Когда я бросал курить, я бросал очень много раз и всегда срывался. Прямо как Марк Твен – он, говорят, тоже утверждал, что «бросить курить очень просто, я делал это тысячи раз!» Не знаю, как у американского писателя было на душе после срывов, а меня всегда потом заедала совесть.
И Бог, знаете, тоже не молчал. Всегда мне сигналы подавал: сначала тихим шепотом скажет, потом погромче, в голос. А порой, бывало, и прикрикнет!
Я понимал, что Он мне хочет сказать: «Не делай этого, зачем ты это делаешь, зачем ты нарушаешь свой собственный обет?» Но я всё равно нарушал. Грех сладок. Привычка – вторая натура – а ну-ка, попробуй, избавься. Кто пытался реально побороться с какой-нибудь из своих страстей – знает, о чём я говорю.
2.
Например, держусь три дня, а потом возьму и закурю. И тут же мне звонят из дома, говорят:
- Слава, представляешь, у нас велосипед украли с площадки. Никогда такого не было и вот…
А я знаю, что это я, я, а не вор, это сделал. И именно меня сейчас Господь вразумляет. Жалею, конечно, что страдают другие, раскаиваюсь… Немного опомнюсь, потерплю несколько дней - и снова за сигарету.
Однажды иду через огромный открытый двор где-то в кировском районе. Снег падает с неба, так медленно, так красиво, что даже стихи начинают складываться... Курю, разумеется, - сорвался в очередной раз. Вдруг – звонок. Беру телефон, а в трубке испуганная жена, с неподдельной тревогой в голосе:
- Представляешь, Маша (это наша маленькая дочка) в коридоре сама поставила табуретку и полезла на полку, но оступилась и уронила банку… пустую трехлитровую… сначала банка упала и разбилась… а потом она сама сверху на неё полетела… такие страшные осколки… она бы могла изрезаться вся, но каким-то чудом этого не произошло... всего лишь пара царапин и синяк на ноге…
Остановился, стою, как вкопанный посреди двора. Стою, молчу и думаю:
- Это же я, снова я виноват. Это мне оттуда сверху сообщение большими красными буквами, мол, остановись уже, безумец! Но даже это меня не останавливало тогда.
3.
Мне Господь в жизни явился в виде удачи. Поясню – как. Я много путешествовал автостопом. В автостопе же всегда требуется банальное везение. То есть можно, к примеру, три часа кряду простоять на обочине, а можно сразу уехать, если повезёт.
Я был тогда некрещеным, не верующим. Обычным. Но со временем стал подмечать, что если я нарушал какие-то моральные устои, - о заповедях ведь и атеисты в курсе, да и совесть есть у каждого – в-общем если я по моим внутренним понятиям поступал против совести, удача от меня начисто отнималась.
В таких случаях я стоял на обочине, мок под дождём, потому что он тут же начинался – мелкий, противный такой дождик… - и понимал, что буду стоять здесь ещё долго, пока Господь не сжалится надо мной.
Если же мне удавалось что-то в себе перебороть, не пойти против совести - тогда все шло ладненько и гладенько. Вот такие у меня были своеобразные первые отношения с Богом. Так я начал замечать Его присутствие и влияние на мою жизнь.
4.
Однажды мы с Машиной мамой – Таней – были за границей. Уличные музыканты, слышали о таких? В другой раз расскажу подробности – сейчас о курении речь. И я держался, какое-то время не курил.
И вот, представьте, Дания, Копенгаген, огромный Центральный вокзал города, да и всей страны, пожалуй. Мы садимся на красный междугородный рейсовый автобус, чтобы добраться через Стокгольм в Хельсинки. Нам достаются места во втором ряду, если войти во вторую, центральную дверь двухэтажного автолайнера и сразу повернуть налево. Выезжали вечером.
Менее чем через час мы уже были у паромной переправы Хельсингёр-Хельсингборг (Эресуннский мост-тоннель тогда ещё не был построен). Автобус, не высаживая пассажиров въехал на палубу парома и остановился. Люди стали выбираться из автобусов и расползаться по барам и tax free магазинчикам на борту парома.
