Кто мы? И откуда?
Все мы разные. У каждого личный жизненный путь, своя судьба, особая история. Откуда? На этот вопрос попытаемся ответить. Территориально из Советского Союза, из Нахимовского училища. Два года прожили вместе, а такие крепкие дружеские сцепы созданы между нами.
Что было до нашего рождения? Знаем от родителей, дедушек и прадедушек. Понятно, ведали не всё, что-то нельзя было разглашать, чего-то сами не хотели понимать и принимать. Всего рассказанного лично не видели. Только слышали или читали. Значит, даже поведанное родными может быть полуправдой. Историю пишут люди.
Нужно быть избирательным к любой информации. Поэтому не будем убеждать, будем повествовать. Бытописание не выражает взглядов, не дразнит оппонентов. Как следствие, меньше переживаний, посещений больниц и реанимаций – не наносит вред организму.
День рождения Павла Степановича Нахимова.
Начало нашей истории было положено более сорока лет назад. Об этом доложил с юмором наш собрат. Питон Жора рассказал, как его вербовали в клан.
Повод для встречи оказался весьма приятным, и был посвящён дням рождения двух значимых для нас персон: Павла Степановича Нахимова – двести шестнадцать лет, и Виктора Ивановича Строгова, офицера-воспитателя 23-го класса – семьдесят один год. Что удивительно: Нахимов и Строгов родились в один день.
Событие получилось интересным. Собрались на даче Виктора Ивановича, близ Нахимовского озера. Расположились на выстроенной специально к событию веранде. Хозяин старался. Дождик периодически поливал. Погода была тёплой, мы под козырьком, летний дождь – в удовольствие. Поздравляли, читали стихи, затягивали песни. Один Питон привёз с собой гитару, сам играл и пел. Приглашённым был и писатель Владимир Константинович Грабарь, сокурсник и близкий друг «самого старшего на рейде» они с хозяином дачи окончили училище 1965 году, 17-й выпуск. Поэтому первая книга Владимира Грабаря имеет название «Пароль семнадцать». Мы, ученики офицера Строгова, родились в 1965 году, и выпустились через 17 лет после, ещё и присягу принимали в 17 лет. Такая получается магия чисел. Это совпадение в своё время обнаружил нескончаемый оптимист Ваня Чернявский.
Кто-то спросил у писателя Грабаря:
- Какими судьбами вы оказались здесь и сейчас?
- Людмила Николаевна, жена Виктора Ивановича, любезно пригласила, приезжай, говорит. Именинник хоть с тобой рюмочку поднимет, а то его выпускники не злоупотребляют, ведут здоровый образ жизни. Вот сидим, пьём соки, чай, а в голове от эмоций пьяным — пьяно.
Мне, не щадящему свой организм ограничениями, пришлось взять бутылку коньяка, но раскупорить её не случилось, поддержал компанию. Эмоций от общения с избытком. Как хорошо с друзьями! С утра никакого похмелья, останутся только лучшие воспоминания и заряд энергии от встречи и лёгкая грусть от расставания.
Готовили шашлыки, жарили колбаски на мангале и красную рыбу в фольге. Лучшим поваром у горячего поста за последние годы стал Руслан Тихонов, ему все доверяют, остальные не мешают. Попробовали бы – Руслан служил в противодиверсионных силах, был водолазом. Сейчас участвует в международных соревнованиях по плаванию, чемпион Европы.
Всё, как обычно. Виктор Иванович, раздул самовар на углях. Долго мучался, но упорство было вознаграждено, самые терпеливые дождались ритуального чая аккурат к завершению высокого собрания.
Да, сладкоежкам очень понравился торт, который самолично испекла жена нашего Питона-гитариста, что с гитарой пришёл, сам играл и пел. Всем досталось по небольшому кусочку, отчего лакомство становилось более вожделенным.
Общаемся достаточно часто. Казалось бы, все истории пойдут по которому кругу. Нет, каждый раз на встречах с друзьями лучше молчать и слушать! В этот раз каждый поведал свой рассказ, как поступал в училище. Истории были неповторимыми и интересными. Все так старались поступить, с детства мечтали о море. Мне было неловко признаться что выполнял первый приказ в своей жизни: «Ты будешь нахимовцем!» Личного желания особо не проявлял. Но приказ есть приказ, тем более поступил от мамы. Как я благодарен маме, что направила меня по интересному жизненному пути.
Жора прочитал свои стихи.
Размышления у памятника Строгову (1982 г.)
Вот он бронзовый - смотрит в упор
Чуть надменно и чуть свысока.
И также холоден пристальный взор
Карандаш не уронит рука.
И уже холодеет душа,
И от страха немеет живот,
Потому что он вновь не спеша
Что-то пишет в ужасный блокнот.
