Чти отца своего и отечество. Петр Первый 2

               
               
               
                ПЕТР ВЕЛИКИЙ, КАК ВЕЛИКИЙ «ХИРУРГ»               
               
                (Цитаты и мысли по их поводу при чтении статьи В. Ключевского «Петр Великий среди своих сотрудников», изд-во социально-экономической литературы, М., 1958, том 8,"Курс лекций по русской истории")               
               
                В уже опубликованной в «Прозе РУ» своей статье «Медный всадник, попирающий», в заключение я подчеркнул, что Василий Осипович Ключевский с его прекрасными талантами, просто преклонялся перед личностью Петра Первого, его эпохой, сделав ее как бы мерилом российской жизни всех времен; он то и дело обращается к его деяниям для сравнения, примера и подражания; в поисках сути его преобразований.   Вот и в своей статье, посвященной памяти А. С. Пушкина,  Ключевский вновь возвращается к этой теме вот в каком контексте:
               
                Стр. 307: «Древняя Русь, целые века изнывая в изнурительной борьбе с восточным варварством, оторванная этой борьбой от живого общения с образованным Западом, из доступного домашнего материала и домашними средствами с трудом сколотила невзрачное, тяжелое, но прочное государство… Петр Великий… мощными мозолистыми руками взрыл это, как он говорил, божие благословение, втуне под землею скрывающееся, призвав на помощь техническое знание Запада, и трудным путем из Москвы через Полтаву, Гангут и Ништадт  ВДВИНУЛ Россию в семью  европейских держав и народов… Оплакивая смерть своего преобразователя, Россия впервые почувствовала сквозь слезы столь неожиданно и быстро создавшуюся международную и политическую мощь»… (В.С. - Мог ли подумать-предположить Великий Петр, что через три века кто-то из его вроде бы как последователей-наследников вместе со своей "дворней", так сказать, легко и непринужденно, из абсолютно личностных амбиций и обид, "возьмет" и ВЫДВИНЕТ Россию не только из семьи европейских народов, но и цивилизованных-передовых народов-государств мира?!).
               
                Стр. 314: «Мы привыкли представлять себе Петра Великого более дельцом, чем мыслителем. (Его) жизнь сложилась так, что давала ему мало досуга заранее и неторопливо обдумывать план действий, а темперамент мало внушал охоты к тому. Спешность дел, неуменье, иногда и невозможность выжидать, подвижность ума, … - все это приучило Петра ЗАДУМЫВАТЬСЯ БЕЗ РАЗДУМЬЯ, без колебаний решаться, обдумывать дело среди самого дела и, чутко угадывая требования минуты, на ходу соображать средства исполнения»…
               
                Стр. 315: «…У него всегда были наготове две основы его мыслей и действий, прочно заложенные в ранние годы… ; это – неослабное чувство долга и вечно напряженная мысль об общем благе отечества, в служении которому и состоит этот долг. На этих основах и держался его взгляд на царскую власть, совсем непривычный древнерусскому обществу, но бывший начальным, исходным моментом его деятельности и вместе основным его регулятором. В этом отношении  древнерусское полититическое сознание испытало в лице Петра Великого крутой перелом, решительный кризис».               
               
                В. С. , - в чем он состоял этот перелом и кризис? Вот ответ на этот вопрос мудрого Ключевского: «Ближайшие предшественники Петра, московские цари новой династии, родоначальник которой сел на московский престол НЕ ПО отцовскому завещанию, а ПО всенародному избранию, конечно, не могли видеть в управляемом ими государстве только свою вотчину». Хотя тут, как автор, я должен заметить, что Ключевский несколько преувеличил на счет выборов, назвав их  всенародными;  они были скорее боярскими, соборными; но, все-таки, выборами...
               
