Президент США Джо Байден объявил, что к 11 сентября 2021 года США прекратят военное присутствие в Афганистане. Никаких уступок от талибов добиться не удалось, они даже отказались принять участие в переговорах в Турции о будущем Афганистана. По словам представителя талибов в Катаре, движение не будет участвовать в подобных конференциях, "пока все иностранные войска полностью не покинут нашу родину". И поскольку вывод американских войск не будет зависеть от ситуации внутри Афганистана, то, попросту говоря, талибы сказали: «убирайтесь подобру-поздорову, а мы тут сами разберемся с будущим Афганистана.»
Так бесславно завершается самая длительная в истории США 20 летняя война, унесшая жизни 2200 американских солдат, более 20 тысяч раненых, не говоря о выброшенных на ветер сотнях миллиардов долларов. О реальном числе убитых, раненных и искалеченных жизней афганцев мы не знаем, их никто не считал.
«Три войны, нет победы – почему?» (Three Wars, No Victory – Why?) – так называется статья видного американского военного историка Бинга Уэста (BING WEST), которая вызвала полемику среди американских военных и политических обозревателей. Мистер Уэст, бывший помощник министра обороны, ветеран боевых действий морской пехоты во Вьетнаме, автор десяти книг о войнах США во Вьетнаме, Ираке и Афганистане.
Со статьей «Настоящие причины, почему США больше не выигрывают войны» (The Real Reasons the U.S. Can’t Win Wars Anymore) ему возражает другой известный американский военный эксперт, бывший замминистра обороны Лоуренс Корб (Lawrence Korb).
Необычность этой открытой полемики для людей приывыкших к улыбчивым гладким формулировкам американских журналистов в том, что:
- во-первых, Бинг Уэст, хотя и придерживается традиционной формулы всех бывших полковников – Люди в мундирах выигрывают битвы, Люди в пиджаках проигрывают войны , однако, выходит за обычные рамки описаний какой дивизии какой маневр надо было делать, а высказывается в довольно резкой форме и о войсковом командовании («Генерал Уильям Уэстморленд в Сайгоне вел кампанию бездумного истощения»), и о союзниках США («Пакистан, от природы двуличный», «ненадежный и лживый президент Афганистана»);
- во-вторых, Лоуренс Корб высказывает сомнение в том, что «США могут развивать и поддерживать демократию, используя военную мощь» - краеугольный камень политики США на протяжении поколений. Кроме того, он говорит вещи, которые открытым текстом в приличном обществе американских политиков его ранга говорить не принято: «мнимое нападение северных вьетнамцев на американский корабль в Тонкинском заливе», «администрация Буша втянула США в войну, ложно утверждая, что Ирак обладает оружием массового поражения», «нашей репутации (в Афганистане) уже нанесен непоправимый ущерб».
Ниже приводится перевод обоих статей с небольшими сокращениями.
Статья Бинга Уэста начинается с признания, что за последние 50 лет США не смогли довести до победного конца ни одну войну, где ставилась задача установить демократию. Он пишет:
«Америка - самая могущественная страна в мировой истории, но она не выиграла ни одну из трех крупных войн, в которых она участвовала за последние полвека. Это произошло не из-за недостатка усилий и настойчивости. Наши войска девять лет воевали во Вьетнаме и дюжину в Ираке. Мы все еще сражаемся после 20 лет в Афганистане, где наши генералы просят Талибан прекратить нападения. Это не признак успеха; победитель не обращается с такими просьбами. Дело в том, что во Вьетнаме, Ираке и Афганистане Америка провалила свою миссию по развитию и поддержанию демократии.
Чем объясняется эта тройка неудач? Благодаря везению и плохой стрельбе со стороны наших врагов, во всех трех войнах я был свидетелем и реальных боевых действий на поле боя, и создания политики, которая формировала войны. В этой статье я изложу, что, по моему мнению, было первопричиной неудач.
Вообще говоря, лидерство в войне исходит из трех центров. Первый состоит из военачальников, которые разрабатывают стратегию и решают, как наши войска будут сражаться. Второй центр - это лица, определяющие политику, в том числе Президент, как главнокомандующий, и председатель Объединенного комитета начальников штабов, как его военный советник, а также командир театра военных действий, ЦРУ, Государственный департамент и министр обороны, которые все вносят свой вклад. Третий центр - это культура и настроение в стране, что влияет на голосование в Конгрессе и задает направление влиятельной прессы.