Может кто-то, ломая кураж,
Скажет метод его устарел,
Или скажет его карандаш-
Как копьё донкихота удел.
Ты не трать понапрасну слова,
Так как он всё равно не поймёт
На какие способны дела
Карандаш и обычный блокнот.
Он поставлен бессменно в наряд-
Наш порядка недремлющий страж.
И всё так же победно зажат
В непокорной руке карандаш.
Виктор Иванович дежурно возмущался:
- Почему памятник? Я ещё жив!
И продолжил раздувать самовар.
Когда мы учились, легенды ходили про записную книжку Строгова. Она постоянно была при нём, и не дай бог если после строгого взгляда воспитатель взял тебя «на карандаш». Как мы мечтали, чтоб он её потерял навсегда, или чтоб её украли. Чтоб не осталось и намёка на внесённые туда замечания – свидетельства нашего позора.
И вот, по прошествии стольких лет Виктор Иванович между делом признался:
- Она была пуста, без единой записи. Психологический приём. Мой карандаш и записная книжка помогали воспитывать вас.
Вот такое признание спустя четыре десятилетия!
Когда нас зачислили в Нахимовское училище, мы из обычных уличных мальчишек-забияк превратились в «карасей», первокурсников. Вспоминали про сюжеты в «карасёвском» лагере, что здесь неподалёку, на берегу Нахимовского озера. Одно из первых занятий в летнем классе, на пеньках под открытым небом.
Виктор Иванович, для нас тогда исключительно «товарищ капитан 3-го ранга», огласил:
- Товарищи нахимовцы, всё, что было в вашей жизни до поступления в училище, было клубничным вопросом.
И в той же интонации, добавил:
- Здесь мы из вас будем делать настоящих военных моряков.
Многие тогда осознали: лёгкой и нежной морской прогулки не получится. С первых дней в лагере из нас полезли таланты. Жора, точно помню, лучше всех отмахивал флажным семафором. При этом на его сосредоточенном лице, беззаветно обращённом высоко вверх, на скворечник, прибитый к сосне, получалась неповторимая гримаса от концентрации и напряжения. И два флажка в руках начинали летать в режиме бешеного вентилятора. Сто двадцать знаков в минуту или двести двадцать знаков – не мог сосчитать. Не удивительно – Жора готовился к поступлению в училище, учился в морской школе юнг при Доме пионеров в Ленинграде.
Кто больше всех подтягивался и быстрее бегал, не помню. Скорее всего, это были Боря Чулков, Саша Кузнецов или Вова Крестин, возможно, Андрей Апанасов или Юра Андреев. Все эти ребята и сейчас, на шестом десятке, выглядят очень подтянуто. Не в пример мне, висяку на турнике и с одышкой на беговой дорожке.
Правда, потом, как говорит, нахимовец тот, что с гитарой пришёл:
- Наш любимый преподаватель по физической подготовке, Ольхов, по кличке «Садист», сделал из висящих на турнике «сосисок» нормальных военных. Через два года подтягивались по восемь – десять раз. Понятно, передовики делали это раз по пятьдесят.
В свободное время хорошо играл в баскетбол Женя Уткин, мне нравилось с ним летать с мячом по полю. Саша Тосенко занимался яхтами по отдельной программе. Он с восьми лет ходил под парусом в Ленинграде, на Петровской Косе. По сей день периодически «выстреливает» в международных регатах, без победных кубков не возвращается. Андрей Маслаков не проявлял интерес к экстриму, зато сейчас скользит по морю на доске в шквалистый ветер с парусом или за штурвалом самолёта малой авиации, в зависимости от настроения.
Не вылезал из санчасти только Андрей Веремчук, наблюдая из окна за нашей строевой и ночной жизнью. Со слов Андрея: «Все массовые игрища в виде маршей, тревог, ночных бросков я игнорировал и переживал за вас в медсанчасти... ну так получалось». Вагин Лёша начал придумывать смешные клички своим друзьям, они были безобидными и сразу прилипали, как банные листы.
Сергей Смеянов сейчас рассказал:
- Вспомнил одну из ночных вылазок. Испытал яркие впечатления, события достоверные. Тёмная ночь. Август. Тревога, первая в жизни. Никто не ожидал, с глубокого сна плохо соображали, за окнами казармы яркие вспышки и взрывы. Война началась! Вернулся в реальность быстро, оделся и собрал вещмешок, плёвое дело. Смотрю, а Сергей Смирнов в вещмешок запихивает подушку. О чём он думал? С какой целью? Спрашиваю: "Серёга, зачем подушку пихаешь в мешок?".Тот невозмутимо:
"Уходим в поход, точно надолго. А если патроны нести? А у меня мешок уже полный. Налегке больше пользы принесу, не надо будет меня нести".
