[Разговоры в такси]
____________________
Краткая аннотация.
Такое не мог вообразить даже признанный певец абсурда – Франц Кафка. Студенты-наркодельцы с испуганными глазами и поломанными судьбами, оборотни в погонах, выполняющие план посадок, сериальное пресное киноварево из вежливых следаков и застенчивых полицейских, и привязанный на сутки к креслу подозреваемый. Все это - Россия сегодня. Возможно ли, попав в жернова безразличной к человеческим судьбам судебной системы, не омертветь душой и сохранить любовь к жизни?
(Евгения Монастырская)
Ехала вчера на очередную жестокую косметологическую процедуру. Электроэпиляция. Два часа предстоящей адской пытки, казалось, затмили все мысли. И за что мне такое наказание?! Каждый месяц вынуждена подвергаться жуткой экзекуции, а конца-края не видно. Да плюс ещё слушать какую-нибудь очередную мыльную оперу по телевизору, а медсестра даже переключить ее не может, там все централизовано.
…Таксист оказался вполне общительный, но ненавязчивый русский парень. Лет тридцати. Из тех, которые сразу к себе располагают. Вполне стандартная беседа о некоторых безответственных водителях, вызванная подрезавшим нас мерседесом, или сочувствие к старости, после чуть ли не минутного ползания на полусогнутых следом за ковылявшим почему-то именно по проезжей части двора дедом, сразу обрисовали мне образ адекватного и вполне доброжелательного водителя. А мягкий, но уверенный стиль вождения просто растопил мое сердце. Я представляла себя его давней подругой, которую он лихо, но безопасно, катает по белокаменной, и весело хохотала над весёлыми рассказами приятного во всех отношениях мужчины. ;
В какой-то момент мы обогнали колонну длинных спаренных автобусов, явно обычных, рейсовых, но почему-то сопровождаемых военной автоинспекцией. Окна и стеклянные двери автобусов изнутри были задраены каким-то брезентом. Я вспомнила, что сегодня объявлены митинги в поддержку популярного оппозиционера, объявившего, из-за недопуска врачей, голодовку. Значит, везут военных, а именно – Росгвардию.
- Военных везут. Наверняка Софринская бригада,- словно прочитал мои мысли Игорь, назовём его так.
- Вы служили в спецназе? – поддержала я разговор.
- Нет, что вы. Я с нашими силовиками пересекался по-другому. Я сидел, в СИЗО, целый год.
Вот это разворот! Я словно почувствовала вину, потому что имею отношение к армии и спецназу. Не к полиции, не к следственному комитету. А именно к вооруженным силам. Точнее, имела, но бывших, как известно, не бывает... А вот пиетета перед особистами, а потом – перед первым отделом, так и не приобрела. "Неправильная" черта, знаю. ;
У меня перехватило дыхание. Судьба иногда сталкивала меня с невинно осуждёнными. И чаще всего это были начитанные и интеллигентные люди, а каждая история – это долгая и пронзительная повесть. За что же был так наказан этот милый и весёлый человек?! Его образ не то что совершенно не сходился с образом криминала! Я вообще, при всей своей фантазии, не могла представить его закрытым внутри этой системы! К тому же почему именно в СИЗО - целый год? То есть целый год шло следствие? Что он мог натворить такого, трудно раскрываемого?!
- Статья 159, мошенничество, – словно о каком-то своем весёлом приключении начал рассказывать собеседник.
Я слушала, иногда переспрашивала, и этот рассказ словно метеорит, неожиданно, но навсегда врезался в моё сознание, в мою память. Мимо проносились машины, мигали светофоры, вальяжно, словно пингвины, шастали через переход пешеходы, но я это всё видела словно сквозь сон. Я сидела вместе с ним прикованная наручниками к креслу, отказывала в участии в общаке какому-то изрисованному зеку, пыталась добиться допуска именно своего адвоката, и всё это сквозь какой-то туман, вязкий, густой и гипнотизирующий. А уже потом, когда мы расстались – все имеет свой конец, своё начало – я лежала на процедуре и слышала эпизоды из какого-то очередного «телешедевра» об умных и добрых оперативниках и следователях, и каждый эпизод у меня пересекался с аналогичным эпизодом из реальной истории моего уже Игоря.
