Деревенский весельчак и балагур, Мишка Безкостюк, гармонист, плясун и исполнитель великого множества матерных частушек, слыл в округе личностью незаурядной и творческой.
Душа любой компании, заводила и генератор безудержного веселья. Там, где Мишка, ребята – туши фонарь! Животы свои берегите, надорвать от смеха можно запросто, коли сил хватит от начала до конца его импровизированный концерт прослушать.
Мишка в деревне работал электриком. Работа не пыльная, но ответственная. Ладно, по земле бы только ходить, а вот, ежели, на столб электрический вскарабкаться, при помощи когтей железных, оглядеть, с высоты воробьиного полета, деревеньку свою, так поневоле душа развернется, и ты, сам того вроде и не желая, вдруг громко так, запоешь:
- Космонавты, космонавты приземляются везде. А мой милый приземлился у соседки на “звезде”.
По правде сказать, Мишка спел эту частушку, кряхтя от боли, и потирая ушибленные места, уже на земле, когда рухнул вместе с подгнившим столбом наземь. Еще довольно удачно приземлился, хоть и не у соседки.
А вообще то, этот высокий, красивый парень с копной, черных, вьющихся волос, доставшихся ему в наследство от деда, старался петь свои частушки только под собственный аккомпанемент гармошки своей. И всегда по заказу гостей, собравшихся послушать своего земляка.
И вот ведь закавыка, то, какая, у нас получается. Частушки Мишкины сплошь с картинками, так что извините, наиболее значимые слова, в которые и заложен смысл частушки, придется в рассказе заменять, искажать и брать в кавычки. Понятливые читатели враз сообразят, как на самом деле пелась частушка, ну, а особам впечатлительным, и возраста совершеннолетия не достигшим еще, лучше вообще отказаться от дальнейшего чтения рассказа этого.
- Меня миленький просил, когда дождик моросил. Дождик капать перестал. Я даю, а он не стал.
- Из колодца вода льётся, через желоб сочится. Хоть и плохо мы живем, а “играться” хочется.
- В Ярославскую тюрьму залетели гуленьки. Залететь то, залетели, а оттуда “опаньки”.
- По деревне мы идем, не стукаем, не брякаем. Кому окошко разобьем, кому ребенка сляпаем.
- Разнесу деревню “буем”, до последнего венца! Не пой, сынок, военных песен, не расстраивай отца.
Последняя частушка всегда взрыв хохота, у собравшихся, вызывала, Это же надо было так кому-то придумать, чтобы всего в двух предложениях суметь рассказать и о разбушевавшемся, не на шутку, сынке, отце – ветеране войны, и сердобольной матери.
Надо признать, что до службы Миша Безкостюк, был очень даже скромным парнем, застенчивым даже. Девчонок, так за километр обходил стороной, чем вводил их в большое недоумение. Неуж, мы все такие страшненькие, что ни одна из нас не глянется этому красавцу, думали они.
А вот после службы парня как подменили. И куда только делись его скромность и застенчивость! А тут еще дружок с гармошкой попался на пути его. Несколько уроков игры, на этом народном музыкальном инструменте, с обязательным протиранием кнопочек водочкой, и процесс пошел, прям как на дрожжах, или как по маслу, даже.
- Девки спорили на даче, у кого она лохмаче. Оказалось, что лохмаче, у самой хозяйки дачи.
- Моя милка одурела, стала трактор изучать. На моём “бую” училась, скоростя переключать.
С каждым уроком, с каждым прожитым днем, мастерство гармониста-частушечника повышалось, пополнялся и частушечный запас.
- Ты скажи мне, дорогая, кто ты, Ц или не Ц? Если Ц, давай в сарае, а не Ц, так на крыльце.
Ожили девчонки, ты погляди, Мишка то какой стал, наперебой, еще пуще прежнего, перед ним свои прелести демонстрировать начали. То передом, то задом, перед ним крутятся, когда каблучками дроби выбивают, под его гармошку на гулянках.
Женщины, и те, вспомнив про молодость свою, в круг спешат тоже, свои частушки, порой, не уступающие, Мишкиным, не забывают вставлять в этот перепляс. Кто-кто, а они то толк в частушках лучше всех знают.
