В людях и отношениях больше всего я ценю постоянство. Доверие и понимание, на мой взгляд, растут из ощущения надёжности, от веры, что тебя знают и принимают так же безоговорочно, как принимаешь ты.
Среди моих друзей одноклассницы – самые давние. Наш пятый класс был сборным, все мы в нём были новичками. Новое здание школы было только-что построено и открыто. Детей из близлежащего района переводили во вновь образованный класс. Мотивы были разные. Моя семья недавно вернулась в родной город из Латвии, где я проучилась первые четыре года. Новая школа была в нескольких кварталах от моего дома, что оказалось большой удачей.
Мне, интроверту по натуре, намного легче было войти в коллектив, состоявший из незнакомых друг с другом новичков, чем оказаться в уже устоявшейся группе. Нам было лет по одиннадцать - возраст, когда формируются и первые симпатии, и первые дружбы. У меня не сложилось очень близкой дружбы ни с одной из одноклассниц – наверное по той же причине, по которой я неуютно чувствовала себя в новом окружении - чтобы меня понять, ко мне надо было подойти поближе. Сама я не всегда решалась сделать шаг навстречу . Хотя очень хотела.
Впрочем, подруги были. Была групка девочек, с которыми если и не соеденяла та закадычная дружба, о которой я мечтала, то тем ни менее мы проводили вместе время, бывали друг у друга дома и знали семьи. Уже после окончания школы, повзрослев, кое с кем мы сблизились больше. Мой рассказ об одной из одноклассниц, с которой мы близки и дружны по сегодняшний день.
Аня была стройной светлоглазой девочкой с тёмными кудряшками.. Сочетала в себе серьезность во взгляде и лёгкость в общении.
Расскажу пару почти анектотических эпизодов из школьной жизни.
Один косвенно связан с шахматным кружком, занятия которого проходили в небольшом клубе рядом с нашей школой. Кому-то из одноклассниц пришла в голову идея записаться на уроки и мы проходили на них около года. Успехи были переменчивы – у меня меньше, чем у других. Моя проблема была в отсутствии каких либо шахматных способностей, но сами занятия я любила ещё и потому, что они давали возможность внешкольного общения. Ко всему у нас был замечательный тренер, мудрый и добрый, воспитавший будущего чемпиона Союза и нескольких гросмейстеров. Мы же с девочками в своё удовольствие учились передвигать фигуры по доске.
После занятий, не торопясь домой, прогуливаясь групкой, придумывали весёлые развлечения. Было нам лет по двенадцать. Зарождались первые детские увлечения. Однажды вздумали одновременно, в один голос, выкрикнуть имя нравившевося мальчика. У нас с Аней имя совпало. Мальчик с нами долго не учился, а воспоминание осталось.
Другая история произошла годами позже. Мы уже кончали десятый класс, было нам по семнадцать лет. В кинотеатре шёл популярный тогда фильм "Генералы песчаных карьеров". Сразу после уроков, в школьной форме , с портфелями, мы с Аней отправились за билетами, но были остановлены бдительной билетёршей. "До шестнадцати" на фильм не допускали, и нам было выражено недоверие. Пришлось доставать дневники в доказательство того, что нам, десятиклассницам, не может быть меньше шестнадцати. Тогда было обидно, сейчас - смешно.
После окончания школы Аня уехала учиться в столицу, я же продолжала жить в родном городе. В каждый её приезд мы обязательно виделись. Однажды мы пошли посмотреть какой-то французский фильм и на выходе из кинотеатра столкнулись с нашей одноклассницей, у которой был билет на следующий сеанс. Увидев нас, она разорвала билет и повела к себе домой, где несколько часов показывала фотографии и рассказывала о поездке в Париж к родственникам. Насколько помню, был самый конец семидесятых и вся история с путешествием во Францию казалась просто нереальной и немыслимой.
Шли годы, мы продолжали жить в разных городах и видеться во время приездов Ани к родителям, которых я, кстати, за это время ещё лучше узнала и больше полюбила. Они ведь были из числа тех немногих людей, которые помнили меня маленькой девочкой.
А когда я проездом оказалась в столице, остановилась на несколько дней у Ани. Её свёкр утром, когда остальные ушли на работу, кормил меня непривычной на то время овсянной кашей и удивлялся, какую развлекательную программу могут осилить "провинциалы" за короткое время. Слово меня ничуть не обидело – оно было произнесено без всякого высокомерия. Я и была провинциалкой, впервые оказавшейся в огромном городе и боявшейся хоть что-то пропустить. Аня, пользуясь какими-то знакомствами, провела меня в театр на Таганке и я всё первое отделение простояла на ногах, не замечая усталости. На сцене были актёры, лица которых я знала по фильмам – Вениамин Смехов, Леонид Ярмольник – и они играли потрясающе в спектакле, опережавшем казалось бы застывшее в своей неизменности время.
Нам было невдомёк, что грядут огромные перемены. Только что не стало Брежнева. В последующей чехарде лет и событий всё менялось с неумолимой скоростью, и в результате мы с Аней оказались в новой для себя стране, хотя по прежнему в разных городах. Тем не менее дружба сохранилась на все долгие последующие годы. А прошло их немало. Через многое пришлось пройти, но и радости, и проблемы, и переживания, и потери, и приобретения – всё, из чего не может не слагаться любая жизнь – проходило если не на глазах, то при участии друг друга.
Видеться за это время нам довелось лишь несколько раз. Но кроме телефонной связи, позволяющей не потеряться, есть желание соучастия – а это, на мой взгляд, главное. Желание понимать, принимать, прощать и быть рядом, несмотря на растояние.
Несмотря на долгие годы, разъединяющие и соединяющие нас...