Пресса не сообщает «только факты»; скорее, она представляет точку зрения путем выбора фактов, на которых следует сосредоточить внимание. Народное настроение - это то, на что в конечном счете опирается политическая власть, потому что политический центр не может вести войну без ресурсов Конгресса.
Я разделил войны на основные фазы, и для каждой фазы я назначил процент ответственности за провал каждого из этих трех центров, как показано ниже. Оценка 0 процентов означает, что я не верю, что именно этот концентратор способствовал отказу на этом этапе войны. Рейтинг + означает, что центр способствовал успеху, а не провалу. Обратите внимание: хотя место принятия неудачных решений не совпадает в каждой войне, в целом самая тяжелая ответственность лежала на политическом центре в Вашингтоне, включая главнокомандующего.
1. Вьетнам, 1965–67. Генерал Уильям Уэстморленд в Сайгоне вел кампанию бездумного истощения, обменивая жизни американцев на жизни северных вьетнамцев в случайных набегах в глубокие джунгли. В Северном I Корпусе, морские пехотинцы пошли в другом направлении, патрулируя и вытесняя партизан Вьетконга из деревень. Однако успех был поставлен в тупик, когда десятки тысяч регулярных войск Северного Вьетнама хлынули на юг. Получив приказ не обходить врага с фланга набегами на Лаос или Северный Вьетнам и держаться узкого фронта, наши войска вели оборонительные бои, которые не имели стратегического смысла и плохо осуществлялись.
В чем была основная причина этой безуспешной войны? И командующий в Сайгоне (генерал Уэстморленд), и главнокомандующий в Вашингтоне (президент Линдон Джонсон) полагали, что северные вьетнамцы уйдут, как только они поймут, что Америка физически сильнее. Президент предоставил врагу наземное убежище и отказался бомбить их экономическую и промышленную инфраструктуру или заминировать их гавани, чтобы предотвратить доставку военных грузов из Китая и России. Тем не менее, ни один высокопоставленный американский офицер не подал в отставку и не возражал публично.
На этом этапе пресса зацикливалась больше на жестокости битвы, чем на отсутствии стратегии. Конгресс и общественность в основном поддерживали войну. Старшее командование в Сайгоне и политики в Вашингтоне несли равную ответственность за хаос.
2. Вьетнам, 1968–75. Враг нанёс тотальный удар по городам Южного Вьетнама, полагая, что население поднимется в поддержку. Вместо этого инфраструктура повстанцев была разрушена, а регулярные войска Северного Вьетнама были уничтожены. Американский генералитет, который ошибался с 1965 по начало 1968 года, затем хорошо адаптировался. В течение следующих нескольких лет американская тактика резко улучшилась, и войска ДРВ ушли глубоко в джунгли. Когда американские вооруженные силы ушли в 1972 году, движение транспорта в большинстве населенных пунктов не было затруднено.
Однако политический центр потерял всякую власть. Американская пресса изображала штурм городов 1968 года, как окончательное доказательство невозможности выиграть войну и превозносила студенческие протесты против войны и призыва. После того как президент Ричард Никсон с позором ушел в отставку в 1974 году, исполнительная власть уступила Конгрессу полный контроль над принятием решений по Вьетнаму. Сенат и Палата представителей Демократической партии приняли закон, запрещающий бомбардировки США в любой точке Юго-Восточной Азии, независимо от провокации. Военная помощь Южному Вьетнаму была урезана до гроша, в то время как массивные советские и китайские вооружения восстановили войска Севера.
В 1975 году Северный Вьетнам захватил Южный Вьетнам. Это теперь не важно выжил бы Юг, если бы мы продолжили нашу помощь и бомбардировку. Послевоенное повествование в американской прессе возлагает всю вину на руководство Южного Вьетнама. Центр политики распался с отставкой президента Никсона. В начале 1970-х годов народные настроения, отраженные в прессе и Конгрессе, повернулись против Южного Вьетнама, что привело к его краху.