                Стр. 315: «…Сами просили на царство, сами давайте и средства царствовать – такова основная нота в грамотах новоизбранного царя Михаила к собору».               
                В. С., - Вот это «заявочки»!, - констатировал бы мой внимательный читатель, вспомнив приведенные выше слова Ивана Грозного: «Мы, смиренный Иоанн, царь и великий князь всея Руси ПО БОЖЬЕМУ СОИЗВОЛЕНИЮ, А НЕ ПО МНОГОМЯТЕЖНОМУ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ ХОТЕНИЮ»… То есть, чтобы заявить такое, какое заявил собору Михаил, народу российскому и его вождям-верхушке надо было испытать на себе опричнину, пройти, образно говоря, чистилище и страдания Смутного времени! Чтоб народ осознал себя в конце концов народом. А его вожди-цари, - себя ОТВЕТСТВЕННЫМИ и ОБЯЗАННЫМИ за это сознание!   То есть был пройден непростой и тяжкий путь! Что явилось своеобразной подготовкой к царствованию Петра.               
                Такое понимание целей власти и царствования, благо, было положено в основу деятельности благодушного и набожного, по мнению В. Ключевского,  сына Михаила – Алексея; он своим личным примером «вложил» в российское общество множество добродетелей! И надо же (как сказали бы мы нынче, с «высот» нашей «низости») эти добродетели были переданы (достались с отцовскими генами) от Алексея только одному из шестнадцати его детей – четырнадцатому, так сказать по счету, Петру; Петру, которому пришлось хлебнуть горя с ранних лет, но и, в силу «царских»  обстоятельств, выжить и подняться до осознания себя и своих задач-обязанностей в соответствии с народными мудростями, - «чем бы дитя не тешилось», и «по щучьему велению»…               
                Стр. 330: «Петр любил мешать шутку с серъезным, дело с бездельем; только у него обыкновенно выходило при этом так, что безделье превращалось в дело, а не наоборот. У него ведь и регулярная армия выросла из шуточных полков, в которые он играл в Преображенском и Семеновском. Нося армейские и флотские чины (начиная с нижайших, скажем, с барабанщика и простого бомбардира, - В. С.), он действительно служил, точно исполнял служебные обязанности и пользовался служебными правами, получал и расписывался в получении присвоенного чину жалования, причем говаривал: «Эти деньги мои собственные; я их заслужил и могу употреблять, как хочу; но с государственными доходами надо поступать осторожно: в них я должен дать отчет богу».
               
