Апрельским днём с Манефой мы подходили к уже знакомым силуэтам пятиэтажек, за которыми через небольшой сквер маячило здание с ветеринарной клиникой «Рыжий хвост». Шёл одиннадцатый день после операции, и сюда мы шли уже не на процедуры, а чтобы показаться лечащему врачу, который и должен был поставить точку во всей этой истории с внезапной болезнью Мани. Антибиотики уколами, которые внутривенно вводились Манефе после операции и нескольких капельниц - процедура довольно таки неприятная, и я бы сказал, даже болезненная. Но Маня всякий раз переносила их стойко. Лишь однажды она внезапно взвизгнула, и своими зубами прихватила мою руку, когда я на всякий случай пытался держать её. После этого лечащий её доктор антибиотик колол уже с добавлением обезболивающего лидокаина. Но собака помнила о причинённой боли, и в ветлечебницу все последние дни шла нехотя, а когда оказывалась совсем рядом, и вовсе шла понурившись. Поэтому всякий раз, чтобы хоть как-то притупить её бдительность, при приближении к клинике, мы старались изменить маршрут. Но день этот был последним, и никаких процедур не предполагал. Манефа же, если она и понимает человеческую речь, вполне возможно, всем моим увещеваниям о том, что дядя врач её только посмотрит и всё, вряд ли доверяла. Так мы и шли: то я рядом с Маней что-то ласково объясняя, то она плелась позади, чувствуя собачьим нутром, что ей там возможно опять будет больно…
От проспекта Ветеранов, пройдя немного вперёд по улице Козлова, мы свернули направо, прошли искусственным газоном стадиона, а выйдя за забор, пошли уже по дорожке между домами. И вдруг, как мне показалось, в сознании Манефы что-то внезапно изменилось. Натянулся поводок, и собака вытянулась вперёд всем своим корпусом. Шаги ей по-прежнему давались с трудом, но любопытство возобладало над болью, и Манефа засеменила скорей. Прибавил шагу и я…
… Манефа тянула не зря. Наверно, не зря. Вдали показались люди. Они стояли и о чём-то галдели в небольшом промежутке между домом и стоявшими перед домом машинами. И они всё прибывали и прибывали. Со всех сторон. Подошли и мы с Манефой. И, о! Чудо чудное, диво дивное! На ветке одного из деревьев возле пятиэтажки сидела огромная птица. Похожая на манекен, она сидела не шелохнувшись. Едва заметное движение её большой головы выдавало, что птица на дереве была живой. Кто-то из подходивших мальчишек крикнул: «Сова!». Неподалёку стоявшая женщина, будто невзначай обронила:
- Это не сова! Это неясыть…
Для меня не было большой разницы – что сова, что неясыть, но придерживая собаку на коротком поводке и поглядывая на диковинную дикую птицу в городе, я всё же решил выяснить разницу между совой и неясытью.
- Сова меньше неясыти, - пояснила мне женщина.
Дикая птица - и в городе! И не просто в городе, а в мегаполисе! Увидеть неясыть или обычную сову с филином в лесу - даже представить трудно! Впрочем, если разобраться, с одной стороны «кишащий» белками парк Александрино, с другой через Маршала Жукова в сторону Петергофского шоссе Полежаевский парк вполне располагают к тому, чтобы увидеть в промежутке между ними или сову, или даже неясыть – больших охотников за грызунами: мышами, крысами, кротами и даже белками.
Птица сидела и дремала средь бела дня. Она (или он? - попробуй, разбери!) никакого внимания не обращала на толпу зевак, на галдящих от восторга вокруг неё ораву ребятишек. Неясыть сидела и отдыхала. Люди фотографировали неясыть, снимали её на видео. Она иногда приоткрывала веки своих огромных глаз, лениво поглядывала на суетившихся внизу людей и снова погружалась в сладкую дрёму.
- Ребята! Будьте тише! – пытался урезонить я галдящих вокруг дикой птицы мальчишек. – Спугнёте птицу – её могут вороны заклевать.
- Она сумеет за себя постоять! – отреагировала женщина, сообщившая всем, что это не сова, а неясыть.
- Но её могут обидеть и люди! – заметил я. – Например, те же мальчишки.
- Я тут рядом живу, в этом доме, - ответила женщина. – Мои окна с балконом на эту сторону выходят, и я прослежу, чтобы с птицей всё было в порядке.
Нам с Манефой надо было идти в клинику. Нас там ожидал лечащий доктор, и мы, попрощавшись с женщиной и оставив ей на всякий случай координаты группы «Манефа» вконтакте, пошли по своим делам…
… Вечером – благо доктор прописал собаке свежий воздух, неспешно мы с Манефой отправились посмотреть на птицу. Неясыти на месте не оказалось. Дома же нас ожидал сюрприз. Женщина – это была Лариса Аксёнкина, выложила в группе «Манефа» фотографию неясыти, подписав: «На улице Солдата Корзуна сидело это чудо! Неясыть-длиннохвостый». Было и ещё одно фото птицы. Его без подписи прислал мальчишка, которому мы тоже оставили координаты группы – Даниил Мазуров.
Помня о том, что Лариса Аксёнкина живёт неподалёку, я решил выяснить, а что же стало потом с неясытью, написал ей. И она ответила: «Я за ней наблюдала с балкона. Дети, идущие со школы, заметили её и стали активно фотографировать, шуметь и даже, пытались сбить её палкой! Я им объясняла, что этого делать не надо. Люди собирались, шумели, фотографировали, даже пытались снять эту птицу с дерева. Потом, я ушла в комнату и стала искать вашу группу - МАНЕФА, нашла и вступила в неё. Выставила там несколько фотографий с животными и птицами, которые редко встречаются в нашем лесу. Когда я посмотрела в окно, там уже не было птицы! Моя внучка, прислала мне фотографию этой птицы, через 2 часа, она сидела на ограде школы № 250, по ул. Козлова».
На следующий день с Манефой мы направились в парк. До Петергофского шоссе, помня об уколах и о том, что от них может быть очень больно, Маня шла нехотя. Когда же мы повернули с ней не в клинику, а в противоположную сторону, собака оживилась и пошла уже быстрее. В первой половине дня мы просто прогулялись, покормили по дороге птиц, а вечером той же дорогой отправились повесить в Полежаевском парке одну из заготовленных заранее дуплянок – птиц-то в парке много, и, может быть, какая-нибудь парочка лесных певцов поселится в ней, чтобы вывести шумливых птенцов. Навстречу нам шли Манефины друзья её детства со своими хозяевами: Капитоша, Креш, Яр. Чуть далее шли Бальд и Салис. Увидев их, Манефа оживилась и, виляя хвостом, побежала навстречу засвидетельствовать своё почтение. Значит, здоровье к собаке постепенно возвращается. Всё страшное позади. И я на радостях, повесив на дереве дуплянку, забыл возле неё Манефин поводок. Вспомнил о поводке, когда мы подходили к мосту через Дудергофский канал. Возвращаться за ним не стали. Сегодня пойдём искать…