Со своего места мне была видна стоявшая между автобусов пара: девица с ярко раскрашенными волосами что-то увлеченно рассказывала своему долговязому парню, пуская в небо клубы сигаретного дыма. Невыносимо захотелось закурить. «Ну всё, впереди финишная прямая, - подумал я, - билеты аж до Хельсинки куплены, что тут вообще теперь может произойти?»
- Таня, я пойду, схожу, прогуляюсь. Ты пойдёшь?
- Нет, что я там не видела.
- Ладно, я сейчас вернусь…
Я сунул босые ноги в туфли, – в тесном пространстве между сиденьями лень было корячиться, чтобы надеть носки, - накинул на плечи поверх футболки лёгкую кофту - спустился на гулкую металлическую палубу парома.
Первым делом – в такс фри. Купил пачку сигарет, жевательную резинку и зажигалку, сгрёб остатки мелочи в карман и поднялся на верхнюю техническую палубу, чуть ниже мостика. Здесь никого не было. Крепкий ветер заставил меня завернуть за надстройку. Отсюда открывался великолепный вид. Сиреневые сумерки уже залили пространство, лёгкие облачка, подкрашенные светом восходящей полной луны, отблески огней с обоих сторон узкого морского пролива, матовые вспышки-проблески маяков…
Я достал из мягкой пачки сигарету и с третьего или четвёртого раза сумел её зажечь на ветру. Затянулся, выпустил клуб ароматного дыма.
- What a wonderful night! – подумал я глядя в небо и тут же спохватился, – Ну вот, здрасьте, я уже и думать начал на английском. Всё, пора возвращаться на Родину!
Я выкурил три сигареты подряд, стараясь получить максимальное удовольствие и не смотреть в том направлении, где у меня находилась совесть. Когда страсть получила своё, я напоследок кинул взгляд на скрывавшийся в дымке дальний берег, сунул пачку в карман брюк и пошёл заметать следы.
В туалете я дважды тщательно помыл голову в раковине, вместо шампуня использовал жидкое мыло из диспенсера. Высушив волосы под горячей струёй сушилки для рук, я для усиления эффекта затолкал в рот сразу два пластика жевательной резинки и, довольный достигнутым результатом и высоким содержанием никотина в крови, отправился обратно на автомобильную палубу.
5.
Меня встретил прохладный ночной воздух. Я не рассчитал время и паром уже успел пришвартоваться к причалу. С тихим скрежетом опускалась на пирс носовая аппарель, деловито сновал персонал в ярких спасательных жилетах. Автобусы, - а их тут на палубе не меньше десятка, - уже включили габаритные огни, завелись и тарахтят на холостом ходу, ожидая своей очереди съехать на берег.
Вот и мой красный автобус. Легко и непринуждённо поднимаюсь по лестнице, сделав лицо человека, который ничем плохим последние полчаса не занимался и подхожу к своему месту…
Что за ерунда! Вместо Тани на её сиденье у окна сидит какой-то негр.
- Эй, парень, а где девушка, которая сидела здесь? – Спрашиваю я его по-английски, обалдело оглядывая салон. Может быть она пересела? – Таня! Где ты? – Выкрикиваю в пространство автобуса. Несколько человек обернулись на шум. Я кручу головой влево и вправо, но не узнаю никого из пассажиров. На моё место рядом с негром усаживается его дружок.
- Вы давно сюда пересели? – спрашиваю его.
- С самого начала сидим здесь, - отвечает он мне.
И тут до меня доходит. Чертыхаясь и спотыкаясь на бегу я выскакиваю на палубу. Да! Моя догадка подтвердилась – точно такой же красный автобус с надписью нашей транспортной компании на борту стоит чуть поодаль. Я со всех ног бросился к нему.
В этот момент из его выхлопной трубы вырывается клуб сизого дыма и автобус начинает медленно съезжать на берег. Я бегу за ним что есть мочи, уверенный, что вот сейчас Таня, обеспокоенная и возмущенная моим отсутствием рядом с ней, попросит водителя притормозить и дождаться меня.
