Когда жизнь ему опостылела,превратилась в чёрт знает что,его бросило спасаться к Чехову,в антикварное врачебное прошлое,потянуло к видимым редким вещам из того царского интеллигентного времени,из среды земских докторов.На эти вещи он был готов потратить и время ,и деньги.Искал их как одержимый.И представьте,кое-что находил.И радовался этому как больное дитя.
С недосыпа,усталый Ганс увидел его вечером,у вино-водочного магазина,в переулке ,возле цыганской речки Вонючки,такого ,казалось,высокого,задумчивого, согнувшего спину в тёмно-синей длинной куртке квадратами , с чёрным запылённым акушерским саквояжем в руке, для докторов -акушеров начала прошлого века,- выуженным пронырливыми цыганами откуда-то с чердака брошенного дома.
Саквояж нёс он бережно,как драгоценность,не размахивая им,прямо как святыню какую.Седые его плотные волосы и густая седая щетина ,- вот обычно и всё,что привлекает посторонний взор в мужчине за пятьдесят,подобного ему.Может быть ,ещё выражение глаз,если удастся кому-то в них глубоко заглянуть.(В его глазах таилось сдерживаемое изо всех сил отчаянное ,сдавленное безумие.)Но необычный саквояж отвлекал постороннее внимание от всего остального в этом человеке,будто человек умело прятал за призрачным саквояжем и свою изломанную, вывернутую жизнью душу,пускал соглядатаев по ложному следу,маскируясь от невольных свидетелей.
Признаться,приключение сделало его другим,совершенно другим человеком,а возможно ,и вовсе не человеком,а другим существом в прежнем облике ,и нужно было таиться и притворяться,не дать себя уловить,чтобы не прознали,не пронюхали кто он на самом деле,чтобы,не дай Бог,не стали сторониться,опасаться,зло сплетничать.Люди они такие.Чужого чувствуют за версту.И такие метки наложат,не отмоешься.
Никто не знал кроме самых близких,но ему столько приходилось проглатывать ежедневно таблеток,горстями,чтобы выглядеть хотя бы с виду нормальным,но постоянная ,из-за таблеток, заторможенность всё же выделяла его среди людей.Таким ли он был ещё пять лет назад?Семь лет назад?До приключения?Огонь,саркастический интеллект,колкий юмор,властность были ему присущи в полной мере тогда.И он каждому встречному давал это прочувствовать.
Окружающие боялись его острого языка и безжалостной проницательности,даже друзья поёживались.И то ли дело сейчас?Чёрное пепелище от прошлого ,с жалкими артефактами его той,прошлой,красочной ,пульсирующей хищной жизни.Сейчас он полностью превратился в пограничного чудака,даже для самого себя,- хотя про себя он знал теперь ещё кое-что,ещё кое - что безобразное,- в того,кем раньше так боялся стать,злословя любое чудачество,если в ком находил хотя бы намёк на приметы такового.
И вот теперь он сам чудак ,в полной мере и даже сверх меры.А чудак для него всегда соседствовал невольно с мудаком.Ни дать,ни взять подмена.Ему оставалось лишь смириться,затаиться и согнуть предупреждающе спину,читая во взглядах знакомых неловкое смущение,нехотя уступающую вежливость и затаённое кривое провинциальное научное любопытство:все ведь считали тут себя целителями и врачами,занимаясь денно и нощно самолечением.
Он и сам раньше,ещё до своего странного приключения, любил смотреть в глаза больным с особым научным разъедающим любопытством,будто писал важную диссертацию,налегая на неопровержимые факты,выслушивая жалобы с холодным сердцем и излишне критически настроенным разумом,- такой разум и такое сердце на мякине не проведёшь,тут же тебя,пациента гребаного, выведут на чистую воду,обвиняя в подлоге чувств и мыслей и болей,в противоречиях и лжи.
Ему,может быть,не было в этом жёстком бескомпромиссном анализе равных.Почти всех он подверг своему строгому суду,всех ,кого знал и кого видел впервые,всех,кроме матери и сестры да ещё пьяницы отца,хотя им тоже доставалось.Отец его махал всю трудовую жизнь на дорогах полосатой палкой,пребывая во внутренних органах.Полосатая палка кормила и поила ,и одевала.Но вот бросали полосатую палку где попало, без всякого уважения к кормилице,как оно и водится на Руси.
Приключение случилось с ним после работы,когда он как обычно выпил стакан коньяку.Это его бодрило ,веселило,давало жизни смысл.Он уже ощущал вдохновляющий прилив опьянения,как вдруг в глазах потемнело и он упал в коридоре во весь рост ,без признаков жизни.Подбежавшая на грохот сожительница,медсестра,прижавшись к его голой груди,услыхала лишь слабое ,отдалённое тиканье сердца.
