В ту ночь Рома действительно не ночевал дома. Не возвратился он и в течение всего последующего дня.
А в понедельник, когда я была на работе, он заходил за вещами и оставил на столе незапечатанный конверт, адресованный мне. В конверт была вложена следующая записка: «Юля, прости, я больше не смею взглянуть тебе в глаза. Мы должны расстаться. Я встретил другую женщину. Прощай. Береги сына. Роман».
Всё было кончено. Он сам выбрал свою судьбу.
В тот день я записала в своём дневнике:
«Finita la comedia.
Это разрыв окончательный. Он решил уйти, и я должна его отпустить. Теперь прощай, Рома, прощай навеки, прощай на Вечность. Не знаю, что будет в Вечности, но на Земле наши пути расходятся навсегда. Как же мне больно! Как судьба жестока ко мне! Грубый, жестокий, садистский мир, где зло всегда торжествует.
Неизменна только любовь… – но самой любви изменяют. И Рома своей любви – той, что от века – изменил. Сегодня в наших отношениях была поставлена последняя точка.
И всё же сейчас я не чувствую такого отчаяния, как в первые минуты, когда узнала о Роминой измене. Тогда всё было на глазах у Казанцева – и судьба хохотала надо мной... А теперь она просто смеётся. А я плачу. Я лью свои последние слёзы об утраченной вере – в верность другого человека; о разбитой надежде – на обретение Вечной Любви во Времени; о своей потерянной душе… – о потерянном втором Я моей души.
Если Роме я в этом мире не нужна, если Богу не угодно, чтобы мы были вместе, и Он нас разводит, – то я и сама себе не нужна и мне ничего не нужно.
Но остаётся наш сын – и это единственное, что меня здесь ещё держит».
Не знаю, что бы со мной было, если бы не было Дани – и была ли бы теперь я сама?.. Но мысль о сыне спасла меня, и теперь, спустя пять лет, я ни о чем не жалею и даже благодарна Богу за ту боль, которую Он мне послал. Эта боль принесла свои плоды – она осталась не только на страницах дневников, но вылилась в стихи: к моему глубочайшему удивлению, я вдруг заговорила стихами – и строки рифмовались очень легко, без малейшего напряжения ума. В стихах мне удалось выразить всё, что я тогда чувствовала. Стихов получилось много – на целую книгу. А с правилами стихосложения я предварительно уже была знакома: я знала стихотворные размеры и другие тонкости поэтического ремесла – благодаря Роману. Ведь я изучала его учебники вместе с ним, и с не меньшим интересом. Таким образом, вдохновение легло на заранее подготовленную почву. И всё же я удивилась своим стихам и тому, насколько легко они пишутся. Но заплатила я за них очень дорогую цену.
Вся моя боль выплеснулась в стихи и, оставшись запечатлённой в слове, освободила душу.
Боль осталась в стихах, а в душе, на месте неё, образовалась пустота и возникло желание начать жизнь с новой страницы.
Пришло время Вадима Казанцева. Он входил в мою судьбу как герой, являющийся полной противоположностью предыдущему, – и в данной ситуации мне это только импонировало. Вадим был сильный, смелый, решительный, а главное – надёжный. Он прочно стоял на земле и не строил воздушных замков. Он не был поэтом, но зато мог быть прекрасной опорой поэтессе – каковой становилась я. Он был настойчив, но не навязчив. У него хватило терпения дождаться меня и не торопить с принятием окончательного решения. И решение было принято – и, конечно, в его пользу. Взвесив все «за» и «против», я пришла к выводу, что Вадим именно тот человек, который был мне нужен. Я поняла наконец, что спутниками в нашей жизни должны быть не зеркальные двойники, не полные совпадения в достоинствах и недостатках, – а скорее противоположности – те, кто нас дополняет. Вот мы с Вадимом и явились дополнением друг друга. А с Ромой мы были зеркалами – даже таланты у нас оказались одинаковые. Кто бы мог подумать, что меня на 25-м году жизни тоже посетит вдохновение и я стану избранницей Муз, подобно моему прекрасному возлюбленному? Но, как говорится, не было бы счастья да несчастье помогло. И оно же открыло мне глаза на многие другие вещи – и в первую очередь на пресловутого идеального героя, которому я впоследствии посвятила следующие строки:
А ты был вовсе не такой,
Каким мечте моей явился.
Гляжу в глаза твои с тоской…
Нет, этот взор не изменился.
В нём та же светлая печаль,
Задумчивость и отрешённость…
И – до конца пойму едва ль… –
Так значит эта отстранённость
От мира и земных сует –
Как декорация на сцене… –
Есть лишь колеблющийся свет
И тень от чьей-то зыбкой тени…
Ты стать не смог самим собой
И собственную душу предал.
Моя великая Любовь
Была немыслимейшим бредом.
Тебя на свете просто нет,
И я любила тень от тени… –
А Ваш возвышенный портрет –
Одна игра воображенья.
Это и многие другие стихотворения, написанные мною, начиная с момента нашего с Ромой разрыва, вошли одну из моих книг, – которых на данный момент уже три – и все изданы с помощью моего верного друга Вадима. Не называю его вторым мужем, поскольку после разрыва с Ромой я решила никогда больше не вступать в брак: я поняла, что любовь и брак – вещи несовместимые, – ведь даже в браке, освящённом Церковью, мужчина не может сохранить верности. И ещё я поняла, что если птица не окольцована, она скорее останется рядом с тобой, нежели окольцованная, – а окольцованная птица всегда будет стремиться на волю. Не знаю почему – но это так. И я больше никогда не совершу такой ошибки – никогда не надену на палец кольца и никогда не буду регистрировать отношения официально. Хотя Вадим убеждал меня это сделать – и до сих пор пытается убедить, – но я стала суеверной и согласна с утверждением, что хорошую вещь браком не назовут. Поэтому мы будем жить в свободном союзе, как все эти пять лет, но только не в браке. Таким образом, если в юности я не соглашалась ни на что, кроме брака, то теперь брак – это последнее, на что я могу согласиться. Вот такая метаморфоза.
http://proza.ru/2021/05/12/1479