Когда я мысленно обращаюсь к воспоминаниям детства, чтобы найти в них отраду, то неизменно выбираю самые приятный момент – утреннее пробуждение. Сначала безмолвие небытия взрывается нестройным птичьим пением, и я осознаю, что сейчас лето, и я нахожусь на даче; я открываю глаза, и вижу, что нахожусь в комнате, заполненной утренним светом, как бы смягченным, еще не достигшим дневной резкости. Я лежу на спине в удобной постели, по моему еще не проснувшемуся телу разлита блаженная расслабленность; в моем сознании царит прелестная пустота – в нем еще нет никаких забот, и напрочь отсутствуют воспоминания, - как будто я только что наново родился. Но внимание долго бездействовать не может; оно ищет для себя какого-нибудь необременительно занятия, и я начинаю разглядывать потолок, обшитый фанерой. До того, как стать потолочной обшивкой, фанерные листы, видимо, прожили долгую и непростую жизнь, украсившись пятнами разной интенсивности - следами многочисленных протечек и последующих высыханий. Эти пятна, накладываясь на естественный рисунок древесины – сучки и срезы годовых колец, складывались в картины, которые мне никогда не надоедало разглядывать.
Прямо над моим лицом располагался оплечный портрет мужчины в профиль; у него на лице выделялись длинный нос и выдававшийся вперед подбородок, он был одет в плоский берет с широкими полями (много лет спустя я найду сходство этой картины с портретом Вагнера, помещенным во фризе Большого зала Московской консерватории).
Справа от портрета, если для него правильно определить линию горизонта, размещался целый пейзаж, на котором была изображена опушка смешанного леса; бросались в глаза острые вершины высоких елей, выделявшиеся над купами берез и ольх. Слева от портрета ничего особенно выдающегося не было; правда, присмотревшись, можно было приметить стайку птиц, летящих по небу цвета фанеры.
Зато дальше, в направлении к окну, пятна напоминали клубящуюся облачность, в которой можно было увидеть не только рояль (как у Чехова), но – что пожелаешь, особенно там, где мой взгляд падал на поверхность потолка под острым углом. Я, например находил паровоз, мчавшийся по железной дороге в окружении клочьев черного дыма, ибо в то время был просто очарован паровозами. Были там, также, и кувшин, и корова вверх ногами, и паук, и колокольня (много лет спустя в этих картинах я найду сходство с ранним Шагалом).
Так еще в раннем детстве ощущение радости утреннего пробуждения подчас оказывалось связано с предчувствием явления искусства.
Декабрь 2020 г.