Действие романа происходит в альтернативной реальности.
Все события и персонажи являются вымыслом.
104
ЦеКРИТ, Москва
04 сентября, 7 часов 11 минут
Удалаев задумчиво мерил шагами кабинет.
Он изучил отчёты, подготовленные к завтрашнему совещанию у Президента. Пётр и его команда – отличные технари, профессиональные, но им не хватает полёта мысли, возможности выйти за рамки, как это сделал Матвей. Министр обороны опять начнёт грызться со своим давним противником министром по информационной политике. Скорее всего, под шумок попытается откусить часть территории СМИ, под предлогом контроля числа зрителей, или, что более вероятно – общей цензуры. Временно ему этот кусок нужно будет дать…
С этим гнездом гадюк, по недоразумению названным «кабинетом министров», всё понятно. Каждый хочет урвать побольше и, по возможности, вцепиться соседу в глотку. Ни ума, ни фантазии, ни дум, что будет завтра… Евгения Александровича больше заботил народ. США уже протестировало HAARP, перепрофилировав систему управления погодой на управление эмоциями, и система показала свою эффективность. Способность дистанционно вызывать определённые чувства – мощный козырь в геополитической игре. Беспорядки в столице Анголы были вызваны именно воздействием HAARP. По докладам агентуры, масштабное применение HAARP над россиянами планируется с начала ноября. Цель – из уже проходящих массовых беспорядков спровоцировать цветную революцию, сорвать президентские выборы и ввести войска в Россию. Естественно, «для восстановления конституционного порядка».
Конечно, «И-Мо-Цен» (ну и названьице!) перспективнее, но, самое главное, он защищает от воздействия HAARP. И если Россия хочет сохранить независимость, остаться Державой, то ей придётся принудительно воздействовать на своих граждан. Тот самый случай, когда лекарство оказалось чуть ли не горше самой болезни… Сам Президент не в особом восторге от идеи «зомбирования» людей и использования системы во вред… Но ему хотя бы можно доверять, он заслужил это доверие. А вот можно ли довериться тому, кто придёт ему на смену? Какую команду он соберёт из подрастающего поколения «быстрых и дерзких»? Удалаев вздохнул.
Мысли невольно возвращались к Петру и Матвею. Пётр – молодец. Но без Матвея дело будет идти много дольше. У Петра – профессионализм и мощная команда; у Матвея – интуиция и непредсказуемые решения.
По всему выходило, что Матвей нужен живым и готовым к сотрудничеству. Удалаев изначально был против зачистки. Ну была газета – изъяли тираж, была редакция – прикрыли к едрене фене… Но для чего была нужна эта охота на ведьм? Евгений Александрович этого разуметь никак не мог. На пустом месте раскручен такой маховик, что анализу не поддаётся, во что всё это выльется. Нужны ли Президенту такие советники, от советов которых только дерьма хлебай полной ложкой?
В минуты глубокой задумчивости Евгений Александрович грыз кутикулы на пальцах – вредная привычка с детства – и сейчас, почувствовав боль, он вырвался из размышлений, наблюдая, как на месте содранной кожи набухает алая капля крови.
– Хватит крови, – тихо проговорил он и сунул палец в рот: ещё одна вредная привычка, вытекающая одна из другой.
Даже на войне солдаты отказывались выполнять приказы командира, если они шли в разрез с их представлениями о долге и чести, не взирая на угрозу получить пулю в лоб. Так чем он хуже тех доблестных воинов? У него есть полномочия отменить зачистку, поймать беглецов и убедить их работать на благо Родины. В краткосрочной перспективе его, Удалаева, за это (и за то, что принял самовольное решение) возможно предадут анафеме и сделают козлом отпущения, но в долгосрочной… Что ж, игра стоит свеч.
– Принесите мне досье на Пичужкина, – сказал Евгений Александрович в селектор. – Прежде всего, мне нужен его психологический портрет. И да, пришлите хорошего мозголома, который сможет интерпретировать эти данные.
Удалаев склонился над картой, где отмечены следы беглецов. В траектории их движения прослеживалась какая-то система, ускользающая от Удалаева. Куда они держат путь? Куда?
105
Офис провайдера города Киржач
04 сентября, 11 часов 27 минут
Дело сдвинулось с мёртвой точки. Несмотря на усталость, Баркасова грело приятное чувство, что он всё-таки не зря ест свой хлеб с маслом. Налоговая подняла реквизиты нужного подрядчика, местные оперативники должны с минуты на минуту доставить сюда тех работяг, что трудились на прокладке интересующей его оптоволоконной линии, а его аналитики раскатали клубок перекупов. Как оказалось, провайдер был куплен через забалансовый счёт в офшоре на подставное лицо, Руслана Гурьева – правую руку Волкова (объявлен в розыск, как и сам Волков). А потом несколько раз перепродан. «Владельцами» провайдера даже прибалтийцы побывали.
Военное оборудование показало, что в период с двадцать пятого августа по четвёртое сентября через канал прошло бесстыдно много входящего и исходящего трафика. А сегодня утром в пять утра передача данных прекратилась, как отрубило.
Монтажники сообщили, что протянули «оптику» в старое эвакуационное бомбоубежище для беженцев с Москвы.
