После выпускного вечера учителя снова вернулись к своей работе. Хотя учебный год закончился, и тихо стало в школьных классах и коридорах, до отпуска большинства учителей еще оставалось больше недели. Уже на второй день до учительской докатился слух о романе молодого учителя с бывшей его ученицей. Оказывается, возле Аллочкиного утеса кто-то из родителей видели Олега Николаевича вдвоем с Мариной, когда они целовались, и рассказали кому-то из преподавателей.
Вера Ивановна, учитель по биологии в средних классах, пришла в учительскую и шепотом поделилась слухом с Тамарой Григорьевной, учительницей английского языка, а та - с классной руководительницей 5 –а класса, где вела урок Марина. Изменившись в лице, Галина Дмитриевна ахнула и покачала головой:
- Так вот до чего у них дело дошло! Все их занятия и уроки все-таки не прошли без последствий! А что хорошего можно было ожидать от этих затей? Это ж надо!? Как можно учителю так себя вести? Это же полная безнравственность! А Мария Филипповна об этом знает? — спросила она сидящих в учительской коллег. Те пожали плечами. Вера Ивановна высказала сомнение, нужно ли говорить об этом директору, правильно ли получится? Девушка-то уже выпустилась!
- Да вы что, друзья мои? - искренне удивилась Галина Дмитриевна. — Она-то выпустилась, да он-то остался. Разве правильно со стороны учителя завязывать роман с ученицей? Он же не вчера с ней стал крутить, а еще раньше. На что это похоже? Это же пахнет аморальщиной, если не уголовным делом! Ну, вы как хотите, а я не намерена прятать шило в мешке и прикидываться глухой и слепой, - сказав это, она направилась к директору под притихшие и растерянные взгляды коллег.
Мария Филипповна сидела у себя в кабинете и спокойно пила чай, просматривая свежую учительскую газету. Услышав стук в дверь, разрешила войти. Галина Дмитриевна вошла в кабинет крайне возмущенная, подошла к директорскому столу и стала рядом. Директор, держа чашку у рта, вопросительно на нее посмотрела. Она уже поняла по виду учительницы, что случилось что-то из ряда вон выходящее.
- Мария Филипповна, это переходит всякие границы приличия и дозволенности! Я снова говорю об Олеге Николаевиче, этом новоиспеченном Казанове!
- Что-что? Как вы сказали: Казанове? Да вы присядьте, Галина Дмитриевна?
- Вот именно: Казанова! Вы ничего еще о нем не слышали? — на всякий случай спросила Галина Дмитриевна, присаживаясь на край кресла.
- Нет, а что такое? – крайне удивленная Мария Филипповна поставила чашку с недопитым чаем на стол.
- Это ужас, что стало твориться в нашей школе! Просто вопиющая безнравственность, и как можно до такого докатиться? У меня нет слов, как еще можно выразить свое возмущение, - продолжала учительница и, видя немой вопрос и нетерпение в глазах директорши, приступила к сути дела:
- Значит, до вас не дошли слухи, что у Олега Николаевича роман, а быть может, интимная связь с бывшей ученицей Пичугиной, - выпалила она, ошеломив Марию Филипповну.
- Что-что? Какая такая интимная связь, и с кем? — переспросила директорша, распрямившись на стуле.
- С кем же еще? - с этой самой Пичугиной, так называемой звездой из 11–б класса, - проговорила Галина Дмитриевна, довольная тем, что эта новость, как молния, поразила директоршу. — Вот, во что вылились их свидания, или, как они говорят всем, консультации по истории! Как бы наша школа не стала притчей во языцех у всех школ нашего города! Слухи-то, как пожар, ветром разносятся. Не дай Бог, дойдет до ГорОНО, и тогда неприятностей не оберешься, а вам влетит в первую головушку, как директору.
- Да-а!.. - озадаченно протянула Мария Филипповна.— Вот это новость! Неужто, правда? Ай да Олег Николаевич!... Конечно, все может случиться, ведь на каждый роток не накинешь платок. Слухи – как бомба замедленного действия: не знаешь, когда взорвется. И тогда пойдут клочки по закоулочкам! Ну, это я так, образно говорю.
- Я понимаю вас и очень обеспокоена этим. Поэтому и прибежала предупредить, чтобы избежать печальных последствий.
- Спасибо, спасибо, Галина Дмитриевна! Хорошо, что информировали меня! Если у вас больше ничего ко мне нет, можете идти, а я подумаю, что делать.
