В тот год весна долго не приходила. Уже была середина апреля, а снег все шёл и шёл, складываясь в сугробы. Днем слегка подтаивало, а ночью земля снова замерзала. Стояли безрадостные хмурые дни. Душа болела. Хотелось, чтобы эта непогода продлила жизнь матери. И она по-детски загадывала: если весна придет не вовремя, то лето тоже сдвинется и продлится дольше, а может и вообще не наступит? Хоть бы не наступило! Потому что в конце лета, по прогнозам врачей, мать должна была умереть…
Но весна уложилась в отведенные ей сроки. Спохватившись, она вдруг быстро взялась за дело. Утек бурными ручьями снег с полей и лесов. Прилетели и по-хозяйски обосновались птицы, зазеленела трава. И становилось ясно, что мать не сможет дожить не то что до конца, а скорее всего и до начала лета.
Она вспомнила новогодний разговор, с которого всё для них и началось. Мать позвонила поздравить и пожаловалась на плохое самочувствие: «Простыла, наверно». Потом приехала в город «походить по врачам», остановилась, как всегда, у нее. И ей бы заметить неладное, происходившее с матерью: ведь впервые та, возвращаясь из поликлиники, ошиблась домом – зашла в такой же, но соседний. Не заметила, подумала: пожилой человек – бывает. И очень радовалась, когда матери наконец поставили какой-то «сердечный» диагноз и начали лечить.
В конце февраля мать снова приехала к ней, потому что лучше не становилось. Сидела на кухне – на гостевом месте, пила чай, рассказывала новости. И вот тут в ее взгляде впервые мелькнуло что-то новое: какой-то отблеск, показавшийся тревожно-нездешним. И сердце сжалось в предчувствии…
Ночью, около трех, мать разбудила ее. Вызвали скорую. Две молодые фельдшерицы, коротко расспросив, понимающе переглянулись и повезли в больницу. На заключении УЗИ, которое вынес в коридор заспанный доктор, она выхватила глазами подчеркнутую строчку: «…множественные метастазы…» и поняла всё. Из последних сил попрощалась с матерью - ее повели в палату - и разрыдалась в темном коридоре.
Домой возвращалась на такси. Страшно болела голова. Боль мешала сосредоточиться и обдумать, что же делать дальше? За окном мелькал ночной город, где на удивление все оставалось по-прежнему: кто-то уже вставал на работу, кто-то спал крепким утренним сном. На коленях лежала мамина новая норковая шапка, которую не взяли в больничном гардеробе. «Моя теперь будет», - вдруг подумала она и тут же устыдилась такой подленькой, неведомо откуда взявшейся мысли. Безмолвно закричала: «Мама, прости меня! Зачем мне эта шапка! Лишь бы ты жила!»
Но чуда не произошло. Мать скончалась в начале июня, когда всё вокруг цвело и зеленело. Когда смерти, казалось бы, не должно быть совсем.
Через несколько месяцев отец принес ей мамину норковую шапку: «Возьми на память». И она с благодарностью взяла...