В принципе, это одно и тоже явление, в данных сих выражениях раскрывающее частное и общее своё проявление. Пульсацию в рифме звуки итожат гласные, в основном, но и согласные тоже. Вдоль выбранных ритмов-акцентов поток отмеренных времени порций струится. Итог, зависит от избранной автором меры: хорей или ямб, их двусложные веры различны лишь в шаге (толчковом иль твёрдом) первом. А дактиль, анапест и брат амфибрахий вальсируют втрое сложней иерархий ритмических танцы и важно, конечно первичное раз, или два, или вечнозапаздывающее три: бесконечность движений по кругу танцующей вечность осмелится другу поэт сквозь века трехразмерную ять в трехсложных стиха шагах передать. А вот и пеоны: и первый второму, и третий четвёртому дарят поклоны античных героев эпических лет невозвратных, и списками свитков старинных огнеупорных библиотек александрийских, чьи рукописи, вовсе не чужды тлену времени, но горят вечным огнём лишь в сердцах, переписаны тысячи тысяч раз влюблёнными в Слово поэтами.
Так из рифмы-огранки за грань ограды чугунной кольцующей сад поэзии нежной, выходим мы к белым стихам, безбрежным как океан, или вселенная Впрочем, пульсации ритма вовсе не чуждым, напротив - ритмом и сотканы, полным ритмическим спектром - целым, белым. К нему не подходим мы с мерой несмелой рифмы или рифмы умелой мерой.
А с чем подойдём? Найдём, что в потоке небесном спешащих во след и догоняющих друга во друге потоке седых облаков? Я спрячу ответ в тишине и, наслаждаясь песнями ветра весенними в сердце своём, Тебе отвечаю я песней, Возлюбленный мой