- Здоров, Нахальный! - бросил в открывшуюся дверь больничной козлодёрки Иван.
- Здорово, Ванька-щучий сын.
Вошедший, ошарашенно глянул снизу вверх на вытянутое по-лошадиному лицо с ехидными злыми глазками и возмутился:
- Чего это я щучий?! Родителев моих не тронь!
- Да ты не хватайся за слова, я за ними не слежу. Лезут из меня сами, даже когда один. Вылезут и мне легче.
- Как дерьмо?
- Вроде того. Чего явился?
Иван, приосанившись, втиснулся в помещение. Уселся на табурет возле стола, накрытого рваной клеёнкой, и тяжко вздохнув, выдохнул:
- Ты, как работник медицины, обязан помощь оказать.
Нахальный закрыл дверь и присел рядом на кушетку.
- Тебе, что ль помощь?
- Ага. Надрался вчерась в кочегарке в зюзю. Даже руку обжёг.
Подтверждая слова, засучил рукав, обнажив пятно спёкшейся коросты.
- Сделай милость божескую, опохмели! Вы ж, медики, клятву даёте помогать нам, нуждающимся. А у тебя завсегда спиртяга имеется, всей деревни известно! Мне на старые дрожжЯ много не надо, пару булек плесни и хорош.
Нахальный довольно откинулся спиной к стене и, перекинув одну ногу через другую, произнёс:
- Можно такую милость оказать, но и ты, Ванька, ублажи меня.
- Я-то как?
- А похвали как-нибудь. Я это дело очень люблю. Прямо внутри всё сжимается.
Иван поскрёб затылок:
- Ну-у… Хороший ты мужик Нахальный… Длинный… Мордой вышел… В делах всяких шустёр, даром что Нахальный. Фамилия-то в масть, видать родовая, по образу дадена.
- А голос свой мне дашь, если в головы административные двину?
- В своей-то, чё не сидится, в голове?
- Широты хочу! Натура такая. У меня вся местная интеллигенция охвачена: и учителка, и завхоз и даже …
Нахальный наклонился, подался вперёд, поближе к Ванькиному уху и перешёл на шёпот:
- Даже бухгалтерша сельповская! Теперь вас, гегемонов охватываю.
Он вытащил из-под кушетки склянку со спиртом и потряс ей перед глазами собеседника.
- Слышь Ваньк, а ты от чумы новой ковидной, привился?
- Неа! На хрена я буду в себя добровольно заразу всякую пущать?
- Правильно мыслишь Ванюша! Правильно! Это наша, отечественная прививка – зараза, а если она иностранного производства, то очень даже вполне. Ты на-ко вот похмелись.
Нахальный достал мензурку и налил её до краёв.
- Закуски не предлагаю, потому, как нет её, да и чести много.
Иван, не раздумывая опрокинул содержимое, крякнул и надолго уткнул нос в рукав своей видавшей виды рубахи. Нахальный, залез в его помутневшие глаза своим вяжущим взглядом и продолжил:
- Нам, медработникам, отчитываться надо по охваченным, а их, то есть вас, с гулькин нос. Одна бабка Марья из пятой палаты, ни черта не соображающая, да Тузик дворовый. Его по пьяни фельдшер кольнул, чтоб навык свой фельдшерский в тонусе держать. Вот я и решил сам инициативу проявить. Оно мне на выборах, как бонус капнет. Импортным препаратом, глянь.
И он выставил на стол пластиковую тубу, сплошь испещрённую надписями на нерусском языке. Иван взял её в руки, откинув голову, покрутил, понюхал и поставил на место.
- Чего-то хрень твоя сантехническим очистителем припахивает.
- Дурак ты, Ванятка! А как, по-твоему, доставлять, если всё хорошее из заграницы, у нас под запретом? Вот и приходится маскироваться. А тут уж на месте расфасовывать по обычным пузырькам, с названиями более привычными уху, типа «Белка и Стрелка" или "Спутник». Хотя, сказать по совести, что западная, что наша – одна хрень. Только этикетки разные. Ну, согласный? Я тогда за вакцинкой сбегаю и журнальчик захвачу для росписи.
Иван, осоловело повёл взглядом по кругу комнаты.
- Не боисся! Мне открываться-то насчёт контрабанды?
- Чего бояться? Ты ж после попойки не помнишь ни бельмеса. Иль не так?