3. Ирак, 2003–2006 годы. У Ирака было три фазы. В 2003 году политический центр во главе с президентом Джорджем Бушем одобрил вторжение, чтобы уничтожить суннитский режим Саддама Хусейна. Затем наши политические лидеры неразумно распустили иракскую армию. Американские военные заняли место иракской армии, заявив, что наши солдаты и морские пехотинцы не только воины, но и строители нации. Наши политики тогда пассивно способствовали появлению хитрых, мстительных шиитских политиков, намеревающихся лишить суннитское меньшинство избирательных прав. Наши высшие генералы в Багдаде запутались, особенно, когда отдали Фаллуджу террористической сети «Аль-Каида» в Ираке.
4. Ирак, 2007–2011 гг. Но к концу 2006 года суннитские племена в западном Ираке объединились с морскими пехотинцами против террористов. Генерал Дэвид Петреус взял на себя командование и поддержал суннитские ополчения в центральном и северном Ираке, сдерживая хищнические посягательства шиитских ополченцев, которым помогал Иран. Политический центр во главе с Президентом оказал твердую поддержку и ресурсы. К 2008 году Ирак стабилизировался в военном отношении. Не менее важно то, что повсеместное военное присутствие США устранило угрозу суннитско-шиитской гражданской войны и остановило дестабилизирующие действия шиитских политиков. После неудачного начала Америке удалось построить хрупкую демократическую нацию. Залогом этого успеха были наши воинские части, рассредоточенные по всей стране, предотвращающие политические эксцессы. Наши солдаты были стабилизирующей силой. Политический центр сработал хорошо, за исключением согласия на вывод наших войск к 2011 году.
5. Ирак, 2012–2021 годы. В конце 2011 года политический центр во главе с президентом Бараком Обамой приступил к выводу всех американских войск, несмотря на предупреждения из Пентагона и Госдепартамента. Затем шиитские политики притесняли суннитские племена, и ИГИЛ возродился, захватывая город за городом. В 2015 году США пришлось срочно вернуть советников и спецназовцев, а также оказать артиллерийскую и авиационную поддержку. После разгрома ИГИЛ в 2020 году президент Дональд Трамп, критикуя наше военное присутствие на Ближнем Востоке, вывел большую часть наших войск.
Общественное мнение Америки не играло большой роли, поскольку война в Ираке то усиливалась то ослаблялась в течение последних двух десятилетий. Без военного призыва не было студенческого протестного движения. В отличие от Вьетнама, американский народ и пресса поддержали войска. Ответственность за первое решение о построении демократического государства (в 2003 г.), а затем за вывод всех войск (в 2012 г. и снова в 2019 г.) можно найти в политическом центре, возглавляемом тремя сменявшими друг друга президентами с явно противоположными точками зрения. К 2021 году в Ираке осталось всего несколько американских военнослужащих. Иракское правительство было коррумпированным и неэффективным, а влияние Ирана среди шиитов было сильнее американского.
6. Афганистан, 2001–2021 годы. Это совершенно другая история. Мы вторглись, чтобы уничтожить «Аль-Каиду», которая из-за наших ошибочных военных решений сбежала в Пакистан. Политический центр, во главе с Президентом, тогда решил, что Америка обязана преобразовать конфедерацию раздробленных племен в самодостаточную демократию. Наши военные согласились, что справятся с этой задачей.
Пакистан, от природы двуличный, предоставлял талибам убежище и материальную помощь, в то время как в Кабуле ненадежный и лживый президент Афганистана выступал против американских бомбардировок и хранил молчание о талибах. В стране не было чувства национальной принадлежности и не было призыва в войска. Афганские солдаты из таджикских племен были отправлены в пуштунские провинции для борьбы с пуштунскими талибами. В течение десяти лет американские и союзные солдаты патрулировали оспариваемые деревни, контролируя только те земли, на которых они стояли. Начиная примерно с 2012 года, стратегия кампании США и союзников в большей степени была сосредоточена на обучении афганской армии. Но там не было на кого опереться. Лидерство и моральный дух со стороны правительства оставались нестабильными, в то время как племенная преданность оставалась выше национальной. Американские командиры придерживались приманок «мягкой силы», таких как деньги на строительство, чтобы ухаживать за пуштунами. Не сработало. Год за годом сельские районы на юге и востоке Афганистана попадали под контроль талибов.
