Верь мне, забредешь сюда еще раз и уже не проснешься!
- Верю. И мне любопытно: что же вынудило тебя спасти меня?
- Я не спасал. Ты тут уснул. Я не тронул. На этом все.
Одно это было больше, чем помощью при данных обстоятельствах. Алиша ли завела Волка в трущобы, или же хмель сыграл с ним дурную шутку, толкнув на поиски ответов в ночных подворотнях, но итог должен был быть совсем иным. Тот голос. Сон ли?
- И я очень тебе благодарен, - боль крушила сознание, но упускать такой шанс Волк отчаянно не хотел. – Но, боюсь, я не просто по пьяни свернул не туда…
- Ой, да мне плевать, - отмахнулось чудище, разворачиваясь к выходу.
- Я – полицейский.
- О, как! – в растерянности демон застыл на месте. – А давай сделаем вид, что я этого не слыхал?!
- Одного из ваших убили в городе.
- Ты совсем страх растерял? Иль живота не жалко уже? – грязная, лохматая, пернатая громадина нехотя повернулась обратно к Волку. – Ты чего ради сюда притащился, правидный ты мой? Ваши, наши. А здесь каждый сам за себя! Лишения, видишь ли, не способствуют панибратству.
Небрежно подцепив Волка за шкирку, демон поставил того на ноги и толкнул к импровизированной двери.
- Двигай, пацан. А то не равен час унюхает местный сброд сытный обед в твоей шкуре.
Из-за резкого принятия горизонтального положения Волка замутило. Благо, желудок был абсолютно пуст. Демон же не стал останавливаться на достигнутом, и, не дав ни секунды Волку на сборы хотя бы с собственным сознанием, тут же выволок бедолагу на свет божий, который, к слову, был чрезмерно ярким. Волк мгновенно ослеп. Белое марево разошлось радужными кругами, и все провалилось во тьму. Если бы не цепкая хватка приятеля contra voluntatem* ((лат.) – против воли.) , Волк в который раз за прошедшие сутки встретился бы с грязной трущобной мостовой. Спорить или что-либо выпытывать далее просто не оставалось сил.
Вольфганг старался успевать переставлять ноги, опираясь на волочащее его чудовище, приподнимая снова и снова отяжелевшие веки в стремлении запомнить хоть что-нибудь. Но хибары расползались мыльными пятнами, случайно промелькнувшие лица смазывались, а затхлый запах вызывал все новые приступы тошноты. Волк не мог вспомнить, когда у него было такое жуткое похмелье. Но, вероятно, причина его состояния была не во вчерашнем алкоголе. Или не только в нем. Что было во фляге?
Наконец демон вытолкнул бледного полуживого полицейского на ту самую набережную, где располагался бордель.
- Не возвращайся, - напутствовал он, поворачивая восвояси.
- Погоди, - Волк стоял, ссутулившись, уперев руки в колени, отчаянно борясь с рвотными позывами. – Пойдем со мной. Может ты знал того убитого, сможешь опознать его.
- Что? Ты в бреду иль с рождения лободырный? И как в полиции держат такого недоумка? Я не должен тебе ничего, а вот ты!.. За все дни, что ты проживешь с этой зари ты должник мой. И моли небеса, чтобы я не спросил, - бросил демон через плечо и побрел назад вглубь трущоб.
- Себастиан! – окликнул Волк.
Демон весь напрягся, замешкался, но головы так и не повернул.
- Все интереснее и интереснее, - прохрипел сам себе Волк, буравя взглядом мощную крылатую спину. – Не бред. Не бред и не сон.
Обрывки воспоминаний о событиях ушедшей ночи носились в голове Волка, что сейчас походила на колокол, звоном откликаясь на каждый поворот. Он мог поклясться, что едва не стал чьей-то закуской: «Так вот почему бедолаг, случайно иль нет, забредших в трущобы никто больше не видит… Святые небеса!» Была драка, но он в ней не участвовал: «Ссадины на лице и теле только от падений… Ан нет! Тут еще достаточно подарков от шлюхи.» Голос Габриэль – показалось ли? Силуэт, стоящий пред внутренним взором уж слишком смазан: «Себастиан!..»
«Коктейль из обезболивающих, антибиотиков и на всякий случай радиопротекторов, суп, душ и еще пара часов сна и может мое сознание станет яснее, - думал Волк, принимая, наконец, вертикальное положение. – Домой! Только надо предупредить Соломона, а то после вчерашней «беседы» небось с факелами ищет меня уже.»
Но стоило Волку потянуться к коммуникатору, как тут же его горячечный разум решил оправдаться, продемонстрировав ясную картину того, как вчера он избавился от назойливого наушника, закинув его в ящик рабочего стола. Аккурат рядом с ключ-картой от дома.
- Твою ж мать, - жалобно простонал Волк и поплелся в участок.
Виктор оставил тщетные попытки освободиться и теперь просто считал минуты, складывая их в часы. Просто чтобы знать, как много времени прошло уже. Как скоро он ослабнет настолько, что не сможет оказывать сопротивления. Как скоро наступит полное истощение. Ангелы сильны, но Архангелы сильнее. Виктор искренне надеялся, что тот, кто пленил его, этого не учел.