…Компания, в отделе продаж которой он работал, была крупным дилером нескольких заводов, производивших дорогостоящее технологическое оборудование. В числе клиентов были и постоянные; и, как и везде, для них была предусмотрена серьезная скидка в пятнадцать процентов. Однако изобретательный непосредственный руководитель Игоря, начальник отдела продаж, организовал схему с участием фирм-прокладок, оформленных на различных родственников сотрудников этого отдела. И оборудование со скидкой по документам отпускалось этим фирмам, из которых уже потом, руками сотрудников его отдела, оно продавалось настоящим клиентам. По розничным, разумеется, ценам, без скидки. На самом же деле оборудование шло к реальным клиентам сразу, эти однодневки лишь номинально получали продукцию. Через них шли только финансы и оседала маржа. Которая обналичивалась и расходилась по рукам, прежде всего, конечно же, руководства. Вместо того, чтобы в виде снижения цены попадать к реальным конечным покупателям, самым крупным и постоянным. Популярная, самая распространённая по всей России схема. Позволяющая кормиться и руководству компании – не на зарплату же им жить! – и целой своре проверяющих структур, от налоговой до санэпиднадзора и мелкого пожарника, и откупаться от силовых структур, от ментов маленьким компаниям до ФСБ - крупным, либо платить бандитам за крышевание. Ну и самим исполнителям, сотрудникам отдела продаж, что останется.
Схема работала, приносила всем прибыль, пока не сменился начальник отдела. Видимо соотношение прибыли при распределении его не устроило, и через какое-то время он сильно повздорил с директором. Который, ничтоже сумняшеся, решил спор старым как мир способом – использованием фемиды в своих целях. Против начальника отдела продаж было возбуждено уголовное дело. Но тот тоже не лыком шит, паны дерутся, у холопов чубы трещат. Как только запахло жареным, он моментально слинял, и слил всех сотрудников. В итоге отделался лишь штрафом, а весь отдел – сел. Как теперь эти два начальника по земле ходят? Что они чувствуют, что видят перед собой по ночам? Хотя… О чем я говорю!.. Море, наверное, видят где-нибудь на Мальдивах. И шикарную виллу прямо на берегу.
А Игорь увидел лишь яркую вспышку в глазах, когда за считанные секунды его как-то выдернули, буквально – выдрали из машины и бросили лицом в асфальт. Предварительно разбив боковое стекло. Будто он собирался рвануть в машине, битком набитой гранатами. Брали, словно чеченского боевика. Мирного обывателя, сотрудника отдела продаж, который ни сном, ни духом, за минуту до этого открыл дверь и сел в свою машину. Почему нельзя было просто подойти к нему и задержать, до того, как он откроет машину, раз уж его пасла «наружка», мне до сих пор непонятно. Это стало уже обычной нормой при задержании. Неважно, вооруженный ли это дезертир, убивший двух офицеров и трёх солдат, или какой-нибудь библиотекарь – его обязательно надо откуда-нибудь вырвать, повалить на землю, и, предварительно хорошенько избив для надёжности, придавив шею сапогом, задавать вопросы на видео. Старые оперативники советской школы просто выпучив глаза глотают воздух, глядя на всё это; оперА из девяностых не могут поверить в происходящее. А нынешние просто ломают у людей всякую мысль о возможности как-либо защититься от их беспредела. На корню крошат волю человека и потом хватают «палки» (набирают очки для карьерного роста) на безропотном, согласном на все подозреваемом. На его сломанной судьбе. Возможность особого порядка на судебном процессе, где королевой доказательств будет собственное признание, хорошенько развязала им руки и напрочь лишила тормозов.