Сергей Смеянов после училища служил срочную службу в «Дикой Дивизии» и стал лучшим снайпером не только в дивизии, но и в корпусе. Командиры у Сергея были в основном суворовцы. Знали, что Сергей — нахимовец, поэтому относились к нему почти на равных, главное, доверяли ему. Сергей не стал военным моряком, закончил Макаровку в Ленинграде, хотел мир посмотреть. Своей цели добился, прошёл все океаны, моря и проливы. Многое увидел.
Помню в лагере «Боевые листки». Первые были самые интересные. Сергей Смеянов рисовал удивительные карикатуры, не хуже Кукрыниксов, всем очень нравилось. Вадик Новиков успел себя проявить, как быстрый поедатель всего съестного за десятерых, правда, сейчас утверждает, что на чужие пайки не покушался. Тогда это был информационный повод на злобу дня. Есть хотелось постоянно. Рисунки удачно дополняло Жорино сочинительство, а стихи дорисовывали шаржи.
Друзьями Новиков не понят,
Но оправдаться, он сумел,
На Флоте бабочек не ловят,
Кто первый сел, тот больше съел!
Недавно ездил в Калининград к другу Вове, поинтересовался, что больше всего запомнилось в «карасёвском» лагере? Какие самые яркие воспоминания?
Вова рассказал:
- Тело помнит постоянные физические нагрузки, мышцы болели и ныли, постоянная усталость, мозоли до крови на руках от вальков шестивесельного яла. Больше всего угнетало пожирающее чувство голода. Первый раз заступил в наряд рабочим по камбузу. Проявил смекалку и ловкость. Яркие воспоминания остались от набитых карманов хлебом. Эти оттопыренные хлебные карманы, остались в памяти как великая радость, счастье и уверенность в завтрашнем дне.
Иногда к избранным «карасям» приезжали ленинградские родственники, везунчиков кормили прямо через забор. В этой роли один раз оказался Вадик Новиков, шёл с грушей во рту в сторону казарм.
Навстречу – группа нахимовцев:
- Вадик, ты, где грушу взял?
- Там… в лесу сорвал.
Группа нахимовцев умчалась в поисках груш, Вадик стоял на месте и смеялся над вечно голодными и не такими удачливыми собратьями, уловка удалась:
- Откуда в сосновом лесу могут быть груши? Побежали шишки собирать.
В лагере было действительно тяжело от постоянных физических нагрузок. Удивлялся своей выносливости, физической подготовки на гражданке было недостаточно, поэтому терпел.
Очередная тревога. Все построились. Организаторами ночных игрищ рядом со строем был брошен взрывпакет. Скорей всего это был дядя Слава Коновалов, мичман, наш старшина роты. Кто-то из второго взвода выскочил и отбросил взрывпакет в сторону. Возможно, это был нахимовец Вова Бабошин. Точно он. Годами позже была с ним история в высшем училище, когда он, находясь в «самоходе», пехотному патрулю на предложение предъявить увольнительную записку предъявил гранату Ф-1 «лимонку». Может, это случилось совсем не с Вовой, но он точно был смелым и дерзким.
Далее – разбор «полётов». Все ожидали, что за отброшенный взрывпакет, ему объявят благодарность, поступок геройский. Нет, Вову вызывают из строя, и объявляют выговор:
- У вас ещё будет возможность проявлять героизм, когда будете служить на Флоте! Строй покидать никто не разрешал! – объявил капитан 3-го ранга Вербицкий, офицер-воспитатель второго взвода.
Военно-морские птенцы из второго взвода очень уважали и любили своего наставника. И было за что. Во-первых, за шикарные усы! Во-вторых, за демократию, хотя в те времена это слово было признано антисоветским (возможным был только демократический централизм). Наши соратники офицера Виктора Михайловича Вербицкого звали «Папочка», а предыдущий выпуск называл «Папа», такое совпадение не могло быть случайным. Виктора Михайловича, окрестил «Папочкой» тот самый питон, который пришёл к Виктору Ивановичу на день рождения с гитарой, сам играл и пел. Хорошо, признаюсь, это Сергей Сирый.
Он недавно поведал:
- Тяжело было под палящим солнцем заниматься строевыми занятиями, а здесь ещё Папочка решил, что его взвод должен быть лучшим по строевой подготовке. Задача была настолько нереальной, что заслуживает восхищение офицером-воспитателем. Дело в том, что его класс по всем показателям, особливо по дисциплине, занимал стабильные первые места с самого конца. Папочка славился своей добротой на всё училище, многие хотели попасть в его взвод, вот и собирались лучшие.
Лето, жара, тренировал подопечных на износ. С этим надо было что-то делать. Сергей, изобразив обморок, ничком, как оловянный солдатик, упал на асфальтированный плац. Братья «караси» вовремя поймали товарища под руки.
