В личном деле майора Овчаренко имелось немало странностей. Получается, что в органы внутренних дел он пришёл, будучи уже офицером. Для советских времен это было нетипично. Позже, да! Во времена Ельциновской России, когда служба в вооруженных силах перестала быть престижной, а в армии и на флоте шли масштабные сокращения, это явление приобрело массовый характер. За примером далеко ходить не требовалось. Взять того же Снегирева, он как стало известно тоже из бывших... Но это потом, в девяностые... Овчаренко же бросил службу в восемьдесят восьмом, когда Советский Союз был еще в силе. Выписка из военного дела ясности тоже не добавляла. Да и характеристика из военкомата была весьма сухой и лаконичной: характеризуется положительно, нареканий не имеет... Обычный набор дежурных фраз, не более того. Понять чем именно он занимался на военной службе и почему уволился, было практически невозможно. Но, судя по перечню имеющихся наград, майор, тогда ещё старший лейтенант, в теплом штабе не отсиживался. Медаль за «Боевые заслуги» и орден «Красной звезды» просто так не давали, ни тогда, ни сейчас. Раз наградили, значит, было за что.
- Что-то я не понял, - честно признался Чернов. – Кем был до службы в милиции Овчаренко? В деле об этом, как-то поверхностно все отображено.
- Если, честно, - замялся подполковник. – То там все засекречено. В военкомате информации не больше. Наши кадровики пытались выяснить его прошлое, но все бесполезно... По слухам, он в какую-то группу специального назначения в Афгане входил. Говорят, за «Черным аистом» охотился. Был у афганских моджахедов диверсионно-истребительный отряд такой.
- «Черный аист»... – напрягся Геннадий. – Что-то такое я, кажется, слышал. Вроде, из профессиональных наемников состоял. Правда, некоторые утверждают, что это миф. В действительности, так назывались подразделения пакистанского спецназа.
- Меня, лично, там не было, - заметил начальник отдела. - Поэтому утверждать, кто там и как назывался, не могу.
- А уволился почему?
- Мне-то откуда знать? Если вам так интересно, то сделайте запрос в Москву, в министерство обороны. Может, они вам что-то скажут, раз ваше расследование на контроле у генерального прокурора стоит.
- Если понадобится, сделаем, - согласился Чернов, вставая из-за стола.
- Всё? Больше никакой помощи не требуется? – облегченно спросил подполковник, видя, что гость собирается уходить.
- Да, вроде бы... – задумчиво произнес Геннадий, снова опускаясь на стул. – Хотя, есть одна просьба. Мне нужно знать, находился ли Овчаренко на службе в определенные дни.
Почти весь оставшийся день Быстрицкая просидела в своем кабинете. Никто её ничем не беспокоил и ни во что не посвящал. Даже Щукин, со своим настойчивым требованием написать объяснение по инциденту в квартире, больше не досаждал. Вместо этого, дав какие-то указания сотрудникам УСБ, быстро оделся и вышел из здания прокуратуры. Куда он поехал, и какие дал указания операм, было неизвестно. Ясно было только одно, всё это как-то связано со Снегиревым. Вокруг него закручивалась какая-то оперативная комбинация, но какая именно ей знать не полагалась.
«Влюбленная идиотка!» - мысленно выругалась она в свой адрес. – «Сама виновата! И отношения с Сергеем испортила, и на работе из доверия вышла. Светка определенно права, что мы, бабы, когда влюбляемся полными дурами становимся...»
От сеанса психоанализа отвлек звонок сотового телефона.
- Привет! – услышала она радостный голос подруги, чьи слова вспоминала меньше минуты назад. – Ну, как ты там со своим Сережей? Было у вас это?
Звонок был явно не к месту. В очередной раз, показывать свою слабость ей не хотелось. На душе было скверно, что могла и расплакаться.
- Что это? – уточнила Лена, пытаясь совладать с эмоциями. – Если ты про секс, то да.
- И как он?
- Нормально! – зло огрызнулась она. – У меня не такой большой опыт как у некоторых, чтобы сравнивать с другими мужчинами.
- Что с тобой? – уловив выпад в свой адрес, спросила Светка. – Опять что-то случилось?
- Ничего не случилось... – еле сдерживаясь от слез, произнесла Быстрицкая. – Просто, Сережа удрал.
- Как это удрал?! От тебя?
- Нет! От милиции...
На противоположном конце связи повисла пауза. Похоже, там никак не могли понять, шутит она или говорит серьезно.
- Погоди... – сообразив, что это не шутка переспросила Светлана. – Ты ж говорила, что он сам милиционер.
- В розыске он!!! – окончательно сдавшись эмоциям, разрыдалась Лена. – Его за убийства ищут...
- За что?... За убийства?!
Подруга явно пребывала в шоке. Она могла ожидать чего угодно, но только не этого.
- Да... – продолжила добивать её Быстрицкая. - А меня от расследования отстранили... Может, вообще, из прокуратуры выгонят...
- Так! Не плачь!!! – оборвала её тираду Светлана. – Слезами горю не поможешь... После работы встречаемся у тебя. Там всё и расскажешь.
Выходя из здания отдела милиции, Чернов столкнулся с Овчаренко. Тот в отличии от него пытался зайти внутрь.
- Добрый день, - дружелюбно произнес майор. – Говорят, вы уже уезжаете?
- Кто говорит? – не понял Геннадий. О своих планах он никому не рассказывал, разве что в секретариате несколько минут назад поставил отметку в командировочном удостоверении об убытии и отзвонился Щукину, что выезжает вечерним поездом. Звонить, пришлось на сотовый, так как по служебному телефону следователь не отвечал.
- Хорошо, - коротко бросил в трубку важняк. – Приедешь, доложишь, что там у тебя и как. А сейчас некогда, я очень занят.
На этом связь оборвалась. Но откуда, об этом знает майор? Вряд ли ему секретарша начальника отдела напрямую докладывает.
- Ну, так провинция... – многозначительно улыбнулся Овчаренко. – Здесь все всё обо всех знают... В отличии от мегаполисов, у нас скрыть ничего невозможно.
- А как же убийство директора комбината? – заметил Чернов. – Если всё всем известно, то почему оно не раскрыто до сих пор?
- Ладно, сдаюсь... – театрально подняв руки вверх, согласился с противоречием майор. – Ольга звонила, сказала, вы номер в гостинице продлевать отказались. Вот я и подумал, что уезжаете.
- Ну, да... Уезжаю, - признался Чернов, поняв, что всё оказалось просто. – Что нужно было выяснить, я уже выяснил. Больше, здесь делать нечего.
- Тогда, счастливого пути, - произнес Овчаренко, протягивая руку для прощания. – Нужна будет помощь, звоните. В дежурной части мне передадут, что вы меня искали.