* *
- Андрей Валентинович, вы же ушли с работы раньше времени? – Оперативники допрашивали подозреваемого в убийстве, в его же квартире. Несколько факторов наводили подозрения именно на этого сотрудника кафе. А его односложные ответы, красиво обставленная квартира до невозможности раздражали оперов из народа, которые были теперь абсолютно уверены в вине этого нувориша. Но железных доказательств, позволяющих его задержать, у них не было. Они их страсть как желали, но их не было! И от этого следаки злились ещё больше.
- Ну и что? – Глухо, с плохо скрытым пренебрежением к представителям закона отвечал Андрей Валентинович. – Что это доказывает?
- Именно в этот день и произошло убийство.
- Я знаю.
- А почему на вашей машине написали – педофил? Никому ведь не написали, только вам!? И почему вы не дружите с соседями?
- Не знаю, почему написали, вы и разберитесь.
- А про соседей что?
- Ничего.
Оперативники в бессильной ярости ёрзали, но так и ушли, не сумев доказать Андрею Валентиновичу, что он убийца и педофил.
Я лежала в процедурном кабинете и слушала очередной милицейский сериал. Игла электроприбора с болью вонзалась в моё лицо каждую секунду, микроток убивал не только фолликулы волосяной луковицы, но и каждый раз – часть моей нервной системы. Но я почти не чувствовала боли, я кипела вместе с этими доблестными следователями, свято чтущими основы доказательного права и презумпцию невиновности, и не имеющие никакой возможности задержать этого маньяка. Вот она – сила искусства! Какая к черту презумпция! Хватайте его, в кандалы его! – была готова закричать я, что есть мочи.
...Вот так и обеспечивают поддержку народа беспределу полиции и следаков. Подумаешь, нет доказательств! Найдут! Главное – задержать! Когда оперативники ушли, я была полна гнева к этим нашим всяким либеральным глупостям. Что же говорить о маргинальном большинстве? Нам теперь и конституцию на счёт раз перекроить, если что! Важнейшее из искусств, телевизор! Чудны дела твои, господь пропаганды!
* *
… Игоря привезли в отдел, усадили в кресло и приковали руки к подлокотникам. И словно забыли о нём. Через несколько часов неизвестности и ожидания не пойми чего к нему подошел оперативник и по-панибратски громко заявил – ну давай, рассказывай! Разве что за щеку не потрепал. На недоумённый возглас Игоря, что он вообще не понимает, в чем дело, и в любом случае требует к себе своего адвоката – оперативник хмыкнул и молча удалился. Оставив Игоря сидеть прикованным. Так, обездвижено, он просидел сутки. Без еды, с водой из-под крана, когда выводили в туалет. Лишь когда пришла другая смена, с ним начали производить какие-то процессуальные действия. Оказалось, что он «виноват в создании мощной преступной группировки виртуозных мошенников». Ну и по мелочи что-то там. Выяснилось также, что это уже официальный допрос, а вон тот мужик в мятом костюме – это адвокат по назначению, а не опер. И поэтому допрос был запротоколирован и войдёт в уголовное дело. Никакие протесты, требование дать возможность позвонить своему знакомому адвокату действия не возымели. Назначенный «защитник», а по сути дополнительный обвинитель, лишь настойчиво советовал не глядя признаваться во всём. И так тут долго уже сидим!
- Я имею право на своего, а не назначенного, адвоката! – Вторые сутки держался, будучи голодным и избитым, Игорь.
- Вот там за стеной – следователь показал в окно – вы можете иметь какое хотите право. А здесь у вас только те права, которые мы вам дадим. Адвоката другого не будет. Скоро поедем в суд для избрания меры пресечения. Вы будете задержаны и помещены в СИЗО.
Игорь попросил поговорить наедине с назначенным адвокатом. Для этого пришлось предварительно подписать протокол задержания. Оказывается, он тут не третьи сутки, а только сейчас пришёл! Причём сам пришел, будучи приглашенным на беседу! И лишь по её результатам был задержан. Понимая, что другой возможности даже просто поговорить наедине с якобы адвокатом не будет, Игорь эту околесицу подписал. А адвоката попросил за деньги позвонить своему знакомому. Десять тысяч и всего один звонок...