Валера Салихов, видевший эту картину, думал:
- Мне бы не упасть, надо держаться! Падение Сергея было натуральным, что произвело впечатление не только на меня, но и на Папочку. Результат получен, строевые занятия стали выполняться без фанатизма.
В третьем взводе о поблажках могли только мечтать. Мне тогда, казалось, даже если все упадут ничком и остался бы всего один выживший нахимовец в строю, он всё равно тянул носок ноги, а кулаки рук летали вперёд до бляхи, назад до отказа. Как шутил, будучи курсантом, нынешний Главком ВМФ: «Видишь грудь четвёртого в строю, значит, любишь Родину свою!» Офицера-воспитателя Строгова не проведёшь! Демократический централизм – реальный принцип, работавший в нашей роте. Во втором взводе была «демократия». У нас, в третьем, исключительно «централизм».
Сразу по возвращении из лагеря начался учебный процесс. Не прошло двух месяцев, как мы оказались в одном коллективе. Дружбы ещё толком не сложилось, но точно появится! Жизнь в дальнейшем это подтвердила. После лагеря чувствовали себя настоящими военными моряками. Строем ходить научились, на шлюпках ходили, даже под парусом! Были первые потери: двое из нашего класса не выдержали, отчислились по собственному желанию (Сергеев и Силин).
Как и у всех, у меня была своя история до поступления в училище, к тому времени уже имел опыт инкубаторной жизни. Восемь лет коротал в интернате, здесь рядом, на Карельском перешейке, в Зеленогорске. С бытом никаких проблем – происходило всё, как было привычно. Подъём, зарядка, водные процедуры... разве что холодной водой. Затем завтрак, занятия, обед и так далее – всё по режиму. И так восемь лет. Основные постулаты нормального сосуществования были простыми: не ныть, не заноситься, и никаких лидеров в классе, иначе будет, как в стае волков. Авторитет должен иметь тот, кто хорошо учится, поёт, танцует или стихи пишет. Такова была недлинная моя школа жизни на момент поступление в нахимовское. Не представлял себе, что могло быть по-другому в единственном военно-морском училище для подростков в стране, где при поступлении конкурс был шестнадцать человек на место.
Случайно за беседой у Виктора Ивановича на даче вспомнили об однокласснике Вадике. Он сейчас на Дальнем Востоке, служит на острове Сахалин министром.
Жора вспомнил интересную историю о том, как Вадик вербовал вступить в клан:
- Жора, давай создадим клан.
- Хорошо, а что это такое?
- Будем поддерживать друг друга во всём. Друг за друга будем горой.
- Будем, как два мушкетёра?
- Да! Но лучше, когда три мушкетёра.
Вадик знал, что Жора уже подружился с Борей Чулковым. Боря мог стать очень хорошим другом и полезным для клана. К Чулкову ребята относились хорошо, и проскользнула информация, что у Бори отец адмирал.
- Жора, предложи Боре Чулкову вступить в клан.
- А что сказать? Я сам мало понимаю, что такое клан. Что конкретно надо делать?
Вадик, возможно, был опытным руководителем клана в своей школе, или просто прочитал про Coza nostra и был романтиком. Новую жизнь в Военно-Морском Флоте лучше начинать со своим кланом.
Дело архиважное:
- Объясни Боре, делать надо вот что. Например, если ночью разбудит тебя член клана и скажет, мол, надо что-то сделать, надо будет обязательно всё выполнить. Понял?
- Понял, - сказал Жора и ушёл.
Через неделю Вадик поинтересовался у Жоры:
- Ну как? Боря согласился вступить в клан?
- Нет, не хочет.
Вадик не унимался:
- Почему? Тема очень интересная!
- Боря сначала согласился, ему дружба нравится. Готов дружить. Но как узнал, что надо ночью вставать, отказался.
Сам Боря Чулков подтвердил:
- Не смогу быть в клане, ночью люблю спать!
Так развалился, не успев образоваться, клан в 23-м классе. Дальше жили, сообща.
Шутки шутками, жили учились и служили дружно. Столько лет прошло, мы до сих пор вместе.
Вскоре после этой встречи у Строгова на даче, в начале сентября ловили рыбу на Волге, под Белым Городом. Благодаря гостеприимству Алексея и его жены Натальи получилась душевная встреча питерских и московских питонов. Там узнал, что в интернет-паутине есть чат, где админом является Вадим с острова Сахалина. С удовольствием вошёл в «клан» Вадима, позвал туда друзей, а те – своих. Чат Вадика «Питоны» – хорошая идея, реально работает. Цифровые технологии рулят. И Жора не остался в стороне, прошло сорок лет, и он всё-таки вошёл в клан Вадика.
А Боря Чулков, так и не шагнул, потому что он ночами любит спать. Ведь разница во времени между Питером и Сахалином целых девять часов.