Божественно любимая дала о себе знать уже через две недели, как раз тогда, когда Морфей почувствовал, что от желания сходит с ума, а по возможности не получит и минимума. Аврора позвонила ему на мобильный с нового телефона и первым делом поинтересовалась, читал ли он смс.
- Я не читаю чужих писем, - благородно оскорбился испытуемый словом и бездействием.
- Стремишься к идеалу, очевидно? – прищурилась Арфа, неприятно ухмыльнувшись.
Как бы она ни пыталась проверить любимого на вшивость, он оказывался чист, светел и всё время был особой, приближённой к императору, то есть её душе ближе даже, чем телу, а это ценилось дороже и, увы, против этого исцеления ещё не изобрели ни фармацевты, ни психологи, борющиеся с любовью, не приносящей очевидных благ, но мозаично оперировавшей маетой и мытарствами.
- Что ж, раз ты такой, со всех сторон положительный, идём ко мне…
- Не понял, ты меня приглашаешь туда, где обитаешь в то время, как выбросила моё предложение руки и сердца в помойку?
- Я не скрываю, что живу у человека, которого ты считаешь старым и некрасивым, хотя это не так. Ну признайся – это тоже входит в комплекс положительных черт характера будущего избранника! – что он красивый, пусть красота его слишком яркая и необычная. Или тебе не нравятся его рыжие волосы?
- Они у него неряшливые и лежат комками, разве нет?
- Но я тоже рыжая и мне всегда казалось, что мы похожи, пусть я и девушка, а он – мужчина…
- Он – мужчина только с того момента, как вы познакомились. Как давно вы встречаетесь… живёте вместе? – голос его дрогнул.
- Спим в одной постели? – рассмеялась Аврора.
- Ну, может, и было пару раз, сложно сосчитать…
- Ты вообще не помнишь, спала с ним или нет?! – Морфей почти злился и сжимал руки в кулаки.
- Я выражусь иначе: я не уверена, спал ли он со мной, брал ли меня с собой в кровать, пока я была младше, чем сейчас… И я, - веришь ли? – не в курсе, не имею понятия, как давно он мужчина, мне говорили, но я всё время об этом забываю.
- Ты водишь меня за нос, ибо я совсем ничего не понимаю. Ясно лишь одно: живущие не один год вместе любовники становятся похожи друг на друга. Да это и прозрачно: ни он никогда не выходит из себя, когда меня видит, ни ты, а могла бы… ударить меня… Много раз я переходил черту, но ты или молчишь, или плачешь, что меня пугает…
- Слово ранит больнее, чем физическое воздействие. К тому же, я изощрённо умею мстить, и ты не раз столкнёшься с этим, ведь я хочу, я требую к себе уважения, которое ты дать не умеешь…
- Я умею дать… - она не дала ему договорить, перебивая жёстко и ехидно:
- Только дать ты и можешь. Любой женщине это слишком мало, а мне – в особенности.
- Ты чем-то отличаешься от других женщин? – очень грубо сглупил Морфей.
- Мужчин у меня было не меньше, и я могла бы превысить твой донжуанский список… Ну, что там ты необыкновенное видишь в превышении лимита одноразовых баб?
- Чем больше мы с тобой знакомы, тем я меньше тебя постигаю, но больше боюсь… Зачем ты ревнуешь, - а ведь ты ревнуешь, надеюсь? – если и грамма любви и страсти ко мне не испытываешь?
- Бедный ты мой… Зацикленный на своей исключительности.
В то время, как он ждал, что она станет отрицать свои чувства, она лишь увела их в другое русло, совсем путая его слова и мысли.
- Ревность показывает лишь право собственности, а таких, по образу и подобию – не сотвори себе кумира, да? - любовников было много и количество их, возможно, и уменьшится, но на нет не сойдёт, сколько бы ты не проникал, – ты лишь проникающий, а не неземной – вот и всё, чего ты достоин и на что способен, а способности человека не могут возрасти, выше головы не прыгнуть…
- И ты их… всех… ревновала, да?