* *
…Так ничего и не добившись от Андрея Валентиновича, подозреваемого в педофилии и убийстве, оперативники ушли из его квартиры. Для сбора доказательств отправились на место его работы, в кафе. Я терпеливо лежала на кушетке в кабинете, медсестра что-то манипулировала с моим лицом, а у меня перед глазами разворачивались драматические события. Разговор с хозяином кафе лишь утвердил оперативников в своей правоте относительно подозреваемого сотрудника - Андрея Валентиновича. Да, Андрей часто ведёт себя странно. Да, кто-то пускал слухи, что он педофил, но я же не могу его уволить на основании слухов!? Трудовой кодекс, чтоб его! Иначе давно бы он у меня вылетел! И все было гладко, опера были довольны, оставалось лишь как-то приткнуть эпизод, чьи-то свидетельские показания об общении хозяина кафе с какими-то наркоманами. Почему они к нему часто заходят? Да так, жалко ребятишек, подкармливаю их иногда, исхудавших. А, ну и то дело! Благородно. Оперативники все скрупулёзно записывали. Сведите нас с этими наркошами, надо у них показания взять.
* *
… Адвокат Петров, знакомый Игоря, приехал через шесть часов после звонка от назначенного горе-защитника. Звонка, ценою в десять тысяч. И хорошо ещё, что в отделе полиции его допустили до Игоря. После вхождения в дело, соблюдения необходимых формальностей, Петров изучил документы и поговорил наедине с подзащитным. Ситуация прямо скажем хреновая. Протоколы подписаны. Все оформлено правильно. Всё в присутствии адвоката. Это уже не исправить здесь и сейчас. Единственный мизерный шанс – взять 51-ю статью Конституции, о праве не давать показания против себя. И уже в суде, во время рассмотрения меры пресечения, все выложить как на духу! Шанс маленький, но есть. Другого шанса нет вообще. Если вступать в пререкания и тупо все отрицать – можно сидеть тут до бесконечности. С неизвестными последствиями для здоровья, и не обязательно путём физического насилия. Одного голода и сырости хватит. А с них взятки гладки, у них всё оформлено правильно. Что ж, пришлось Игорю последовать этим рекомендациям. Но суд состоялся скоро и неправедно. Ни Игоря, ни его адвоката там даже не слушали. Заслушали обвинения следователей, и ударили молотком по столу. Игорь направлялся в следственный изолятор. Петров сразу и честно признался, что вытащить его оттуда до полного окончания следствия уже невозможно. Другие адвокаты могли бы обещать невыполнимое, брать деньги пачками, и также ничего не сделать в итоге. А знакомый так делать не стал. Оставалось устраиваться и жить, надеясь на справедливость следствия.
* *
…Наркоманы – худощавый парень и развязная девушка – как только увидели оперативников в штатском, тоже парня и девушку, сразу бросились бежать. Но были пойманы, и доставлены в отделение. Где беспрестанно хамили оперативникам, в стиле Маньки-облигации из культового «Места встречи...», громогласно требовали адвоката и закурить; и лишь при официальном объявлении, что идёт расследование убийства, успокоились. Потому что никого не убивали. С хозяином кафе - да, иногда встречались, мелкие подработки типа подмести двор. Ножа никакого не видели, конечно же. Потому что никого не убивали. Оперативники все терпеливо объясняли заблудшим ребятам, задавали корректные вопросы и хладнокровно глотали оскорбления наподобие «волков позорных». Лишь один сотрудник, не выдержав, спустя пять минут оскорблений в свой адрес, наорал наркоманам в ответ. Вот она какая терпеливая, российская полиция! Я лежала, слушала сериал, и не могла нарадоваться!