Автобус съезжает с аппарели на заасфальтированный пирс и всё ускоряясь начинает выруливать по размеченным дорожкам. Проследив направление этих дорожек, я бросаюсь наперерез, надеясь оказаться там чуть раньше, и при этом я непрерывно что-то кричу и машу руками, в надежде, что водитель тоже иногда хотя бы посматривает в зеркало заднего вида.
Всё напрасно! Гул порта, шум транспорта, сходящего с парома, гудки судов – всё это заглушает мои вопли о помощи. Автобус переключает передачу, выйдя на прямую – мне с ним не тягаться. Истратив все силы, я замедляюсь и останавливаюсь, обалдевший, уверенный на сто процентов, что так не бывает и смотрю, как в густой темноте сначала постепенно удаляются, а затем и совсем скрываются за поворотом красные габаритные огни моей угасшей надежды на благополучный исход.
Обессиленный и запыхавшийся я опускаюсь на бордюрный камень, выкрашенный наклонными красными полосками. Мимо проезжает последний автобус, теплая волна воздуха даёт мне воздушную пощёчину и приводит меня в чувство.
6.
Когда я понял, что никто за мной не вернется, я задумался, что мне теперь делать. Денег нет – какая-то мелочь, пачка сигарет, зажигалка, носовой платок. Загранпаспорт в боковом кармане сумки в автобусе удаляется от меня со скоростью 70 км/ч… Я повернулся в сторону берега. Оказывается, я прилично отбежал от парома, на который уже полным ходом шла загрузка.
У меня мгновенно родился план. Мне пришло в голову вернуться в Копенгаген и попытаться снова сесть на автобус этой же транспортной компании, отправляющийся в Стокгольм ежедневно в 07:00 и в 20:00. Для этого мне нужно будет всего лишь снова переплыть через этот пролив, а для этого мне нужно… на паром!
Я посмотрел на свои босые ноги в туфлях, спустил пониже брюки, чтоб это не бросалось в глаза, запахнул кофту, так как от выделившегося адреналина и ночного бриза, дувшего в сторону залива меня начало слегка потряхивать и пошёл в направлении судна.
7.
Мимо двух матросов, регулирующих заезд транспорта на паром, я прошел так, словно возвращался на собственный корабль. Один из них бросил на меня взгляд, но ничего не сказал.
Зашел туда, подождал, пока паром полностью загрузят. Ни одного автобуса не заехало на борт, только большегрузные самосвалы и несколько легковушек. Наконец звук гудка оповестил об отплытии.
Всю дорогу назад, обратно в Данию я думал: «Документов у меня нет», - а это был уже второй случай, когда Татьяна оставила меня без документов за границей. Поэтому я знал, чем это заканчивается. Знал, что всё бесполезно. Что консул скажет, как тогда, в Хельсинки: «Это ваши проблемы, молодой человек. Если бы у вас была хотя бы копия паспорта, мы бы вам обязательно помогли».
Буду придерживаться первоначального плана: вернусь в Копенгаген, пойду опять в эту транспортную компанию, скажу, что вчера на автобусе не доехал до Хельсинки, сегодня доеду.
Но чтобы доехать, нужен транспорт. Снова вышел на палубу. Подошел к первой машине, в которой сидели парень с девушкой, объяснил ситуацию. Оказалось, что они уже почти дома – живут недалеко от переправы. В следующей легковушке за рулем была бабуля, а вся машина была забита под крышу какими-то тюками, некуда втиснуться. В третьей – женщина с детьми так подозрительно смотрела на меня, что я даже не стал объясняться.
- А где водители всех этих грузовиков? – спросил я у проходившего мимо бородача в спасательном жилете.
- В баре сидят, конечно.
Я пошел в бар. Там за столиками болтали друг с другом или пялились в телевизор люди как люди и трудно было предположить, кто из них просто пассажир, а кто – водитель-дальнобойщик. Тем временем объявили о прибытии и народ, допив что-то из своих стаканов отправился по машинам. Я вышел с ними.
Грузовики уже начали съезжать на берег, а я всё сновал между машинами, получая отказы. Наконец чуть ли не последний водитель длинного пустого самосвала с зеленой кабиной сказал:
- Залезай! Только я по объездной поеду, понимаешь? Объездное кольцо – это 20 км вокруг Копенгагена. Тебе куда?