Тем не менее, на протяжении всего ухудшающегося хода войны пресса и Конгресс в основном поддерживали ее. Настроение населения постепенно сдвигалось в сторону усталости от войны, а не в сторону политической оппозиции. Победить Талибан не удалось, потому что Пакистан предоставил убежище, правительства Кабула были беспомощны, а племена пуштунов, получавшие прибыль от выращивания мака, никогда не отвергали талибов в своей среде.
За более чем десять лет репортажей я был в Нуристане, Коренгале, Кунаре, Нуристане, Марджах, Над Али, Сангин и других местах. Нигде наши пехотинцы не верили, что афганские солдаты смогут удерживать сельскую местность после ухода американцев. Девять американских генералов занимали высшее командование в Афганистане. Тем не менее, на протяжении всего их совместного пребывания в должности основная военная доктрина - наши солдаты как строители нации - оставалась неизменной. Этот вопиющий разрыв, отделяющий оценки пехотинцев от оценок генералов, требует объяснения. Проигрыш войны приводит к тому, что следующее поколение склонно не соглашаться на тяжелую работу, такую как пехота.
В дальнейшем американские и союзные силы специального назначения и штурмовики в небольшом количестве должны оставаться в Афганистане на неопределенный срок, чтобы избежать коллапса, который серьезно подорвет нашу репутацию в мире. (Статья написана в феврале 2021 года, до решения Байдена вывести войска). Следует избегать повторения панических изображений Сайгона 1975 года. Однако жребий брошен. Именно факты на местах, а не переговоры, будут определять долгосрочный результат. Американские политики были одновременно высокомерны и расточительны, считая, что сила оружия и невероятная щедрость денег могут изменить племенное общество, которое устремлено в девятый век. Рано или поздно страна распадется, или Талибан будет контролировать правительство, которое будет попирать права человека и явно недемократично.
Таким образом, во всех трех войнах ответственность за провалы в первую очередь лежит на политическом центре. Ни в одном случае президент, инициировавший военные действия, не заканчивал их до того, как покинул свой пост. За последние 70 лет исполнительная власть накопила больше власти, чем мудрости. Наши отцы-основатели намеревались ограничить власть исполнительной ветви, а Томас Джефферсон предупредил об «идолопоклонстве королевской семьи».
Из трех войн только во Вьетнаме народные настроения, отраженные в прессе и Конгрессе, сыграли решающую роль в провале.
В Ираке к 2011 году наши вооруженные силы проложили твердый путь вперед, пока наши войска оставались стабилизирующей силой. Однако в 2012 году политики выхватили поражение из пасти победы, безапелляционно выведя наши войска, позволив террористам восстановиться, что привело к бедламу к 2021 году.
В Афганистане нашей целью после 11 сентября 2001 года было уничтожение баз для террористов. Эта цель в основном была достигнута. Но Белый дом переборщил, расширив миссию, включив в нее строительство нации. Наши военачальники и политический центр несут равную ответственность за отказ признать, что это было слишком амбициозно. Самоподдерживающаяся демократическая нация была бы достижима только в том случае, если бы, как в Южной Корее, мы были готовы оставаться в большом количестве в течение 70 лет.
Что ждет впереди? Ясно, что мы должны развернуться, чтобы сдержать Китай, а не ввязываться в новые акции против повстанцев. С точки зрения военной стратегии, Корпус морской пехоты проявил новаторский подход, соответствующим образом сместив акценты. Однако капитальные вложения ВМФ и ВВС не отражают поворота в сторону противодействия Китаю. Администрация Трампа, хотя и враждебно настроенная к нашим союзникам, все же пробудила общественный интерес к угрозе амбиций Китая. Но если неудачи в наших последних трех малых войнах о чем-то говорят нам, так это о том, что политический центр, исходящий из Белого дома, стал слишком уверенным в своей непогрешимости, не оспариваемый расколотым Конгрессом, который бездействует в вопросах войны. Когда Америка не настроена решительно, мы проигрываем. Нет никаких признаков того, что у политического центра хватит сдержанности, чтобы осознать этот экзистенциальный факт.