- Так, Нахальный, так. Ни лешего не помню.
Слова стали выходить из Ивана уже медленно и вяло.
- Ты пей, пей. Дай-ка я ещё плесну.
И Нахальный ловко наполнил мензурку заново. Бутылочка со спиртом и враз опорожнённая мензурка опустились на стол одновременно.
- Ишь ты! – только и подивился Нахальный. – Лады, я мигом. Ты тут не скучай, но и не увлекайся.
Как только дверной стук вернул Ивана в реальность, он сгрёб беспризорную ёмкость и освежил мензурку.
Вернулся ушедший минут через пятнадцать. Разочарованно глянул на храпящего на кушетке Ивана, на опорожнённую ёмкость из-под спирта, недовольно хмыкнул и, положив на столик тетрадь, набрал в шприц вакцину.
- Ванька! Ванька-а!
Он тряс уснувшего, чуть отведя в сторону руку со шприцем. Тот, наконец, шевельнулся и, приняв сидячую позу, потряс головой.
- Ты чё, Нахальный?
- Как чего?! Давай то, о чём договаривались, сделаю.
- Чево-о?
- Да ни «чаво», а портки сымай, в задницу тебе вдую! Оно, конечно, может, в руку тебе сподручней, да ты её в кочегарке при своих одиноких сексуальных фантазиях, видно, ночью так натрудил, что с неё аж шкура слезла. В очко оно, Вань, всегда надёжней!
- Чево-о-о?!
- Чевоколку закрой! Спускай штаны, да ложись по удобней. Не хочешь лёжа, могу и стоя оприходовать, мне всё равно. Чего вылупился, как впервые увидел? Спирт пил? Пил. Обещал организм свой мне доверить? Обещал. Теперь, Ванёк, поздняк метаться!
Он снова заглянул в расширенные глаза кочегара. В них шатался ужас. Нахальный сжалился и продолжил почти ласково:
- Да не бойся, дурилка, больно не будет, за второй дозой в припрыжку прибежишь. А если перед дружками своими неудобно, так я не скажу никому – могила! Тем более, я их всех уже по первому разу оприходовал, ты один и остался неохваченный. Вот в журнальчике распишись, что всё по согласию у нас… по обоюдному и давай, поворачивайся. Ты не в глаза мне гляди, а в руку. Вишь, в ней всё хозяйство уже наготове. Медлить нельзя. Все полезные вещества скоро гибнуть начнут. У нас с тобой пара минут на всё-про-всё. Не пойму, чего тебя смущает-то? Говорю ж, западную ценность тебе введу, не нашенскую. Человеком сделаю! В одной когорте будем. Как мафия! Да, и задницу, три дня не мой, так положено.
Иван сглотнул, но глаз не опустил:
- Мне Нахальный, твоя ценность без надобности. У меня своя имеется, и я на ней сижу пока.
Иван медленно поднялся. Взгляды обоих скрестились, как на боксёрском взвешивании. И вдруг Иван, словно обмяк, и почти виновато попросил:
- Ты, Нахальный, отвернулся б, а?
Тот, скидывая напряжение, ухмыльнулся.
- Что, Ванька, стеснительность одолела? Уважу, только недолго, разбирайся…
- Я мигом!
И тут же, подхватив табурет, размахнулся и изо всех своих похмелённых сил обрушил его на затылок Нахального. Ценность, так и не проникшая в Ваньку, выпала из разжавшейся ладони на кафельный пол и покатилась под кушетку. Нахальный удивлённо повернулся, в последний раз глядя осмысленно на оппонента, и словно стёк ему под ноги.
Судили Ивана, в клубе, аккурат, напротив больнички. Несмотря на одинокие пикеты местной интеллигенции с тетрадными листками «Мы с тобой», все двенадцать присяжных, выбранных главой местной администрации и подтвердивших на детекторе свою непричастность к вакцинированию Нахального, вынесли вердикт «невиновен».
Освобождённый в зале суда Ванька вынес свою ценность на улицу, залитую весенним солнцем, поднял лицо, купая его в ласкающих лучах, и раскинул руки, приветствуя жизнь, сверкающую новыми гранями, как хрустальный стакан из буфета бывшей тёщи.
И только Нахальный смотрел на это из окна соседней с бабкой Марьей палаты безучастно и отрешённо. Его сознание было далеко. А на губах блуждала светлая счастливая улыбка.
22.04.2021.