Наконец по результатам перекрёстного допроса стало ясно, что ребята по поручению хозяина кафе избили мужчину, который потом скончался от ножевого ранения, как сказано в экспертизе, и труп которого и положил начало расследованию. Но ни о каком убийстве именно этими ребятами не могло быть и речи! Они даже не знали, что он вообще был впоследствии убит. Хм, не такой уж он и ягнёнок, оказывается, хозяин кафе! Зачем он заказал избиение мужчины, который как выяснилось, тоже был сотрудником этого же кафе? Может он ещё и наркотой приторговывает? Срочно выехали к новому подозреваемому на работу. В отличие от Андрея Валентиновича, Сергей Иванович – тот самый хозяин – был крайне взвинчен. И всячески отрицал показания ребят – наркоманов. Никакого избиения он не заказывал, а про убийство уже спрашивали, он тоже никакого отношения не имеет. Чего он не может сказать про Андрея Валентиновича. Ну очень подозрительный тип! Оперативники опять попали в тупик. Вернулись в отдел, не солона хлебавши. И решили на всякий случай на два часа задержать наркоманов. Я лежала и слушала весь этот бред, а видела Игоря и героев его рассказа.
* *
Сразу после скоротечного судебного заседания, «избравшего» Игорю меру пресечения в виде заключения под стражу, его поместили в карантинный блок СИЗО. Грязный, сырой и вонючий. Ещё и прокуренный к тому же. Свою основную задачу – выявление и изоляцию зараженных больных – этот блок выполнял с точностью до наоборот. Человек двадцать в одной камере. Таджики, видимо взятые во время облавы Федеральной службой миграции, несколько явно давно сидящих и изрисованных на все тело армян, молодые пацаны-наркокурьеры, не понимающие, что происходит и оглушенные предъявленным обвинением... Полный интернационал и союз трудового народа. Нет, распиаренный по всем диванным пабликам «О зоне» вопрос «в жопу раз или вилкой в глаз?» Игорю никто не задавал. Им вообще никто не интересовался. Кроме одного, того самого, изрисованного и, наверное, блатного. Подсев, он начал нашептывать о тюремном братстве, о движении АУЕ, и о необходимости финансово поддерживать общак. На вопрос Игоря, зачем ему это надо – ответил, что так положено, надо заботиться друг о друге. Поэтому с тебя стольник. Тебя же угостили сигаретами? «Хорошая цена!» – возразил Игорь. Да я за сто косарей столько сигарет накуплю – табун лошадей сдохнет. На этом блатной и отстал. А через трое суток, когда анализы были готовы, Игоря перевели в постоянную камеру, к таким же, как и он сам – ждущим суда по статье о мошенничестве, плюс коррупция.
* *
Наркоманов слегка пожурили, и выпустили. Вопрос стоял так – кто из этих двоих подозреваемых – убийца. Андрей Валентинович, сотрудник кафе, или Сергей Иванович, хозяин того же кафе. Первый был немногословен, не скрывал своего раздражения к оперативникам, жил в шикарной квартире и больше всего вызывал подозрение. Второй эмоционален, менее подозрителен, но именно он заказал избить жертву. Так и не объяснив, даже следователям, за что. Но никто, ни вызывающий подозрения в педофилии угрюмый Андрей Валентинович, ни общающийся с наркоманами и, возможно, приторговывающий наркотой Сергей Иванович, ни сами наркоманы, избившие жертву, впоследствии найденного мёртвым, никто сразу задержан не был. Потому что – закон! Лишь спустя пару суток, после согласования с начальством, оперативные уполномоченные на всякий случай задержали наркоманов и передали следователям. Но в итоге по данному делу у следователей не было абсолютно никаких доказательств. Ну а подозрения – не повод для ареста, и не основание для заключения в СИЗО. Я слушала фильм, и думала, в какой прекрасной стране живут сценаристы и режиссёры этого сериала! И почему моего Игоря угораздило оказаться не на той стороне экрана?..
