Александр Иванович Манташев – российский нефтяной магнат и филантроп владел не только нефтяными скважинами, но и речными пароходами и баржами на реках России. Он был в то время одним из самых богатых людей России армянского происхождения, владел знаменитыми конюшнями и поставлял лошадей на бега в Европу. Как-то наряду с известным всем Путиловым и другими 20-тью промышленниками и финансистами он был приглашён на новогодний приём, на коем присутствовали Его Величество Император Всероссийский с семьёй.
В Саратове он бывал часто и останавливался в своём доме с семьёй на Армянской улице . Кстати, в честь армянской диаспоры в Саратове на спуске от Волжской улицы к Волге поставлен армянский христианский крест из красного песчанника…
Так вот, пытаясь успокоить непоседливого внука, бабушка рассказывала мне, что с Левоном Манташевым (сыном Александра Ивановича) была связана одна очень занятная история. Левон был самым деятельным и потому, наверное, самым успешным из троих сыновей. Однажды, объезжая и осматривая на Волге свой речной флот, он вышел с парохода на пристань села Золотого. Затем он вынул свои золотые «часы-луковку» и, закачавшись от волн на сходнях, выронил их в воду. Цепочка, видимо, была плохо пристёгнута, и они «булькнулись» между пароходом и пристанью. Рассмеявшись, он попросил начальника пристани организовать мальчишек понырять за денежную премию и поискать часы, но те, ныряя полдня, так их и не нашли. А спустя некоторое время, дочку начальника пристани 3-4-х лет чуть под воду не утащил громадный сом. Матрос с пристани прыгнул в воду и сумел отнял у сома девочку. Долгое время та была хроменькой. И тогда рассердившийся отец, обещая хорошо заплатить речникам, организовал «большую рыбалку» по отлову этого речного «зверя».
Мужики нацепили на кованные тройные крючья, так называемые «кошки», протухшее мясо и живых лягушек и забросили под пристань. Хорошо, что канат от этой «удочки» привязали на пристани к кнехту – сом так рванул приманку, что пристань задрожала. Его тащили на берег трое мужиков! Уже у кромки воды сома лупили веслами по голове, а тот всё не мог угомониться. В село сома везли на телеге, а хвост «подметал» пыльную дорогу. Одна сомовья голова весила около двух пудов (килограммов под 30!). Делили сома все участники «рыбалки» по справедливости, т.е. поровну. И, когда вспороли брюхо, то на стол выкатились «часы-луковка» Манташева. Не известно, быль это или миф, но рассказывали об этой «рыбалке» разные люди села, включая и мою бабушку…
Прекрасно зная лоцию всей Волги, Василий Игнатьевич ходил на разных судах и баржах сначала матросом, затем лоцманом, а с 1914 года – уже капитаном. И это в 26 лет! Его часто ставили старшим капитаном в командах нескольких буксиров, ведущих большие плоты с верховьев Волги, а это весьма сложное дело. Представьте себе, что плоты скручивали из деревянных брёвен длинной в сотни метров. А течение Волги тогда было не такое медленное, как сейчас. И эта «змея», изгибаясь и пытаясь разорваться, неслась вниз или тянулась вверх против течения, управляемая тросами с двух-трёх буксиров. Дед рассказывал, что приходилось срывать горло, командуя через рупор этими буксирами. Плоты оценивались дорого и это была очень ответственная работа.
По рассказам известного волжского капитана Михаила Александровича Темирбулатова мой дед Василий Игнатьевич был очень авторитетным капитаном для всех речников. С Михаилом Александровичем я встречался осенью 2018 года, когда ему уже было 93 года. Он и многие известные речники считали моего деда своим учителем. Они плавали с ним в должностях лоцманов, помощников и вторых капитанов. Такие, как Михаил Степанович Ерохин – капитан «Чехова», Николай Иванович Старостин – капитан «Спартака», Николай Токарев – механик с парохода «Велизарий», Николай Васильевич Строкин - начальник предприятия «Волго-танкер» …
К концу своей профессиональной жизни речника уже пенсионером Василий Игнатьевич был приглашён поработать капитаном парохода первого секретаря саратовского обкома партии Комарова П.Т.
Михаил Александрович Темирбулатов рассказывал мне, что, когда их пароходы стояли рядом на зимовке в Саратовском Затоне, то они – капитаны – приходили на свои суда раньше своих подчинённых. И, хотя были начальниками, брали мётлы и мели снег с верхних палуб пароходов, крича друг другу: «Вот намело-то!». А потом приходили их команды – «боцмана;», мотористы, матросы – и освобождали топорами пароходы от так называемой «выморозки» – льда около борта. Как он говорил, это приходилось делать для ремонта «плитцев» у колёсного парохода, и чтобы лёд не раздавил корпус.
(Продолжение следует)