                В. С. , -  Об этой черте характера Петра - царя-работяги - сказано не мало. Но лучше всех, по-моему, сказал об этом Великий Александр Сергеевич в стихотворении под названием "Стансы": "То академик, то герой. То мореплаватель, то плотник. Он всеобъемлющей  душой. На троне вечный был работник". Попросту говоря, добросовестное служение в нижних чинах давало прежде всего ему опыт, знание всякого предмета-обязанности и потом уже права-возможности объективного спроса с подчиненного. «Становилась доверчивая близость без панибратства, - пишет Ключевский и продолжает, - В своих воинских инструкциях Петр предписывал капитану с солдатами «братства не иметь… это повело бы к поблажке, распущенности». Обращение самого Петра с окружающими не могло повести к такой опасности: в нем было слишком много царя для того… Он высоко ценил талант и заслугу и много грехов прощал даровитым и заслуженным сотрудникам».
                Стр. 318: «Соответственно характеру власти изменилась  и ее обстановка: вместо кремлевских палат, пышных придворных обрядов и нарядов -  плохой домик в Преображенском и маленькие дворцы в новой столице; простенький экипаж, в котором, по замечанию очевидца, не всякий купец решился бы показаться на столичной улице; на самом – простой кафтан из русского сукна, нередко стоптанные башмаки со штопанными чулками – все платье, по выражению Щербатова, писателя Екатерининого века, «было так просто, что и беднейший человек ныне носить не станет».               
                Стр. 319: «Он понимал общее благо как частный интерес каждого, а не как общий интерес, которому должно жертвовать частным интересом каждого». А  Петр именно и не понимал частного интереса, не совпадающего с общим, не понимал возможности замкнуться в кругу частных, домашних дел… Этот  взгляд служил общей основой законодательства Петра и выражался всенародно в указах и уставах, как руководящее правило его деятельности. Но особенно  любил Петр высказывать свои взгляды и руководящие  идеи в откровенной беседе с приближенными, в компании своих «друзей», как он называл их. Ближайшие исполнители должны были знать прежде и лучше других, с каким распорядителем имеют дело и чего он от них ждет и требует».      
                Далее В. Ключевский почти две страницы посвящает описанию компании сотрудников, подобранных себе преобразователем, пофамильно и поименно; особо подчеркнув, что это было «довольно пестрое общество, в состав которого входили и русские, и иноземцы, люди знатные и худородные, даже безродные, очень умные и даровитые и самые обыкновенные, но преданные и исполнительные.               
                Стр. 321:  «Нелегко было сладить столь разнохарактерный набор в дружную компанию для общей деятельности… Это был добротный, но сырой материал, нуждающийся в тщательной обработке. Подобно своему вождю, они учились на ходу, среди дела. Им нужно было все показать, растолковать наглядным опытом, собственным примером, за всяким присмотреть, каждого проверить, иного ободрить, другому дать хорошую острастку, чтоб не дремал, смотрел в оба»…
                Стр. 323: «Он не раз повторял Давидово слово, что ВСЯК ЧЕЛОВЕК ЕСТЬ ЛОЖЬ, приговаривая: «Правды в людях мало, а коварства много»… Петр сознавал, как трудно очистить столь испорченную атмосферу одной грозой закона, как бы суров он ни был, и ВЫНУЖДЕН был нередко прибегать к более прямым и коротким способам действия. В письме непобедимому упрямцу сыну он писал: «Сколько раз я тебя бранил, и не только бранил, но и бивал!»… В этой ручной педагогике нередко появлялась в руках Петра его знаменитая дубинка…  Это упрямство (его приближенных и подданных, -  В. С.), как спица в глазу,  не давало покоя  Петру. Занимаясь в токарной и довольный своей работой, он спросил токаря  Нартова: «Каково я точу?» - Хорошо, ваше величество! – «Так-то, Андрей, кости я  точу долотом изрядно, а вот  упрямцев обточить дубиной не могу».               
                Прим. автора. Тут я хочу несколько приостановиться в своем повествовании, чтобы выделить-подчеркнуть вот какую мысль. Ключевский и сам и, «транслируя» наблюдения современников Петра особенно иностранцев, говорит, что многие видя мозолистые руки императора «впадали» в крайность, говоря, что, мол, он (Петр) лучше был бы токарем; другие видели в нем отличного бомбардира, третьи – моряка-капитана-шкипера и т.д. Да, он был (старался!) быть мастером во всем, за что брался. Но эти увлечения служили лишь фоном к главному его делу - управлению государством. Поскольку занимали лишь малую толику его ума-разума, раздумий… Так что, стоя за токарным станком, обтачивая деталь (что даже у человека среднего ума и способностей занимает далеко не весь умственный спектр) он обдумывал дела куда более великие, дела государственные. В данном случае он обдумывал, в частности, как еще российских упрямцев «обточить»-настроить на созидание, служению общим, государственным интересам…
                Стр. 324: «С царской дубинкой близко знаком был и светлейший князь Меншиков, даже, пожалуй, ближе других сподвижников Петра». Но…(стр.325): «Не всякий виноватый удостаивался дубинки: она была знаком известной близости, доверия к наказуемому»…
               