* *
…Камера Игоря оказалась вполне себе терпимой, чистенькой, с интеллигентными и дружелюбными соседями. Это была уже основная камера Следственного изолятора, место его теперь уже долгого заключения. Сотрудники ФСИН прямо заявили, при первичной беседе, что лично к нему никаких претензий не имеют, и специально придираться не собираются. Им его вручили, они его приняли. Хочешь, чтоб все было по-хорошему – веди себя как надо. Не хочешь – дело твое, тебе потом мучиться, не нам. Нам вообще все равно. И вправду, свое слово они сдержали. Никаких отдельных придирок, все в рамках правил. Подъем, уборка, завтрак, работа, обед, личное время, работа, ужин, отдых, отбой. Только вот… никаких следственных действий по его уголовному делу! Он вообще все время заключения следователя не видел. Но это не вопрос к ФСИН. Об этой федеральной службе у Игоря только тёплые воспоминания. Чего не сказать о всех сменившихся следователях по его делу. Оказывается, за восемь месяцев их уже сменилось четыре! И ни один, кроме последнего, с ним не встречался! Его несколько раз привозили в суд для продления меры пресечения. И ни разу (!) там не выслушали. Просто штамповали ходатайство следователей, и всё. Судьи тоже каждый раз были новые.
А в камере жизнь шла своим чередом. За тридцать тысяч руб. вскладчину был куплен один на всех маленький китайский телефончик, красная цена которому –пятьсот целковых в базарный день. Видимо, за риск, поскольку по правилам никаких средств связи у заключённых быть не должно. Но они есть, и это всем известно. В определённое время каждый мог позвонить, чаще всего по делу, адвокату и даже следователю. Да-да, некоторые разговаривали со своим следователем по телефону, причём тот прекрасно знал, откуда звонит его подследственный. Ну и конечно, звонили родным и близким. Был основной костяк, пять сидельцев, в том числе и Игорь, и два-три проходящих, транзитных.
Часто попадали молодые ребята, по статье о наркоторговле. И хотя «проходные» не скидывались на телефон и не платили ежемесячную мзду сотрудникам ФСИН, Игорь с сокамерниками их жалели, и тоже иногда давали им позвонить. Бесплатно. А из их разговоров становилось ясно, в какой кошмар попадали эти ребята! В поисках лёгких заработков и красивой жизни в Москве мальчишки, чаще всего приезжие студенты-первокурсники со снятыми родителями квартирами, попадали в лапы прожженным опытным наркодилерам. Ну а те уж умеют находить нужных, не оперившихся, но падких до быстрого обогащения и готовых на риск детишек. Да и риск-то обещали небольшой, так, на административное наказание, штраф три-пять тысяч. У нас все схвачено, не бойтесь. Вы же не знаете, что берёте и переносите. А задача у большинства этих ребят была – получить относительно большой кусок спрессованного вещества, разделить его и разнести по разным местам, так называемым закладкам. Но были и такие, кого использовали втемную. Парень работает курьером в аптеке, ему дают определённые лекарства, а потом другие дяди задерживают и вскрывают некоторые баночки. Каким-то чудом уже знают, какие. А там – порошок. Только не тот, что для аптек, а тот, что для наркоманов. Вот от таких случаев волосы встают дыбом, даже у заключённых! Потому что ребятам светит от, именно от – десяти лет. Часто – строгого режима. И условно досрочное освобождение возможно – даже при идеальном поведении – лишь спустя четыре пятых срока. То есть спустя восемь лет. А настоящие наркодилеры остаются на свободе. Потому что платят кому следует. И сами же сдают наркоконтролю этих пацанов,- надо же полиции и прокуратуре статистику делать! То есть сами же вербуем, сами потом сдаём. Дорога в один конец. В АД. А само Зло при этом остается безнаказанным. Наркотики продолжают распространяться в таком же количестве, адская машина вербует новые жертвы. И порождает новое Зло, в виде коррупции должностных лиц. Которые прикрывают весь этот беспредельный кошмар. И происходит сращивание государственных и криминальных структур, в погоне за капиталом. Классика. Мы это ещё в советской школе проходили; но история, как опять-таки говорили классики, развивается по спирали. Жаль, что при этом движение, суммарное движение, в нашей стране направлено вниз. А это уже угроза государственности и национальной безопасности. Не знаю, занимается ли этим специальная федеральная служба, но судя по фактам – результата нет. И как только люди, втягивающие молодёжь в такой ужас, лишающие их будущего, по земле ходят?! Как они дышат, спят? Как они не задыхаются от удушливых кошмаров из-за погубленных юных жизней?! Я говорю не только о самих – настоящих, а не нарисованных для отчетности и палок, – наркодилерах; я говорю также о тех оборотнях, о тех предателях из структур наркоконтроля, которые также греют руки на этом проклятье и на горе близких этих детей. Любая борьба начинается с чистки рядов. Так вот, предатели России, предатели Родины – это вовсе не либеральная оппозиция, это прежде всего предатели в структурах власти! Алчные до безумия, шагающие по трупам и сеющие горе. Нет в них ни капли человечности, и нет права ни руководить нами, ни занимать должности в структурах, призванных бороться с преступностью! «Чистые руки», говорите?.. Вас заждались десятки тысяч человек, обманом втянутых в это жуткое жерло и по сути невинно посаженных на огромные сроки! Только ждут они пока что безрезультатно. Их кошмар продолжается и в тюрьме, поскольку с этих неокрепших юнцов вымогают деньги и зековская мафия, и адвокаты, и следаки... Их родители продают квартиры, остаются ни с чем, а ребята все равно будут сидеть...