Человек кончался на глазах.Изнемогая от ужаса,она вызвала "скорую" и ближайшего друга.Машина скорой помощи ,с безжизненным телом внутри, промчалась,захлебываясь сиреной ,через притихший летний вечерний город,прямиком в реанимацию.По городу побежал слушок с приделанными на скорую руку жуткими подробностями.Жители городов любят себя испугать.Подробности нарастали как снежный ком или как стог сена в страду.И пересказывались с восторгом победителя над побеждённым.Безжизненно лежавшего на койке доктора знали все горожане,уж точно слышали про него, и одни уважали,а другие даже ненавидели.
Следуя то ли примеру Михаила Булгакова,то ли внутренней особой потребности,но доктор со студенческих лет любил морфин.И бывало, угощался с другом из аптекарских запасов.Кроме всех других приятных моментов,морфин давал им ощущение избранности и полной свободы.Они парили над бытом.Их посещали высокие мысли,перед тем как впасть в сон.Это было незабываемо и требовало повторить.Они повторяли.Много раз.Не сосчитать.Доступ к морфину был для них открытым.И доктор знал как заметать следы.
При Советах и после развала СССР,в девяностые,морфина было валом.Отчётности никакой, одна формальность.Кололись кому не лень.Кубатура таки шла вверх.Никто не экономил.Но с крепнущими аппетитами государства ,Украина взялась наводить порядки в своих наркотических закромах.Выросли уголовные сроки.Докторам добавилась головная боль в отчётных документах.И те из врачей,кто баловался морфинчиком или сидел плотно ,должны были затаиться и уйти в глубокое подполье.
Удовольствие стало дорогим.Цены подпрыгнули как пришпоренные.И наш доктор,ещё задолго до своего внезапного приключения,стал экономить морфин для себя на больных,сердечниках,инфарктниках,для кого морфин был единственным спасением от смерти,жизненно необходим.Понятно,что смертность в его палатах увеличилась,но в удовольствии он не мог себе отказать.И друг был рядом.И друг тоже просил.Оказалось,что дружба,скрепленная удобренная морфином,очень крепка,почти как родственники.
Никто никогда не словил доктора за руку.Да и кому это нужно?Приятели ничего не знали и уважали его выбор во всём остальном.Друг доктора сам любил это дело.Враги доктора были не такими сильными,чтобы бросить вызов и могли лишь исподтишка издалека гадить по-мелкому и накручивать себя.Полиция если и знала что-то,не хотела вмешиваться в сугубо врачебные тайны.Всё ведь и так шло хорошо.Доктора лечили,пациенты умирали или выздоравливали,кому как повезёт,отчётность в министерстве здравоохранения была в порядке.А то,что кто-то из врачей балуется морфинчиком,было издержками медицинского производства здоровья нации.На такое можно было закрыть глаза.Прикрыть глаза.Мало ли чего ни говорят люди?На то и люди,чтобы болтать всякое.На то им и язык дан.Длинный,красный и влажный.Часто дурной язык.Острый.
Доктор пребывал в коме полгода.Чего ему только не несли,чтобы он встал.Иконы,святые масла,амулеты,чётки,платки с мощей,даже землю с могил.Заклинания,молитвы на папирусе,разное из Иерусалима.Обращались и к колдунам ,и к магам,и к прорицателям.Помогало медленно.Но улучшения были.Инсульт был слишком обширен.Требовалось время.Суетились светила медицинской науки,профессора брали доктора за руку и считали пульс.Приходил и шаман,но был недолго,оставил изображение Луны на листе бумаге и обещал зайти ещё,но не пришёл,издалека узнав,что больному намного лучше и уже садится в кровати и что-то негромко мурлычит под нос.И вообще заметен прогресс.
Шаман только с удовлетворением кивал.Кто там ожил в докторе, он знал,но молчал,не распространялся,даже ученикам ни слова.Луна дала посланника.А может и вернула прежнего жильца того тела доктора.С этим было легко запутаться.Оператором мог быть и тот самый и другой.А различия видны на такой глубине,до которой одним гипнозом не доберёшься,а одни духи могут подсказать в трансе.Но для жизни того тела это было не важно.Оно будет ходить,говорить,делать и думать почти так,как в прошлом.С некоторыми нюансами,не поддающимися к сожалению контролю,и даже исполнять привычные профессиональные обязанности со временем.Конечно,понадобится фармакология,чтобы ограничить пространство нового опыта и расширить пространство старого опыта.
Например,этому человеку никогда не захочется морфина.Он и так будет в дозняке.По жизни.Его так же будут звать и принимать как доктора ,и судить о нём, исходя из прежних его заслуг.Но вот только ему будет на это наплевать.Совершенно наплевать.Как и на мнение людей.Он пережил приключение.И приключение изменило его полностью.До внутренней неузнаваемости.Да вот только они ,окружающие,не знают об этом ничего.Они слепы,а вдобавок и глупы.Они будут видеть в нём того,кого уже давно нет.Но им этого не понять.Они мало читают и совсем не верят в зомби.Не верят и в живых мертвецов.Они вообще ни во что не верят.В этом их главная проблема.Иногда они верят в Бога,но скорее это просто дань уважения прошлому.Психические выкрутасы.Истинная вера для них недоступна.Столетие отрицательного отбора,отрицательной селекции сделало своё.Они потеряли души за ненадобностью ,а с душами и всё человеческое.