                Стр. 326: «Петр наказывал лишь тех, кем дорожил и кого надеялся исправить этим средством. На доклад об одном корыстном поступке того же Меншикова Петр отвечал: «Вина не малая, да прежние заслуги больше ее», и подверг князя денежному взысканию, а в токарной прибил его дубиной при одном Нартове и выпроводил со словами: «В последний раз дубина; впредь смотри, Александр, берегись!» Но когда добросовестный делец ошибался, делал невольный промах и ждал грозы, Петр спешил утешить его, как утешают в несчастье, умаляя неудачу».               
                На стр. 345 Ключевский пишет: «Он столько сделал, чтобы придать своей власти характер долга, а не произвола; думал, что на его деятельность иначе и нельзя смотреть, как на служение общему благу народа, а не как на тиранию. Он так старательно устранял все унизительное для человеческого достоинства в отношениях подданного к государю, еще в самом начале столетия запретил писаться уменьшительными именами, падать перед царем на колени, зимой снимать шапки перед дворцом… Он устроил столько госпиталей, богаделен и училищ… в «Воинских статьях» запретил бить солдата… говорил, что господь дал царям власть над народами, но над совестью людей властен один Христос, - и он  первым на Руси стал ЭТО писать и говорить, - а его считали жестоким тираном, азиатским деспотом"…
                Стр. 345 – 346: «…Приближенным он… говорил с жаром, с порывистой откровенностью: «Знаю, что меня считают тираном. Иностранцы говорят, что я повелеваю рабами. Это неправда: не знают всех обстоятельств. Я повелеваю подданными, повинующимися моим указам; эти указы содержат в себе пользу, а не вред государству. Надобно знать, как управлять народом. Английская вольность не у места, как к стене горох. Честный и разумный человек, усмотревший что-либо вредное или придумавший что-то полезное, может говорить мне прямо без боязни… Полезное я рад слушать и от последнего подданного. Доступ ко мне свободен, лишь бы не отнимали у меня времени бездельем.  Недоброхоты мои и отечеству, конечно, мной недовольны. Невежество и упрямство всегда ополчалось на меня с той поры, как задумал я ввести полезные перемены и исправить грубые нравы. Вот кто настоящие тираны, а не я. Я не усугубляю рабства, обуздывая озорство упрямых, смягчая дубовые сердца, не жестокосердствую, переодевая поданных в новое платье, заводя порядок в войске и гражданстве и приучая к людскости, не тиранствую, когда правосудие осуждает злодея на смерть. Пускай злость клевещет: совесть моя чиста. Бог мне судья! Неправые толки в свете разносит ветер».               
                А толки и бешеное противление шло не только снаружи, но и изнутри. Последнему были причины и довольно веские (стр. 347): «народные тягости все увеличивались, десятки тысяч рабочих гибли от холода и болезней на работах в Петербурге, Кроншлоте, на Ладожском канале, войска терпели великую нужду, все дорожало, торговля падала. По целым неделям Петр ходил мрачный, открывая все новые злоупотребления и неудачи. Он понимал, что донельзя, до боли напрягает народные силы, но раздумье не замедляло дела; он все шел к своей  цели, видя в ней народное благо: так ХИРУРГ,  скрепя сердце, подвергает мучительной операции своего пациента, чтобы СПАСТИ его жизнь» (!!!)        
                В. С. – Это мои, авторские восклицательные знаки, адресованные Ключевскому. Этим сравнением Петра с хирургом Василий Осипович с присущей ему мудростью раскрывает суть преобразований Петра, оправданность его действий для перестройки России, российской жизни, оказавшейся на задворках Европы как по абсолютно объективным историческим причинам, так и по субъективным, внутренним, - от старорусской закоснелости и консерватизма. Последнее можно было преобразовать-победить только «методом взрыва», основанного на личном примере лидера-правителя… Петр прекрасно знал историю, характер народа; определил методы лечения российских общественных недугов. Он усвоил, что «терепавтическое» (щадящее) лечение, применявшееся его отцом, давало плоды-перемены, но -  очень медленные. Намного быстрее получалось у Ивана Грозного за счет короткой, но эффективной опричнины, то есть тоже,   в определенной мере, методом взрыва…               
                А в принципе, надо сказать, что все три самодержца добросовестно делали свое дело, выполняли свое предназначение, оставив свой неповторимый след в истории России.