Ездила я как-то в гости к родителям. Живут они в старом многоэтажном доме Берлина, построенном ещё в прошлом веке моими предками — прадед у нас был строитель. Так вот, приехала я к родителям, подхожу к подъезду их дома… Со мнoю маленький пудель: собачка совсем безобидная, она радуется каждому, кого видит, и лаять толком-то не умеет. А тут, как назло, рядом вдруг оказалась соседка в чёрном платке хинджабе. Я, как всегда, поздоровалась и дверь придержала, чтобы она вошла в подъезд. А собачка завидела незнакомку и к ней — обнюхивать и знакомиться. Я собачку к себе, за поводок оттянула, извинилась вежливо и пошла себе дальше. Тут вдруг слышу, подходит ко мне сзади эта соседка со своим турком, тыкает меня пальцем в плечо и говорит мне:
— Знаете, собака не имеет права меня трогать по моей религии и собака не имеет права заходить в подъезд, по договору этого дома.
Я отвечаю:
— Собака здесь не живёт, — и добавляю: — Я перед вами уже извинилась.
— Собака не имеет права, — повторила настойчиво правоверная.
— Так и объясняйте эти права собаке! А что в меня пальцем тыкать?
— Вы оскорбляете мою религию! — повысила голос турчанка.
— Откуда собаке знать, что нельзя мусульманку нюхать? Она нюхает всех подряд. Если это запрещено, то всевидящий Аллах вложил бы инстинкт всем животным обходить седьмою дорогой всех мусульман, как прокажённых.
— Собака нечистая, — возмутилась святая.
— Отчего же нечистая? — сказала я. — Собака не успела об вас испачкаться.
— Я в суд подам! — закричала чернавка.
На шум из соседней квартиры на площадке высунулся еврей, ухмыльнулся и скрылся за своей дверью. К нам подошёл мой брат. Мусульманка притихла, силы наши теперь уровнялись: у каждой из нас за плечами была мужская поддержка. Мужчины молчали, наблюдая картину, но каждый был готов броситься в бой, как только женщины начнут рукопашную.
— Я тоже подам на вас в суд, — заявила я. — И укажу в заявлении, что мой бог — это моя собака, что я за этим богом ухаживаю, исполняю любую волю его: кормлю, мою, убираю за ним и гуляю с ним, — в общем, я этому богу поклоняюсь. Мой бог — реальное живое существо! Я могу предъявить его суду, как доказательство своих слов и своей веры. И пусть судья заставит вас привести вашего бога в суд, чтобы доказать его существование. Если вы этого сделать не сможете, то я обвиню вас во лжи и в умышленном введении в заблуждение правосудия. На этот суд я приглашу телевидение, чтобы вся страна, глядя на это шоу, прозрела, наконец, что никакой веры в мифического Аллаха у вас просто нет, и что все это наглый обман.
— Я иду жаловаться в полицию! — заскрипела зубами правоверная.
— Да хоть самому Аллаху! Эй, ты, там, наверху, тебе жаловаться хотят. Не слышишь? Спишь что ли, всевышний?! — и при этих словах я послала её куда подальше.
* * *
Какая дерзость, — думала я, вспоминая этот инцидент. — А ведь я с этой, с позволенья сказать, женщиной всегда здоровалась, дверь в подъезде перед ней услужливо открывала. И это я, коренная жительница своей страны и радикальная расистка. А что, если по моей религии, низшая каста не имеет права на меня даже смотреть?! Что тогда?
Видишь ли, — продолжала размышлять я сама в себе, — её веру оскорбляет собака в подъезде. А мою веру оскорбляет её присутствие на моей земле, в доме, который построили мои предки. Хорошо, будем уповать на религию, и тогда я просто обязана подать в суд на эту пришелицу, которая уже одним только своим присутствием в Германии оскорбляет национальную гордость миллионов моих соотечественников.
Конечно же, я понимаю, что дело здесь не в собаке, которая «не имеет права», собака всего лишь повод. Дело в недочеловеке, который ненавидит Белого человека за то, что Белый человек выше по природе своей. И недочеловек ищет повод, чтобы разжечь межнациональный конфликт и тем самым возвысить себя над Человеком. Для людей третьего сорта весь коренной германский народ, как та собака, не имеет никаких прав в своей стране. И в качестве оружия инородцу служит религиозный миф. Если человек верит, хоть в человека, хоть в бога, то как может понюхавшая его собака лишить веры его? Если человек любит, и какая-то там собака облает его, разве любовь пропадёт со страху? Все эти миллионы, приехавших в нашу страну черномазых, просто животные, у которых нет ни религии, ни культуры и, самое главное, нет чувства родины, иначе бы они её не променяли на чужую страну. Этих безродных ввезли к нам, пообещав им здесь райские кущи, с конкретной целью: создать в стране внутренний межнациональный конфликт, развалить страну изнутри, испортить её генофонд, разбавив чистую кровь Белого человека помоями недолюдей, тем самым, превратив наших детей в черномазых ублюдков.
Коренные жители и мигранты — и те, и другие — оказались в заложниках третьей силы, заинтересованной в ослаблении и уничтожении и тех и других. У мигрантов и немцев один общий враг. И если мы хотим сохранить своё национальное лицо и выжить, то нам нужно не в конфликты вступать, а направить совместно свои усилия против общего врага.
Германия. 2016 г.