4.04.96 г. Thursday. Четверг
Т-0. Утро. Солнце еще не встало. Только розовость на небе как будто припухлость со сна.
Вчера, улегшись, посмотрел фотографии. Подсознательный (почти) итог: «Если можно будет уехать из Великой Губы – уеду».
А деревня напротив называется Сибово. Вечером, когда развернул лагерь, вдруг пробилось чистое яркое солнце и кусок стекла в одной из изб, точно посередине фронтона, засиял прожектором. Прямо глаз циклопа ослепляющий.
На ночь еще раз вспомнил Андрея и пожелал ему всего хорошего. Засыпал плохо и долго. Сияла полная луна. Где-то струйно пошумливал ветер. Я громко зевал-взвывал и с трудом задремал. Снилось окаянное многолюдство, какие-то торпедоносные байдарки и эскимосские перевороты, а на заедку – проблема частной почты.
Вчера вечером подморозило, да и сейчас явный минус. Значит пока что на озере наст. Но я не успею. Пока соберусь, встанет солнце и все расквасит.
Где-то вдалеке трелями бьет дятел – чистая музыка леса. Пора подниматься.
Пока делал легкую зарядку, наблюдал как вставало из-за леса красное холодное солнце. Морозец градуса 2-3, но пальцы чувствуют. Вдали, на лунках уже сидят рыбаки.
Кстати, я думал, что будет холодно спать в сыром спальнике, но было так тепло, что даже не хотелось застегиваться. В палатке густой иней. Снаружи – тишина.
7.30. Часы мои вдруг надумали пойти к утру. Я выставил время наугад, в момент восхода солнца. Уже заметно припекает, но морозец не уходит. Сейчас вывешу спальник. Пускай подвялится. Небо такое синее, что, кажется, даже чуть-чуть звенит. Сегодня будет жаркий денек!
Только что мое обиталище облетела со всех сторон ворона-разведчица. Дятлы со своими трелями исчезли. Зато отовсюду шумы моторов. Эх! Надо уезжать…
***
Если верить моим часам, шел я 45минут.
Такие утра, наверное, и называются счастьем. Легкий морозец, наст, ослепительное солнце, шуршание снега под лыжами и радость движения КУДА ХОЧЕШЬ! Наст такой, что можно двигаться в любом направлении. А это и есть воплощенная физическая свобода.
С утра меня «обложили» рыбари. Вот и сейчас сижу на траверсе одного. Метрах в пятистах. Рыбари монументально неподвижны. Издали – просто черные вешки, а не люди. Впереди, километрах в шести виднеется Велгуба. Какая-то белесая колокольня и труба с дымом. «Цывылизация». Шумят «Бураны» и иные моторы – тьфу! Обложили… Надо уезжать. Нет, не мое место эта Карелия. Слишком людно. Слишком много шума моторного. Надо в тундру, в автоном, в безлюдье. Если бы не счастье Кижей, где я бродил в полном одиночестве (люди проходили далеким фоном), то вообще был бы не поход, а прогулка по предместьям.
День такой хороший, что даже двигаться не хочется. Была бы где поблизости открытая вода, встал бы, не раздумывая, на дневку… Попил бы компотику, медовушки…
***
Лучший на свете вкус – утренний морозец, приправленный чистым солнечным светом.
***
А эти только и знают, что обшаривать озерные воды. Всё здесь вокруг этого. И сидят, и сидят над своими лунками…
***
Еще 50 минут по часам моим замечательным…
Сижу против нежилой деревни Коннобережная (если вверить карте). Видна небольшая часовенка. Велгуба здорово придвинулась и действительно не мала. Четыре трубы (одна весьма дымучая), какая-то башня белая, типа маяка, и мачта. (Надо уезжать).
Сейчас пойду к берегу (благо стою на следе буранном, ведущем туда), перекушу, подсушусь и, может быть, останусь на ночевку. Что мне в этой Велгубе делать, если автобус ушел? То, что автобусы отсюда ходят, я не сомневаюсь.
Только что, в двадцати метрах передо мной, пролетел «Буран», обдав вонью… (Надо уезжать).
Наст потихоньку сдает. Солнце лепит со всей мочушки. Но пока еще можно идти в любом направлении.
***
Фу ты! Даже вздремнул немного, лежа на рюкзаке. Солнышко! Дрема была короткой, и все же какой-то сончик зашевелился, намереваясь выбраться и взяться за сонную свою работку. Но не успел. «Ну, извини!»
Иду к берегу чай пить.
***
По часам 14.30. Лагерь давно стоит, все сделано, вода топится. Наст пошел в расквас. Солнце лупит нещадно. Спальник замечательно сохнет, распятый на дереве. Сейчас пообедаю, посплю и надо пойти «взять языка» на предмет расписания рейсов. Правда есть один вопросец: почему я так уверен, что имеется регулярное автобусное сообщение? Потому что труб много? Ладно, что гадать без толку.
***
16.15. Поел. Подремал. Проснулся от… «душности» в ногах. Разулся, развесил сушить носки, выставил ботинки и бахилы, помыл ноги снегом и лежу, высунув их из тубуса на солнышко. И грею и принимаю солнечные ванны. Хорошо! Только хочется пить. Хочется компотику.
Когда засыпал, мысли были такие: «Теперь весь изюмчик, и курагу, и орешки, и мед – Никитке привезу…»
***
Время – икс. Валялся, читал Янова. Потом натянул бахилы на чуни, пошел, напилил льда. Теперь варю компот. И опять читаю Янова, поскольку компотоварение процесс долгий.
Завтра встану пораньше и постараюсь уехать. В общем-то, уже не хочется жить одному. Дела, планы, мысли, люди, Никитка – все стучатся в душу, все требуют: возвращайся! Пора работать!
А компота – полный котелок! Высыпал все оставшиеся яблоки, шесть куражин, ложку изюма. (Остальное повезу Никитке).
***
Время – два икса. Отужинал… Ужин, прямо скажем, довольно вегетерианский – компот. Зато три кружки! С неограниченными сухарями. Больше я просто не смог.
Полторы кружки оставил на завтра. Выпить перед последней лыжной дорожкой…
(Надо уезжать!)
Пожалуй, ни в одном походе я не получал столько калорий. А отдаю физического труда меньше всего. Эта диспропорция мне очень не нравится. Наверное, среди прочего, и этот фактор подспудно толкает душу на бегство от карельского солнца и онежских снегов. День кончается. Солнце собирается нырнуть за кромку леса. Сейчас лягу спать пораньше, чтобы встать пораньше. И, господи, пускай мне приснится Никитка! Хоть разочек!!!
***
(продолжение следует)