ЛОУРЕНС КОРБ
НАСТОЯЩИЕ ПРИЧИНЫ, ПОЧЕМУ США БОЛЬШЕ НЕ ВЫИГРЫВАЮТ ВОЙНЫ
В статье на страницах журнала National Review под названием «Три войны, ни одной победы — почему?» мой бывший коллега по Пентагону и военно-морскому колледжу Бинг Уэст (Bing West) убедительно показывает, почему США, являясь самой сильной страной в мире, за последние полвека проиграли три крупные войны: во Вьетнаме, Ираке и Афганистане. Бинг объясняет поражение тремя причинами: действия военных, действия политиков и настроение в обществе. Он правильно отмечает, что главную вину за поражения несут политики.
Я немного знаком с каждым из этих конфликтов, потому что служил во Вьетнаме, три раза бывал в Ираке и один раз в Афганистане. Но все это несопоставимо с опытом Бинга, которого я считаю одним из самых храбрых людей среди моих знакомых. Однако мне кажется, что он рисует порой неполную и вводящую в заблуждение картину причин наших поражений в трех войнах.
Например, анализируя вьетнамскую катастрофу, он игнорирует то обстоятельство, что войну эту мы вели по надуманному поводу. Президент Джонсон в 1964 году получил от конгресса разрешение начать масштабную военную эскалацию во Вьетнаме в ответ на мнимое нападение северных вьетнамцев на американский корабль в Тонкинском заливе. Но еще до расследования конгресса любому опытному военно-морскому офицеру был предельно ясно, что утверждения администрации являются ложью. Я помню слова своего командира, совершавшего боевые вылеты во время Второй мировой и Корейской войн. Он говорил нам, что нападений в том виде, в каком о них говорили, не было. Это подтвердил и вице-адмирал Джеймс Стокдейл (James Stockdale), который был нашим с Бингом начальником в военном колледже и получил медаль «За храбрость» во время войны во Вьетнаме, где он попал в плен. Он в то время находился как раз в районе Тонкинского залива. То же самое сказал и военно-морской офицер, убедивший сенатора-демократа из Орегона Уэйна Морриса (Wayne Morris) проголосовать против Тонкинской резолюции (таких сенаторов было всего два, и оба проиграли на следующих выборах). Когда о лжи стало известно, в американском обществе усилились антивоенные настроения.
Еще одна причина нашего провала во Вьетнаме заключается в том, что эту войну вообще невозможно было выиграть. Бинг утверждает, что на поражение в той войне нас обрекла слабая военная стратегия с 1965 по 1968 годы, неверные политические решения и настроения в обществе. Да, эти факторы сыграли свою роль, но по правде говоря, они лишь усилили уже существовавшую реальность. А мне все стало ясно в 1966 году, когда мы с товарищами потерялись, возвращаясь со встречи с офицерами экипажей патрульных катеров в северной части залива Кэмерон в Южном Вьетнаме. Блуждая в поисках дороги на базу, мы наткнулись на католический монастырь. Вышел священник, который показал нам путь и накормил нас. Но когда мы уезжали, один из монахов спросил меня по-французски (я учил этот язык в школе), почему мы надеемся, что во Вьетнаме у нас все получится лучше, чем у французов. Президент Эйзенхауэр понимал ситуацию, когда отказался выручать французов в Дьенбьенфу в 1954 году, хотя большинство его советников по национальной безопасности, включая тогдашнего вице-президента Никсона и председателя Объединенного комитета начальников штабов адмирала Рэдфорда, рекомендовали ему сделать это. Однако начальник штаба сухопутных войск генерал Мэтью Риджуэй (Matthew Ridgway), не давший нам потерпеть поражение в Корее, убедил Эйзенхауэра не вмешиваться, поскольку он, как и говоривший со мной монах, считал, что победить вьетнамцев невозможно.
Похожим образом, большинство американцев были настроены против войны во Вьетнаме, однако не только из-за призыва, на который верно указывает Бинг, но и потому что людям с привилегиями удавалось этого призыва избегать, и основное бремя войны нес на своих плечах низший класс. Например, четыре последних президента, которые могли бы послужить во Вьетнаме, уклонились от той войны и от призыва весьма сомнительными способами. Билл Клинтон сделал вид, что поступил на службу подготовки офицеров резерва сухопутных войск. Джордж Буш воспользовался политическими связями, чтобы попасть в ВВС Национальной гвардии, когда президент Джонсон объявил, что резервные формирования не будут участвовать в боевых действиях. Дональду Трампу семейный врач, конечно же, поставил диагноз остеофит (костная шпора) (сам Трамп не помнит, какая нога у него болела). А Джо Байден утверждал, что полученная во время учебы в вузе астма помешала ему служить в армии, хотя он хвастался своими спортивными достижениями студенческих лет.