- Ты подружка так и знай, тем, кто хочет, всем давай. Не фарфоровая чашечка, не выломится край.
Одна плясунья заводит подружку свою:
- На окошке два цветочка, голубой, да аленький, ни за что я не сменяю, “буй” большой, на маленький.
А у той, уже ответ на это давно заготовлен:
- На окошке два цветочка, голубой да аленький. Лучше маленький стоячий, чем большой, да вяленький.
- В санатории была, ох, как мне понравилось! Восемь коек поломала и домой отправилась.
- Ох, девки, беда, в нашем переулке! Жена мужу отдалась, за четыре булки.
- Трактор едет, трактор пашет, тракторист платочком машет. Из-за дыма не видать, дать ему, или не дать.
- У кого какой милёнок? У меня, мастеровой! В одну ночку, сделал дочку и с кудрявой головой.
- Ты не прыгай, серый заяц, по зеленому лужку. Потому, что здесь давала, я любимому дружку.
- Мой милёнок у крыльца, утром ловит жеребца. А я рядом бегаю, ловлю кобылку пегую.
- Дорогой мой, Яшка! Под тобою тяжко. Дай-ка встану, погляжу, хорошо ли я лежу.
А напрасно, выходит, красовались девушки перед гармонистом, показывая свои прелести и способности. В плясках и пении, конечно, показывали. Неожиданно для всех в селе, привез Миша свою суженую, свою невесту, из какого-то дальнего села, что оставалось для всех загадкой, как он вообще то, про ее существование, смог узнать. Поговаривали, что переписывался с ней, когда служил еще.
Звали девушку Зиной. Тихая, скромная девушка. Ни певунья, ни плясунья совсем. Бывало, когда Михаил наяривает свои частушки, все со смеху валятся, а она сидит рядышком и только улыбается. Скорей всего, не частушкам даже Мишкиным, улыбается, а глядя на людей, веселящихся.
- Маня с Ваней мылись в бане. Ну, а там жара была, Ваня яйца все ошпарил, Маня “женю” обожгла.
- У кого, какая баня? У меня еловая. У кого, какая девка? У меня хреновая.
- Неужели это будет, неужели я женюсь. Неужели, в самом деле, я досыта …усь.
- Вышел в круг, махнул рукой. Ты откуда “кум” такой? Из деревни Блудово. А ты, “кума”, откудова?
- Передвинули часы в Ярославской области. Раньше “он” вставал в постели, а теперь в автобусе.
Совхоз, как только Михаил привез Зину в село, выделил молодым квартиру. Не фонтан, конечно, но жить можно, вполне даже приличная квартирка. Целых три комнатки с кухней, небольшие, но вполне уютные. Братья-азербайджанцы, в те годы, бригадами целыми, такие дома в селах строили. Где нормально, а где и не очень. Хорошо.
А в селе, откуда Мишка Зину привез, оставалась жить ее мать, теща, стало быть, Мишкина, Екатерина Андреевна. На семейном совете и порешили единогласно, что перевозить надо ее сюда. А что? Места всем хватит, тем более скоро пополнение в семье ожидается.
Сказано – сделано. Вскоре в селе появился новый житель, статная, седоволосая женщина, с остатками былой красоты на лице. Да и во всем теле тоже. Это Мишка еще тогда заметил, когда свататься приезжал к ним.
И всем хороша была тёща. Кроме одного, но это как серпом, по Мишкиному пейджеру. Она категорически невзлюбила зятевы концерты с частушками.
- Михаил! Ты же взрослый мужик, вон скоро отцом станешь, что ж ты себя и нас позоришь! Срам то какой, орешь на всю деревню похабные частушки и думаешь, что это хорошо! Срам и еще тыщу раз срам! Бросай это всё и за ум берись!
Ё – моё! Вот, блин, привез на свою голову, блюстительницу целомудрия и нравов. Ну, я ей покажу, кто в доме хозяин! Это он не вслух, это он про себя так потихоньку подумал. Взял в руки гармонь свою, сел на чурку в ограде и затянул страдания. Громко затянул так, чтобы некоторые слушательницы даже в горнице услышали, как его музыкальная душа плачет. И коли мазь пошла, высказать тёще всё, что он про всех тёщ, вместе взятых и про свою, в частности, думает.