Группа захвата уже вылетела к бомбоубежищу с задачей перекрыть выходы. Технарь подал список оборудования для вскрытия объекта (его тоже доставят вертолётом). Баркасов мельком посмотрел план бомбоубежища, сложил его, отдал технарю и нажал на экран своего браслета. «И-Мо-Цен» тут же показал часы (11.38.), температуру тела (36.9) и сердцебиение (185/100: тахикардия, вызванная стрессом, обратитесь к лечащему врачу). Баркасов, наплевав на инструкцию, опытным путём изучал возможности браслета, надеясь хоть немного выяснить причины и свойства зависимости от государственного «подарка». Баркасов понимал, как это глупо, но это хоть как-то мирило с необходимостью его ношения. Он не смирился – ничего подобного! – он просто мирился. И будет терпеливо мириться, пока не найдёт этого сукиного сына – Пичужкина Матвея! Что ж, пора выдвигаться на встречу с гением кибернетики. «Выдрать бы его, как сидорову козу!» – с ненавистью подумал Баркасов и вышел из здания.
106
Нычка Волкова
04 сентября, 17 часов 40 минут
Баркасов размышлял над тем, какая же всё-таки тонкая материя – подсознание. Ведь его посещала мысль, что беглецы, словно как сквозь землю провалились, а не прислушался, не придал значения. Подсознание, как оракул запутанным манером даёт подсказки, а сознание, как лодырь, ленится разгадывать его задачки. Вот кто мог подумать, что они заныкались в заброшенное бомбоубежище? Хотя, такое ли уж оно заброшенное?
Главный и запасной входы в старое подземелье под прицелом. Камеры внешнего наблюдения под контролем и транслируют тишь и благодать. Теперь им уже никуда не деться. Но что-то всё-таки тревожило. Какое-то странное чувство.
Дежавю.
Это тревожное чувство очень было похоже на дежавю.
Ещё недавно он стоял и смотрел, как медвежатник вскрывал сейф Волкова, теперь вот так же стоит и наблюдает, как аккуратно, чтобы не потревожить сигнализацию, вскрывают волковское бомбоубежище, тоже своего рода сейф. С первыми воротами справились без проблем. А вот с гермодверью возятся. Код подберут, но Баркасов был уверен, что штурвал с места сдвинуть не смогут. Если беглецы внутри – а они внутри, должны быть внутри (не так давно к этому входу приезжал автомобиль, следы постарались замести, но широкие протекторы остались, их так просто не скроешь) – то дверь заблокирована изнутри, как птичке пить дать.
Кстати, о птичках!
Баркасов вышел из тамбура бункера на свежий воздух и подозвал к себе командира инженерно-сапёрного отряда СОБРа:
– У нас всё готово к отключению систем жизнеобеспечения убежища?
– До магистральной задвижки водоканала уже добрались. Сейчас разбираются, какое ответвление куда ведёт. Никаких схем или проектов не сохранилось, сами понимаете. Там чёрт ногу сломит. По электрике: нашли точку ввода, но куда идёт трасса – точно пока не известно, ведём радиолокацию грунта. А вот приточную вентиляцию уже можем отключить.
– Что ж ты мне самое главное говоришь в конце?! – взвился Баркасов. – Перекрывайте воздух! Наши птички сейчас сами выпорхнут.
– Что, прям вот так радикально? – удивился командир СОБРа. – А если они вдруг спят? Они же могут тупо задохнуться во сне и всё, здравствуйте святые апостолы!
– Чёрт! – шеф посмотрел на время. – Спать сейчас, серьёзно?
– А чего там делать? – развёл руками командир СОБРа. – Не курорт.
– Тогда так…
– Шеф! – подбежал инженер. – Кодовый замок вскрыли, но колесо не проворачивается. Скорее всего…
– Оно заблокировано изнутри, – закончил за него Баркасов. – Что и требовалось доказать.
– Именно так. Готовим плазменную резку?
– Погодите пока, – сказал Баркасов и посмотрел на командира СОБРа. – Сколько уйдёт времени на определение направления трассы электрокабеля?
– Ну, общее направление-то известно. Село Рутка в нескольких километрах к югу отсюда. А так… час-полтора, пока дойдут с георадаром.
К ним подошёл технарь:
– Шеф, тут, похоже, ещё проблема есть.
– Что ещё? – недобро прищурился шеф.
– Судя по электрическим полям, внутри бомбоубежища задействованы какие-то достаточно мощные энергосистемы. При этом по входящей силовой линии тоже идёт нагрузка. Это значит…
– Это значит, – оборвал технаря Баркасов, – что они зачем-то запустили автономный режим.
– Именно, – кивнул технарь.
– Значит так. Коммуникации: вода там, электричество и прочее снабжение изначально шло с Рутки, верно?
– Предположительно так, – снова кивнул технарь.
Баркасов посмотрел на командира СОБРа:
– Направьте в село людей. Пусть начинают искать там.
– Понял, – кивнул командир СОБРа и вытащил рацию.
– А вы ждите, – сказал Баркасов бойцу группы захвата.
Тот кивнул и убежал. Отдых во время работы на любой работе в радость.
Через пару часов к Баркасову подошёл скучающий айтишник:
– Шеф, у меня нехорошее предчувствие.
– У меня уже давно такое. И что говорит твой внутренний параноик?
– Добро на отключение мы получили в ночь с третьего на четвёртое. В пять ночи мы запараллелили военные маршрутизаторы и отключили их.
– И бункер сразу перестал получать и передавать информацию, – вспомнил Баркасов.
– Это значит, – профессионалы посмотрели друг на друга. И Баркасов опрометью бросился к бойцам группы захвата:
– Вскрываем! К чёрту всё!
В груди Баркасова скручивался тугой узел, будто все нервные окончания сплетались там, чтобы испытать себя на разрыв; задёргался левый глаз, по мышцам проходили волны мелкой нервной дрожи, скулы то и дело сводило до зубного скрипа. В лексиконе Баркасова замаячило чуждое ему прежде слово: «неврастения».