Со временем многое забудется.И этот доктор вполне сойдёт за самого себя.Останется лишь нахлобученность в походке и желание у встречных перейти на другую сторону будто они видят в нём привидение или посланника иных миров,или колдуна,или тёмные силы.
Доктор привычно обходил места в городе где у него были дела.У него появилось хобби.Какие-то старые безделушки.Какой-то мелкий бизнес.Настолько мелкий,что казался странным.Какие-то часы,оставленные для продажи паре уродов,как он их называл,лотошников-неудачников на рынке.Какие-то камни и минералы для амулетов.
Амулеты его спасали от отрывов от земли,когда ему казалось,что он отрывается подошвами ботинок и взлетает.Какие-то мелкие стеклянные сосуды с чудодейственной силой,будто из скифских курганов,монеты,затёртые временем.Всё то,что медленно умирает,но ещё не умерло,находясь на дороге смерти.Он уже шутил,показывая острой ладонью в сторону кладбища,шутил со знакомыми мужчинами,что скоро встретимся на мусорнике.
И действительно,рядом с кладбищем была свалка,всегда дымящая_ и тут он был недалёк от правды.Чёрный юмор того ещё доктора.Вокруг всех косил ковид.Умирали семьями.И кто знает,увидимся ли в следующий раз?Он пережил приключение,а они ещё нет.Он имел право шутить как восставший из пепла мертвец.Он уходил за угол со своей женщиной,кругломясой и полной доброты как патокой.За ними оставался видимым шлейф таинственного.
По пути они разговаривали.Он пытался убедить,что так надо.Нет,не надо,говорила она.Ты не права,говорил он,обязательно надо,без этого всё теряет смысл!Теряет смысл для меня!Откуда тебе эта идея прилетела,спрашивала она.Из космоса?Ну это же бред!Тебя после этого знаешь кем станут считать?Сам знаешь кем!Это такой скандал,
Алёша!Ты только подумай!Но мне этого хочется,сопротивлялся он.Очень хочется!Я об этом только и думаю!Это же так просто,так просто!Восхитительно просто,ты только представь!О,ты сошёл с ума,шипела она ему,ты сумасшедший,с кем я живу?Да после такого тебя отовсюду попрут!И меня с тобой!Мы станем изгоями!Прокажёнными!А сейчас,парировал он,а сейчас мы разве не изгои?Дина,оглянись вокруг!На нас смотрят как на изгоев!На меня точно!Они меня давно в изгоя превратили,в полного изгоя,ты видишь?!Так что мне мешает,говорил он с собой,но будто бы с ней.Никто и ничто!И я сделаю это хоть бы мне сдохнуть!Пусть это будет как мой манифест!Серьёзно,как мой манифест!И пошли они!Я так давно этого хотел,не поверишь!С самого детства,именно этого!И я стану самым счастливым в мире,на планете!В этом смысл!Она шла молча и катала слюну во рту,не знала,что ей сделать,проглотить или выплюнуть.Он что-то бормотал,словно извиняясь,что может так подставить её.Как хочешь,но я уеду от тебя,если ты сделаешь!У тебя же никого больше нет!От тебя все отвернутся!И ты сдохнешь в одиночестве.В полном одиночестве.Всем будет всё равно.Они даже порадуются!Это будет фурор на года!Ладно,успокойся,сказал он примирительно,я пошутил!А ты поверила?Я же шучу,шучу!Пошутить нельзя?!Знаешь,ответила она, остановилась и повесила слюну на забор метким плевком,эта твоя шутка меня уже подзаебала!А ты сам не подзаебался так шутить?Он рассмеялся сухим смехом и ничего не сказал.Они пошли дальше как бы примиренные с неизбежным.
Прошло около недели.Мороз,снег.Он всё же сделал то,что так хотел.То,чего ему постоянно хотелось с самого того дня,когда он поднялся на ноги,с детства как он сам считал.Раньше такое бы ему и в голову не пришло.Но то было раньше.А сейчас,зимой, он в центе площади остановился у зелёного памятника Ленина ,с его вознесённой рукой с кепкой,поднялся на мраморные ступеньки,снял брюки,трусы,присел на корточки и не спеша высрался.Не торопясь подтёр жопу.Оделся и спокойно направился в Пионерский парк.
За спиной он оставлял дымящееся на морозном постаменте говно,прикрытое саваном бумажки.Там оставалась его мёртвая часть.На всеобщее обозрение.Ещё доктор услышал поднимающийся вслед ему,уходящему,шум,нетерпеливый как шум мощного скандала.Кто-то,срываясь от смеха, кричал ему вслед.Призывал вернуться,но он всё уходил и уходил,и уходил,и не было этому уходу конца.
28.01.2022 г.