- В самый центр.
- Тогда я тебя на прямом луче, ведущем в центр высажу и оттуда доберешься, хорошо?
Конечно, а какие у меня ещё варианты? Четыре часа ночи. Что мне теперь, поселиться на этом пароме…
8.
Так мы и ехали – по объездной. Наконец, когда я совсем разомлел и согрелся, и, кажется, начал потихоньку проваливаться в дремоту, грузовик неожиданно скрипнул тормозами и остановился на обочине. Доехали, значит, до этого луча-радиуса.
Я высадился, он уехал. 20 километров! Я посмотрел на уходящий вдаль проспект и почувствовал себя точкой А из школьного учебника, отложенной на этом луче нерадивым школьником школы жизни.
В носу зачесалось от пыли, я чихнул и полез в карман за платком. Вытянул из кармана платок и на асфальт выпала початая пачка сигарет. Наклонился, поднял и тут молния инсайта сверкнула в мозгу - до меня внезапно дошло… что все мои проблемы, весь этот геморрой с опозданием на автобус и моим возвращением в Данию, всё это только из-за того, что я снова пошёл наперекор своей совести и покурил. Некого винить в моих злоключениях. Ни Таня, ни водитель автобуса, ни обстоятельства жизни – а только я сам виноват в произошедшем. Идиот!
- Ааааа! – кричу куда-то вверх в порыве осознания. И вдруг становится легче.
- Господи, - снова кричу в темное небо, - я всё понял! И я раскаиваюсь, смотри! – беру эту пачку, энергично сминаю её в шар и со всей силы зашвыриваю её куда-то в лес, растущий вдоль шоссе. Вслед за ней летит зажигалка.
9.
Бац, словно из ниоткуда, появляются мужчина с женщиной, оба в черных футболках.
- О, центр Копенгагена? К семи утра? Да тут всего-то четырнадцать километров по прямой. Вы обязательно успеете, - и они заботливо оттряхивают с меня какую-то пыль, хлопают по плечу и вселяют невиданную уверенность в то, что всё будет хорошо.
Ободрённый, я зашагал по своему лучу. Пройдя метров двадцать, осознал произошедшее – обернулся. На улицах никого, моргает жёлтым светофор, за тёмными окнами спят в своих кроватках датчане и датчанки… А были ли эти ребята вообще или мне всё это привиделось? А может так в двадцатом веке выглядят ангелы? Впрочем, какая разница, нужно топать.
10.
Иду бодро. Через полчаса ходьбы в голову снова полезла математика. Думаю, так, скорость пешехода 3-4 км/ч – это всем известно со школы, 14 километров если даже разделить на 5 – получится три часа. Нет, мне никак не добраться пешком на вокзал к семи утра. Нужен транспорт.
Дания – это страна велосипедов. Велосипедная культура здесь на высоком уровне – велодорожки, полосы для движения велосипедов обязательны на любой проезжей части. Весь центр прошит велосипедными маршрутами. Ну и самих велосипедов – возле каждого дома по несколько штук стоит.
Иду – поглядываю по сторонам. Вокруг меня частный сектор, добротные коттеджи, стриженные кусты и газоны. Вижу возле домов поблёскивает в свете ночных фонарей много хороших велосипедов. Но не хочется, только что искренне раскаявшись в одном грехе, брать на душу следующий.
- Господи, - взмолился я, - пошли мне велосипед и, чтоб не было греха, пошли мне такой велосипед, чтоб я точно знал – это мой! Чтоб это не было кражей и чтоб никто не пострадал.
Не прошло и пяти минут, как посредине тротуара, по которому я шёл, прямо на моём пути возник бетонный столб – мимо не пройдёшь, - а к нему стоит, привален, средних размеров велосипед, типа нашего «Орлёнка» и, главное, весь в пыли и не пристегнут. Ну какие ещё могут сомнения, это мой велосипед! Спасибо, Господи!
