ГУДБАЙ, ГОЛЛИВУД , ГДЕ МЫ НЕ БУДЕМ НИКОГДА
Если подойти к понятию «Эстетическое кино» не буквально, а более-менее предметно, с учетом того, что эстетика изучает многообразие выразительных форм окружающего мира, то фильм Квентина Тарантино «Однажды… в Голливуде» придет в голову очень кстати. Он сразу же отсечет от «многообразия выразительных форм окружающего мира» все ненужное, оставив только самое главное. Для себя, конечно.
Режиссер, как известно, снимает по написанному, а сценарии своих фильмов Тарантино чаще всего пишет сам, как это и произошло в случае с его последней картиной. Здесь, как и прежде, Тарантино в первую очередь интересует эстетика. Но он, как всегда, помогает своему зрителю, несколько упрощая для него задачу. Эстетика будет обязательно обслуживать лихозаверченную историю.
Во времена «Бешеных псов» публика, конечно, не распознала объяснение в любви якудза-фильмам с их непременным насилием пополам с несуразицей, хотя Тарантино не раз говорил об этом. Однако более-менее продвинутые киноманы все-таки заприметили подсказку, когда смотрели созданный по сценарию Тарантино фильм «Настоящая любовь», где главный герой не вылезал из кинотеатра азиатского фильма.
Последовавшее за ним «Криминальное чтиво» стало интереснейшим эстетическим экспериментом. С одной стороны, режиссер с любовью вгляделся в выразительные средства поп-культуры Америки 1950-х, а с другой, широко оперировал ими в 1990-е. В «Джеки Браун», следуя словам Тарантино, он «попытался взглянуть вглубь «Чтива»», то есть в собственную юность и эстетические предпочтения того времени. И так далее.
В 2019 году наступил черед не столько самих выразительных средств, сколько места, где они создавались, и где были заменены другими. Тарантино неспроста очень точно показал нам в «Однажды… в Голливуде» время действия – конец 1960-х, когда навсегда ушла старая добрая «фабрика грез» и ее место занял молодой, азартный, космополитически заряженный, ругающийся и, что совсем уж непривычно, широко эрудированный «Новый Голливуд».
Но этот приход состоялся чуть-чуть позже, а пока что Тарантино с нескрываемой грустью следил за закатом голливудской империи. Ее ускользающая красота – это внешние данные Шэрон Тэйт, а ее беременность – тот самый будущий "Новый Голливуд", который она могла бы украсить своим присутствием. Но нет, старым красивостям в 1970-х уже не будет места. Его заполонит американский соцреализм вместе с «Французскими связными», «Крестными отцами», «Таксистами», а ренессансу старого Голливуда будут отведен ровно один год, когда лучшими фильмом признают «Аферу».
И, что уж совсем печально, зрители последнего фильма Тарантино видели и соглашались с тем, что какими бы небожителями не являлись «их» Лео и Брэд, они были бы совершенно не нужны эпохе «беспечных ездоков».
Не потому ли и привносит вечно ностальгирующий Тарантино в свои фильмы старую киноэстетику? Неужели он настолько не любит «Новый Голливуд», что просто готов загрызть его зубами? Во всяком случае, некоторые зрители именно так и расценили финальную сцену в «Однажды… в Голливуде». Мол, старые добрые ковбои взяли, да и разорвали на куски новомодных киллерш и сектанток. И они, эти зрители, были по-своему правы.
Однако, на мой взгляд, дело заключалось не в мести со стороны Тарантино-киномана, и даже не в аттракционе выпуска на свободу джинна времен «Бешеных псов» и «Чтива» на радость Каннскому фестивалю. Нет, Тарантино-историк изобразил на экране , что произойдет дальше, после прихода «Нового Голливуда» . Вместе с ним на авансцену тогда вышло невиданное ранее насилие. И актрисам с ангельской внешностью Шэрон Тэйт уже не находилось в нем места...
Помимо всего прочего, Тарантино показал в своем фильме, что старому кино невозможно подражать. Оно являлось монолитным. А вот в «Новом Голливуде» это можно было делать сколько угодно! В нем, если хотите, даже нельзя не подражать, поскольку «Новый Голливуд» был постмодернистским, то есть непрерывно цитирующим. А сегодня он – и вовсе резиновый, ремейковый и сериальный.Такой может приспособить для своих нужд старика Аль Пачино или даже совсем уж возрастного Брюса Дерна, а вот Брюса Ли уже не сможет ни при каких. Поэтому «Однажды… в Голливуде» - это не просто фильм в фильме, а переливающаяся всеми красками киноэстетика прошлого. Казалось, что Тарантино, выросший в мире кино, погруженного в насилие, просто не мог не стать законченным циником, но его обращенность к кино прошлого неожиданно превратила его в романтика и лирика, способного передавать эти настроения зрителю, совершенно не знающему реалий 1960-х.И вот что совсем уж парадоксально: режиссер, постоянно прибегающий к цитатам, к жонглированию элементами старой поп-культуры, копающийся в пыльных развалах «бульварного чтива» и виниловых зарослях, каждый раз превращает своих зрителей, мало что знающих о временах его молодости, в единомышленников. И зрители, которых он играючи бросает то в меланхолию, то в бурю восторга, то в слезоточивость, принимают абсолютно все, чего не только не знают, но даже не понимают.«Кино — важнее жизни. Реальность — ложь, правда — то, что ловит кинокамера»,— это был принцип всей «новой волны», которому когда-то следовал Годар.А теперь вот и Тарантино. "Мне нравится думать ,что жизнь-это фильм со счастливым концом"- так пел в свой песне Майк Науменко . Черт возьми , и мне нравится так думать ! И пусть добро всегда побеждает зло , хотя бы на экране...Великая иллюзия , кино , порой дарит совершенно необыкновенные возможности передвинуть стрелки часов назад ,и вернуть время вспять...Тогда мы сможем вместе с героями фильма однажды оказаться в эпохе "золотого века" Голливуда... И зловещий психопат Мэнсон с его бандой вмиг лишатся своего романтически- иделогического "ореола" , оказавшись всего-лишь " хиппи вонючими" , опереточными злодеями , заносчивый эстет Полански без брезгливости протянет руку своему немодному соседу Рику Далтону ,выпавшему из обоймы актеру ковбойских сериалов . А прекрасная Шерон Тейт предстанет не только подающей надежды актрисой , но и настолько искренней и обаятельной девушкой , безумно влюбленной в своего талантливого мужа , и в волшебный мир кино , что покажется очевидным - ее короткая жизнь была прекрасна ! И достойна воспоминаний гораздо больше ,чем ее трагическая смерть.