- Да… Ориона очень – очень… Да и он меня ревнует и будет ревновать, даже если мы не поженимся. В один из дней я вас познакомлю, тебе ошеломит и его внешность, и его сексуальная профессия.
- А вы не поженитесь? – с надеждой спросил Морфей.
- Нет. Я выйду замуж по любви. Не просто за красивого и талантливого в постели мужчину – для меня этого недостаточно для счастливого брака…
- Орион, как я уже начинаю осознавать, красивый и потрясающий любовник…
- Да, но этого требует профессия, - пожала плечами Арфа, совершив последний штрих: надевая туфли на шпильках.
- И что там за профессия? Зевс, не меньше?
- Громовержец? Нет. Но ты сам всё увидишь… когда-нибудь. Интрига оставлена мною напоследок… поженимся мы или нет…
- То есть, ты думаешь над моим предложением?! – Морфей не просто ошалел, он впился ногтями в балясину винтовой лестницы.
- Так ты придёшь сегодня ко мне? Секс будет, он - единственное моё обещание в отсутствие других, сомнительных привилегий.
- Я люблю тебя, Арфа… - впервые рискнул он не вызывать её неодобрения, приближаясь к статусу стареющего другого любовника.
Когда он явился, Эврит был уже дома, не улыбнулся, но дверь шире открыл и пропустил гостя в дом. Эврит при встрече с любовником дочери никогда не улыбался. Но в этот раз был ещё один сюрприз: на лестнице стояла необыкновенно красивая темноволосая женщина, а Эврит смотрел на неё, как на Венеру, настоящую красоту, не тронутую временем. Эврит хотел представить её как свою жену, но вперёд вышла Арфа и опередила отца:
- Добрый вечер, Морфей. Знакомься, жена старика Хоттабыча.
Она рассмеялась, а мама её неодобрительно оглядела молодого человека с ног до головы, ведь с лестницы это было особенно удобно. Так как Морфей открыл рот и вытаращил всё сильнее зеленеющие глаза, она взяла его за плечо и увела в свою комнату. Там Морфей решил выяснить всё до конца.
- Вы что, втроём живёте? И спите в одной постели?
Аврора хохотала, любуясь ревностью и сумасшедшими выводами глупого любовника.
- Ах, нет, эта женщина просто не знает, что ты спишь с её мужем. А ты заметила, что она очень красивая?
- Ещё бы, глупец! Учти на будущее: эта красавица всегда будет тебя ненавидеть, она безумно любит только Ориона. Когда ты так себя ведёшь, не могу тебя не обожать, хоть и могу не любить. Я всё могу себе позволить: я – не бедная женщина и не опереточная красотка.
- Ты же играешь в театре… - попытался возразить Морфей, уже делая попытку снять с неё рыжее платье.
- И это я могу тебе обещать: быть разной, потому что я отважусь принять твоё предложение, и ты увидишь, что я не так очаровательна, как ты себе напридумывал.
- Мне – не поверишь! – на это наплевать. Я люблю тебя и буду повторять это до тех пор, пока ты не стукнешь меня, наконец, затыкая мой рот.
- Зачем тебе так необходима рука жестокого, но справедливого Бога?
- Если ты ударишь меня, я просто вникну, что сексуален для тебя одной, а не для посторонних женщин. С тех пор, как мы познакомились, я не смотрю в сторону других, а замечаю тебя одну и, Бог даст, так будет каждый его день.
Аврора заулыбалась, а слёзы опять показались, предавая её и выдавая, что она не имеет права чувствовать…
- Я мечтаю походить на женщину, с которой тебя пару минут назад познакомила. Она очень красивая и никогда бы не стала падать на колени перед лжепринцем, как это делаю я прямо с того дня, как встретила этого несносного мужчину.
- Ты к себе слишком неумолима.
- Нет, просто взыскательна, в этом нет неправды, наоборот, она голая и босая.
Услышав слово «голая», Морфей, забывая о приличиях чужого, - но ведь хотя бы частично её, да? – резко и в то же время нетвёрдо приблизил к себе лицо Арфы и поцеловал её страстно, драгоценно, как жену уже, а не возлюбленную.