- Эх, тёща моя, дай опохмелиться! Твоя дочка, подо мной, плохо шевелится!
Нет, не годится. Зинка то здесь с какого бока, совсем не причем она. Хорошо, что целомудренная теща частушек не знает, а то могла бы ответить, примерно вот в таком духе.
- Эх, зять, ты мой зять! Что-то мне не верится. Под хорошим мужиком и щепка зашевелится.
Ничего, у меня другие в запасе есть.
- К теще в гости я попал. Суп гороховый хлебал. Потом с улыбкой на устах, целый день сидел в кустах.
- Влезла теща на березу. А береза гнется. Я снимать ее не стану, может на…вернется.
- Эх, теща моя моя! Полушубок стёганый! Неужели я не стою, твоей дочки …. Стоп! Стоп! Опять про жену. Нехорошо получается. Что-то заклинило. Про тещу, все частушки разом из головы вылетели.
Входная дверь открылась. На пороге появилась Екатерина Андреевна. Подбоченясь, она изучающе оглядывала своего музыкального зятя, силящего вспомнить хоть одну, подобающую случаю, частушку. Уже по второму разу проигрыш играет.
- Михаил Анатольевич! Ты не мог бы прекратить это безобразие и зайти в дом. Нам нужно серьезно обсудить одну важную проблему. Касающуюся, в том числе и тебя. Причем, в первую голову.
- Ну, понеслась по кочкам! Всё забываю спросить у Зинки, кем же всю жизнь проработала ее матушка, и куда они дели, в конце концов, папашку своего,- пронеслось у Мишки в голове.
В зале, за столом, рядышком сидели мама с дочкой. Пустой стул стоял напротив.
- Ага. Революционный суд в неполном составе. До сталинской тройки одного человечка не хватает. Валяйте, я и в таком составе, на все согласен.
- Ох и балабол ты, Михаил Анатольевич, как я погляжу. И за кого ты, дочь, замуж вышла. Артист, с погорелого театра, или с большой дороги, что одно и тоже, по сути.
Так вот. Сегодня ко мне посыльная из сельсовета прибегала. Звонили из города, с торговой базы. Стоит там новенький “Москвич-412”, мне пришел, на моё имя. Так вот я сейчас на распутье, или мне выкупать его, или отказаться.
Я бы могла его выкупить для вас, и деньги у меня есть на него, но только с одним условием. Ты, Михаил Анатольевич, должен навсегда прекратить петь эти дурацкие, похабные, частушки. Навсегда. Если не сможешь, скажи мне сразу, и я откажусь от покупки. Подумай и ответ дай. Только недолго размышляй.
- Так я, так мы, так чего мне размышлять то. Это же моя голубая мечта. Несбыточная. Хоть и права уже сколько лет валяются. Какой же дурак откажется от такого, да Зинуля? Завязываю я с частушками, прям с этой самой минуты.
Вскоре по селу прокатились две новости. Одна новость прокатилась по деревне, в виде новенького, оранжевого “Москвича”, за рулем которого восседал улыбающийся Мишка Безкостюк, а рядом, рядом то с ним, его любимая теща, Екатерина Андреевна. Женушке Зине пришлось, в ее интересном положении, сзади угнездиться.
Вторая новость взбудоражила деревню, никак не меньше, чем этот первый “Москвич”, появившийся в деревне. Враз, прекратились Мишкины концерты с частушками. Сидит он, бывало, у кого-нибудь на вечеринке, рядом с Зиной рядышком, улыбаются оба, смеются даже, но гармонь в руки, как не упрашивай, так и не возьмет.
Хоть и тещи рядом нет. Некогда ей, нянчит маленького Безкостюка. Волнуется бабка. Прислушивается. Голосистым, однако, будет, ой,не дай бог в отца, частушечником. А у бабки нету больше ни средств, ни связей, чтобы и внука ублажить, как батю его в своё время.
Вот на этом и позвольте закончить рассказ, про деревенского гармониста-частушечника, Мишу Бескостюка. Уж не обессудьте нас, если что не так. И за частушки тоже. Хотя жаль, конечно. Самые ядреные то за кадром пришлось оставить. Ну, да ладно, чего уж там.