* *
Тяжелые мысли добавляют боли от жестокой процедуры. Я лежу на боку, медсестра склонилась над моим лицом и продолжает впивать в него иголку, пуская импульсы тока прямо в волосяные луковицы. С уголка глаз медленно катится слеза. Чего в ней больше – боли или сострадания?.. А телевизор продолжает свой рассказ о какой-то другой, заоблачной России и фантастических полицейских.
…Неожиданно оперативникам и следователям улыбнулась удача. При повторном осмотре места происшествия наконец-то был обнаружен нож, орудие убийства. Шикарный подарочный нож из дамасской стали. Что-то подобное, как-то неуловимо схожее они видели и в кафе, и в квартире подозреваемого. Получив грамотно оформленный ордер на обыск, оперативники перевернули вверх дном квартиры обоих нуворишей, и кафе. Другие доставили их в отделение на прохождение полиграфа, детектора лжи. Который показал высокую вероятность неискренности в ответах хозяина кафе. Дальше пошли перекрёстный допросы добрым и злым следователями, и общение с психологом. В результате совместных действий всех сотрудников, и под давлением улик, хозяин сознался. Погибший был «чёрным кассиром», в его руках были неучтённые финансовые потоки от торговли наркотиками. Которые производились в одной из технологических комнат прямо в кафе. Припрятал лишнего, за что и поплатился. По замыслу Сергея Ивановича, все подозрения должны были упасть на избивших его наркоманов. Хорошие ведь лохи для навешивания на них чужих преступлений; кто ж будет за этих наркош всерьез разбираться! Но принципиальная позиция честных полицейских не дала реализоваться этому коварному замыслу. Преступник был установлен и задержан, и его ждёт справедливый суд. Браво!
* *
…А жизнь Игоря шла своим чередом. Он был на хорошем счету у администрации, выполнял все требования, и его взяли в отряд на хозработы. Раз в месяц к нему приезжала его невеста, и на трое суток их помещали в небольшую специальную гостиницу – неплохо отделанную маленькую однушку прямо внутри здания СИЗО. Привозила две сумки продуктов, поскольку выйти было никуда нельзя. Готовила прямо там, благо всё для этого было. Для нас это покажется домашним арестом, но для Игоря и его невесты это были долгожданные и скоротечные минуты счастья!
…А следователь так ни разу в СИЗО и не появился. Время шло, а об Игоре на «Большой земле» словно забыли. Все обращения, жалобы просто растворялись в этой бездонной бочке судебного и следственного документооборота. И вот однажды, спустя семь или восемь месяцев…
- Игорь Семёнович, я ваш новый следователь. Я внимательно изучил материалы дела и обнаружил, что вам на самом деле было предъявлено обвинение не по той статье, по которой вы заслуживаете. Да, на самом деле вас не должны были задерживать и сажать в СИЗО, Ваше преступление тянет в лучшем случае на условный срок, а то и на штраф.