Сажусь. У него оказались сдуты оба колеса, под моим весом металлические ободы колёс продавили резину и упёрлись в асфальт. Но это всё-равно лучше, чем идти пешком. Ноги уже гудят. Поехал. Кручу педали, колёса скрипят, колени в разные стороны – зато скорость движения значительно увеличилась. Повеселел.
Еду какое-то время и начинает у меня от движения на спущенных шинах одно место нещадно болеть, каждая ямка отражается гримасой на моём лице. Нужно что-то делать.
11.
К счастью слева через дорогу показалась заправка. В помещении один ночной продавец. Прошу у него насос – он не понимает по английский, я – по датски. Мы же вдали от туристических маршрутов. Включил все свои способности к пантомиме – всё напрасно. Прямо непреодолимый языковый барьер! И никакое «Пффф… пфффф» не помогает. На счастье кто-то заехал заправляться, глядя на нас, высказал предположение, продавец сказал: «Аааааа!» и вытащил из выдвижного ящика ножной насос. Отлично!
Вышел на улицу. Одно колесо накачалось, а второе оказалось без ниппеля – не накачать. Снова захожу на заправку, там в застекленном прилавке я заметил товары для велосипедистов. Точно – есть в продаже ниппеля. Я прошу продавца, мол, можно мне вот из этого шкафа ниппель, всего 80 центов стоит. Нет, показывает на часы, только утром. Ключ у другого продавца, как я понял.
Я выхожу, вижу стоит рядом с моим другой велосипед - хороший, новенький. Естественно, с ниппелями. Ну ладно, думаю, напишу записку, положу в неё одно евро, владелец утром купит себе новый ниппель, а на сдачу запьёт горе кофейком.
На обороте рекламной листовке пишу: «Дорогой друг, терплю бедствие, ситуация безвыходная, извини и купи себе новый ниппель!» Завернул монету в записку и засунул за пружину багажника.
И тут ни раньше ни позже - подъезжает машина раскрашенная такая, вычурная, модная и лучами фар упирается прямо в меня и два велосипеда – чувство, словно на сцене стоишь. Хлопнули двери, из машины вышли два парня, две девушки, фары не выключили, сделали музыку погромче и уселись на капот и подножки. Сидят себе, пьют пиво, разговаривают, музыка играет… Похоже никуда не собираются уезжать в ближайшие полчаса. А у меня нет времени их дожидаться.
Я понимаю, что придётся действовать прилюдно. Ну что тут поделаешь. Эх, была не была… Начинаю скручивать ниппель, раздаётся громкий хлопок высвободившегося из покрышки воздуха: «Пх! Пшшшшшшш!» Ребята просто обомлели, замолчали и смотрят не моргая. Сразу видно, что в стране все в порядке с криминогенной ситуацией. Не обращая на них внимания, хотя сердце и колотилось, с видом человека, который знает, что делает и не имеет проблем с полицией я переставил ниппель, накачал колесо, вернул насос продавцу и уже на хорошей скорости доехал до Копенгагена.
Когда пошли городские кварталы, зашёл в первый же попавшийся интернет-клуб, попросил админа 20 минут интернета для того, чтобы связаться с Таней.
12.
В 7 утра я первым стоял со своим велосипедом у места посадки в автобус. Кондуктор и водитель, выслушивая мой рассказ крутили головами и чмокали губами. Сказали, что согласны, если останутся места. На мой вопрос о паспортных проверках при пересечении границ ответили, что проверки теперь бывают только выборочные. Отлично, - сказал я им, - значит если меня высадят, я снова вернусь сюда и буду выезжать сколько потребуется, хоть ежедневно, пока не достигну своей цели!
Места остались. Я закинул в багажный отсек своего двухколесного коня – при солнечном свете он оказался сиреневого цвета, я слегка отмыл его и подручными средствами привел в порядок. Сел в автобус, переехал через две границы без всяких проверок. В Хельсинки встретился с Таней.
Вот так я понял, что курить - это нехорошо. Тут дело не в самом курении, не во вреде своему здоровью и даже не в утрате везения, а в том, что отворачиваясь от совести, я совершаю преступление по отношению к чему то святому в своей собственной душе.
Стоит ли наспех выкуренная сигарета того?