Когда учительница, гордая произведенным эффектом, вышла из кабинета, Мария Филипповна вызвала секретаршу Зину и велела ей позвать Ермолова.
Олег Николаевич уже был в это время в школе, и Зина попросила его зайти к директору. Зайдя к ней, он спросил с улыбкой:
- Мария Филипповна, вызывали?
- Да, вызывала! Только улыбаться тут, думаю, нечему!- ей неловко было начинать этот неприятный разговор, да надо.
– Вы, Олег Николаевич, проходите, садитесь! Разговор будет не минутный. - Немного подождав, пока он усаживался, продолжила: - Ответьте мне, как на духу: какие у вас отношения с Пичугиной Мариной? Дело в том, что почти вся школа знает о вашем, так сказать, романе, и я обязана с этим разобраться.
Она не могла сидеть при таком разговоре и, встав из-за стола, подошла к окну. Став к нему спиной, продолжила, все более распаляясь:
- Я уже не знаю, что с вами делать, как вас защищать? Сначала эти полулегальные уроки, а теперь этот роман, эта связь с девочкой. Она ведь еще несовершеннолетняя, так ведь? — она повернулась к нему лицом и, глядя в глаза, спросила:
- Вам, что, взрослых женщин не хватает? Вы извините меня за прямоту, но это не только ваше личное дело, коль оно коснулось чести школы.
Марии Филипповне было сорок четыре года. Лицо ее еще не утратило былую красоту, которую она изо всех сил старалась сохранить с помощью разных косметических средств. О ней он знал, что у нее взрослая дочь и двое маленьких внуков. Муж – пьяница и гуляка, что угнетающе действовало на нее, но она старалась все семейные неурядицы оставлять дома, и в школу приходила всегда подтянутой и невозмутимой.
Он отдавал ей должное в том, что она - хорошая мать, жена и хороший директор. Единственно, что он не догадывался, что имел на нее благотворное влияние. В нем она вспоминала себя в начале учительской карьеры: была такой же инициативной и непоседой и не всегда ставила своего директора в известность, от чего получала от него трепку. До прихода Олега в школу она была намного жестче с персоналом, и меньше придавала значения своей внешности и одежде.
- Я допускаю, что девочка влюбилась в вас, - продолжила она, - но вы,..вы как педагог, как старший товарищ, могли наставить ее, объяснить ей, что можно, а что нельзя делать в ее годы?
- Нет, не мог! - учитель отвел взгляд в сторону.
- Не могли, или не захотели? – искренно удивилась она.
- И то и другое.
- Как?.. – перехватило у нее дух. - Ну, почему?!
- Потому что Марина - достаточно умная и серьезная девочка. Она мне доверилась, и я не мог обмануть её надежды.
- Вы, что же, сами в нее влюбились? - пришлось ей сделать такой вывод.
- Мария Филипповна! - постарался спокойно говорить Олег Николаевич.— Я понимаю вас как директора. Да, у меня получился роман с Мариной, вопреки общепринятым правилам, и я отдаю себе отчет! Хотите - верьте, хотите- нет, но между нами ничего предосудительного не было и нет. Я даже за руку боялся ее брать, честное слово! Скажу вам откровенно: мы любим друг друга и в будущем намерены пожениться. Ее мать знает о нас всё: мы имели с нею разговор по этому поводу. А отец с ними не живет, так бы и он знал. Так что честь моя не меньше мне дорога, чем честь нашей школы!
- Собираетесь пожениться? Неужели это у вас настолько серьезно? — с некоторым недоверием спросила директорша. Его признание обезоруживало ее.
- Да, серьезно! – ответил Олег Николаевич. – Могу вам поклясться, чем угодно!
- Что ж, тогда другое дело!.. - тон ее смягчился, - Тем не менее, я вынуждена ваш случай вынести на педсовет. Интересно, как на педсовете отнесутся к вашему признанию, с таким ли пониманием, как и я?
- Я готов то же самое повторить кому угодно!
- Ладно, идите и подготовьтесь к обороне, Ромео вы наш!
Отпустив Олега Николаевича, она села за стол, немного подумала и вызвала секретаршу:
- Зиночка, объяви, пожалуйста, педсовет на завтра в тринадцать часов. И вот что, - тут она порылась у себя в сумке и достала кошелек. — Вот, возьми деньги и купи на завтра цветы, чтобы был небольшой, но приличный букет.
продолжение http://proza.ru/2015/07/01/814