Игорь сидел и не верил своим ушам. Земля уходила из-под ног. В ушах звенело. Стук сердца казалось вот-вот развалит стол, через пульс на руках. А следователь продолжал.
- Но понимаете, в чем дело… За это время вас продлили шестеро судей! В вашем деле отметилось четыре следователя и четыре прокурора! Если мы сейчас с вами начнём процесс реабилитации, как вы думаете, с каким сопротивлением мы столкнёмся? И каковы тогда шансы на ваш выход отсюда?
Игорь молча кивал. Теперь уже, наученный этим, конечно же – неправомерным – горьким опытом, он знал, что его могут вообще закатать на любой срок по любой вымышленной статье. Хоть за подкоп под храм Христа спасителя! Про себя благодаря бога за первого адекватного и, кажется, человечного следователя, Игорь боялся пропустить хоть одну букву из его уст. А тот продолжал.
- Поэтому у меня к вам предложение. Предлагаю вам сделку, сделку со следствием. Я нахожу статью, со сроком, который вы уже и так отсидели, вы признаётесь и соглашаетесь на особый порядок судебного заседания. Это реальный шанс, хоть и останется судимость. Но вы её погасите со временем, или через восемь лет она автоматом закроется, и будете уже везде указывать – несудимый. Что скажете?
- Я согласен – не узнавая свой же голос, еле прохрипел Игорь.
Суд прошел скоро и также неправедно. Неправедно, потому что осудили Игоря по статье, по которой он был совершенно невиновен. А по виновности он вообще сидеть был не должен. Продавая оборудование фирме-прокладке, он выполнял распоряжение своего начальства. Какая разница, какой фирме он продает, тем паче фирма организована и зарегистрирована законно? Он не должен знать все о контрагенте, для этого есть служба безопасности! Но! - королева доказательств теперь – собственное признание, аккурат как при Вышинском. Особый порядок рассмотрения освобождает суд от необходимости вообще что-либо анализировать. Один лишь вопрос – подтверждаете свои признания? И что по-вашему скажет человек, прошедший через ад нашей «Воспитательной» системы, под угрозой снова там оказаться?! Да он признается в чем угодно, хоть в угоне космического корабля и покушении на Гарри Поттера! И люди признаются. А в руках оперативников и следователей по сути неограниченная власть над подозреваемым, даже еще не осужденным! Человек слаб по природе своей… Когда контролем является лишь собственная этика, порядочность и воспитание – очень многие плюют на это всё ради наживы. Тем более, видя примеры вокруг. Эта система давно сгнила. Десятками тысяч она штампует сломленных, раздавленных индивидов. И лишь немногие из них все равно остаются людьми. Которые понимают, что жизнь продолжается, и нужно снова жить. Такие, как мой любимый теперь персонаж – Игорь. С которым можно совершенно безопасно кататься по белокаменной, смотреть в окно на весеннюю Москву, и весело хохотать над его остроумными шутками и рассказами...
…Следователь подобрал ему статью, по которой оставалось сидеть, с учётом коэффициента полтора к одному за нахождение в СИЗО, чуть меньше двух месяцев. Теперь Игорь на свободе. Его встретила ни на минуту не предавшая его невеста. Дождалась. А они вместе теперь ждут ребёнка…
Жизнь – это травинка, которая несмотря на любые напасти и непогоды, тянется к солнцу, живёт. Пробивается сквозь асфальт, огибает шпалы. Невозможно остановить жизнь, и различные чёрные полосы в истории человека, либо целой страны, лишь на время откатывают движение назад. Жизнь, несмотря ни на что, продолжается.
«Пустым обещаниям и сказкам не верьте
И Спас не спасёт от сумы да тюрьмы
Но Жизни на свете чуть больше, чем смерти
И Света на свете, чуть больше, чем Тьмы
И пусть испытания сулит нам дорога
Пусть новым прогнозом пугают умы,
Но дьявола всё-таки меньше, чем Бога
И Света на свете чуть больше, чем Тьмы»