Анализируя причины, по которым нам не удалось победить в Ираке, Бинг игнорирует то обстоятельство, что администрация Буша ввязалась в войну, ложно заявив о наличии у Ирака оружия массового уничтожения. Более того, критикуя администрацию Обамы за вывод войск из Ирака в 2011 году, Бинг игнорирует тот факт, что у Обамы не было выбора. Он поступил так, потому что в 2008 году иракское правительство, которое он помог привести к власти, четко заявило, что не станет подписывать соглашение о статусе войск, если мы не согласимся на их полный вывод к концу 2011 года.
Я видел это воочию, когда работал в предвыборном штабе Обамы и летом 2008 года встречался с иракским министром иностранных дел Хошияром Зебари (Hoshyar Zebari). Когда я спросил его про соглашение о выводе, он сказал, что это требование обсуждению не подлежит. Когда я сказал об этом Денису Макдоноу (Denis McDonough), который работал в штабе Обамы, а потом возглавил его аппарат, он был удивлен, и спросил, уверен ли я в услышанном. Во время визита в Ирак в 2009 году я поднимал этот вопрос в беседах с некоторыми руководителями из парламента и исполнительной власти, и получил такой же ответ. В декабре 2011 года, когда в Вашингтон для заключения этой сделки приехал иракский премьер-министр Нури аль-Малики, с ним провели встречу я, первый советник Обамы по национальной безопасности Дэвид Джонс (David Jones) и будущий министр обороны Чак Хейгел (Chuck Hagel). Я прямо спросил его, может ли президент Обама что-то сделать, чтобы оставить войска в Ираке. Он по сути дела сказал, что Буш заключил соглашение, и США должны его придерживаться. На той встрече Джонс сказал, что Обама хочет оставить 10 000 военнослужащих.
Бинг также игнорирует тот факт, что администрация Буша никогда ни публично, ни частным порядком не благодарила Иран за его помощь в Афганистане, однако открыто критиковала эту страну. Я видел это лично. 11 сентября я работал в Нью-Йорке в Совете по международным отношениям. После терактов иранский представитель в ООН пригласил меня на ужин и попросил передать правительству США, что Иран испытывает отвращение к талибам (члены запрещенной в России террористической организации — прим. ред.), а поэтому готов помогать нам в Афганистане. Я передал это администрации Буша. Представитель Буша на Боннской конференции (декабрь 2001 года), где было создано правительство Карзая, сказал мне, что без иранцев администрация Буша не добилась бы успеха. И что получил Иран в награду? В начале 2002 года Буш включил эту страну в ось зла. С тех пор Иран не играет никакой позитивной роли в данном регионе, и это еще слабо сказано.
Наконец, анализируя события в Афганистане, Бинг верно указывает на то, что наши военные никак не могли преобразовать эту страну. Однако он ошибочно утверждает, что нам надо было остаться там на неопределенный срок во избежание вреда для своей репутации. Многие участники этой 20-летней войны считают, что нашей репутации уже нанесен непоправимый ущерб, и хотят, чтобы мы ушли оттуда, пока этого ущерба не стало еще больше. Логика невозвратных издержек здесь неприменима.
Насколько все будет плохо, если мы уйдем 1 мая в соответствии с договоренностью Трампа, а к власти придут талибы? В частности, насколько это будет плохо для афганских женщин? Приехав в Афганистан в 2011 году, я спросил одного из представителей «Талибана», как они будут обращаться с женщинами, если придут к власти. Он сказал, чтобы я не беспокоился — они будут обращаться с ними не хуже, чем наши союзники саудовцы.
Статью Бинга следует прочесть тем, кто считает, что США могут развивать и поддерживать демократии посредством применения военной силы. Но им надо иметь в виду, что существуют и другие факторы, могущие повлиять на такое решение.